Лицо (Глава 96)

Физическая близость существенна для тела. И для души.

Медовые губы. Сахарные уста. Ну да есть в этом что-то. Так какие же они впечатления от поцелуя влюбленных? Первого, подспудно желанного.

Итак, вначале был долгий поцелуй. Перед тем как губы соприкоснулись, опустились веки. По привычке или инстинктивно усугубляя тьму закрылись глаза.

Склоненные головы. Соединившиеся лица. Взметнувшиеся руки коснувшиеся тел.

Через мешковину арестантского платья Карром нащупал сосок ее левой груди…

Вначале губы только соприкоснулись, словно проверяя реальность друг друга.

Осторожно нащупывая удовольствие живые теплые ткани двух вселенных накладывались одна на другую. Но по мере возбуждения площадь соприкосновения расширялась. Ощущения росли.

***

Дыхание Иаппом обжигало лицо. Виделся ее силуэт, но чувствовалась она вся…

— Имею ли я право прикоснуться? Она ведь ушла и просила забыть о ней, как о женщине. Но не просто же так она пришла сюда? Ко мне пришла. Значит имею. Но ее лицо… Нет. Стоп. Это же меня привели как жеребца. Или что?

Он слышал как медленно с остановками удалялись другие женщины. Судя по их разговору — они в хороших отношениях. Обычная женская компания. Всё запросто и по панибратски.

Стоило переключиться на Иаппом и мир исчезал. И тогда он как будто слышал оба их сердца. Или чувствовал? Без разницы. Ощущал ее как себя.

Поздний час. Женская тюрьма спала.

Крепко спала раз не возмущалась разбуженная звуками творившимися за ее спиной. Да в общем-то и не было никаких звуков. Кроме негромкого разговора, шаркания, храпа, а до этого привычных в любое время звона ключей, скулежа и громыхания калитки.

Бывалого сидельца не потревожишь ерундой. Покушать и поспать важно. Знающие люди ценят и себя и свое положенное по закону. Ну может и по справедливости.

Он будто разбивался о ее монументальную чуждую неподвижность.

— Что-то нужно сказать или развернуть силой?

Каррома заступорило как на пороге незнакомого дома. Стучать не стучать? А впустят ли? А зачем ему это надо, шел бы своим путем? Надо. Надо потому что устал и нужен отдых телу и приют душе.

— Иаппом, ты пустишь меня к себе? — проговорил он в уме. Не хотелось слышать собственный голос звучавший как на зло фальшиво. — Нет нет словами тут не поможешь…

К нему повернулась незнакомая женщина!

Она повернулась. Эта женщина незнакома ему.

Женщина повернулась, но она незнакома.

Несколько раз она поворачивалась в его воображении, пока до него дошло, что это Иаппом, пока он ни смирился на время с тем что это действительно она. Что случилось с ее лицом?!

Свет из коридора позволял рассмотреть ужас картины. На бледных впалых щеках не зажившие длинные раны. Подсохшая по краям кровяная корка, словно улыбающийся рот. Из-за этих полуоткрытых ртов казалось что у нее сразу несколько лиц. Клоунский хор от носа до ушей.

— Иаппом! — взмолилась душа. — Иаппом, кто это сделал?!

— Кто это сделал… — повторялось угасающим в подсознании эхом.

Карром шагнул и обнял гордую девушку. Маленькую как саженец дерева. Нежную, но крепкую как дерево ветвь. И почувствовал облегчение, не видя ничего кроме желтой стены с причудливой тенью по середине.

Раз, два. Прошло две секунды, если бы мы засекли время, и, она искренне ответила: беспокойные руки что-то искали на его спине от поясницы до лопаток.

Словно утес над деревцем нависал он над ней. Деревцо жалось к горе.

Раз два. Прошло две секунды, на третьей она вдруг предложила, не глядя на него, но бережно сохраняя возникшую между ними связь:

— Давай присядем.

Она не переставала его обнимать. Женская рука уверенно покоилась на мужской пояснице.

Чувствовалась ее уверенность в том кто рядом. Уверенность женщины и ее руки.

— Но ее лицо! — физический ужас захлестнуло и пересилило волной душевного тепла. Его правая рука осталась на женских плечах:

— Давай. — согласился Карром пересохшей гортанью.

Да и по правде, сколько еще обниматься, пора переходить к следующей стадии отношений. Можно и даже нужно присесть. А потом и прилечь.

Куда-куда? На шконку разумеется, точнее на одну из них, ту что справа от входа.

Мало ли что. Ночь длинна и не предсказуемо всё.

— А где у них тут попить?.. Опять пить хочется…