Жизнь и смерть и немного воображения (Глава 9)

Слава богу, убийство пристава Шишовой М.В. произошло в автобусе по его дороге домой и в его воображении.

***

— Ясно. – Сказал он, выслушав бесцветный отказ. – Тогда во имя справедливости я приостановлю пенсионные выплаты! И подам справку о нулевых доходах!

Пафосно, но вполне вероятно.

Гусеница не возражала. Глаз не повелся. Не шевельнулась бровь. Наверное. Он ведь до сих пор не всматривался в это женское лицо. Она по-прежнему отвлеченно мониторила в компьютере. Однако чувствовалось что ее плоть чем-то обеспокоена. Напоминала о себе часто меняя позы в удобном геймерском кресле. Наверняка импортное и дорогое раз без колебаний несло на себе такого монстра.

— Бедолаге обедать пора, а я тут с прожиточным минимумом своим. Вона скока живого мяса хочет мертвого. Интересно на чем она ездит? БМВ или Мерседес? БМВ. Компактный кроссовер типа КЮ 5? Вообще такой богатырше на КЮ 7 только. На днях видел другую наподобие из смежного ведомства. Женщина полицейский ехала на Крузаке. На большом черном внедорожнике. Бросились в глаза объемные женские формы и красноречивый шеврон на фиолетово черном рукаве.

— Надо же как богато живут «Винтики». — подумалось тогда.

***

— Чем хуже, тем лучше. Может и правда, лучше уйти в бомжи… – размышлял инвалид, выходя из цитадели. — Прямо сейчас откажусь. Через госуслуги заявление подам. Отдохну только приеду…

В конце марта заключительный сеанс химиотерапии. Двенадцатый. Потом… Потом неизвестно что в плане лечения. Кажется оно окончено. Судя по всему прогноз не утешительный. Сходит еще раз на всякий случай. Авось подольше побарахтается потом. Может полгода… А после сеанса подаст заявление и уедет домучиваться куда-нибудь на море.

— Подарить банку кофе доктору? Той баночке он обрадовался. Что я тогда сказал? Чтобы пил кофе и думал как меня вылечить? Щас скажу, чтобы вспоминал добром бродягу писателя, заслуженного инвалида первой группы, федерального льготника. Тьфу тьфу тьфу три раза чтобы не сглазить… А доктор хороший…

Азиатское лицо Тимура Максумовича. Самсунга, как прозвал инвалид, выглядело как загорелая улыбчивая Луна, дополненная человеческими чертами: сверху черная с микроскопической сединой челка. Снизу бритый по военному гладко подбородок.

— И даже немного квадратный. Как бы даже ни с ямочкой. Не помню, но кажется.

Глаза не маленькие и не узкие. Средние, миндалевидные. Карие. Блестевшие белками на фоне «загара». А щеки у доктора как две сдобные булочки. Смуглевшие к центру самих себя.

***

Кроме приятной человеческой внешности доктор Ахтямов оказался хорошим человеком. В его присутствии я успокаивался. Он говорил ясно и понятно. И делал это не без удовольствия и с улыбкой философа.В чем наверное мы и сошлись. Мы разговаривали как друзья когда отсутствовала медсестра.

— Тимур Максумович, могли бы вы хотя бы приблизительно, на основе статистики, ведь она же есть, не один же я с таким заболеванием сделать для меня прогноз? Мне нужен прогноз. Понимаете, я человек планирующий. Я должен оптимально представлять свое будущее, иначе я не спокоен. А у меня итак уже психоз из-за двухлетней болезни. А?

— Я не могу ничего тебе сказать. Я про себя не могу сказать. Кто его знает. Шел. Упал. Умер. И статистики никакой нет. По разному бывает. Можно годы прожить. А бывает что внезапно состояние ухудшается и пациент умирает.

— И что же мне делать?

— Живи полной жизнью! Дыши полной грудью! Не алкоголь наркотики разумеется. Гуляй. Общайся.

— Не с кем общаться. Та и не склонен…

— Просто гуляй!

— Хм. Только и остается. Всю уж местность обгулял. Только и делаю что гуляю. Тягомотина уже какая-то. — это мысленно. Вслух. — А что делать с машиной? Может лучше продать? Как я еще долго смогу ездить?

— Насчет продать решай сам. А ездить за рулем во время химиотерапии не рекомендую. Категорически против.

Это относительно души, а что касательно плоти было у меня одно секретное удовольствие.

Вы тоже плохо относитесь к тому что мужчине нравится женщина лет на тридцать моложе него?

Хе-хе, не просто нравится, он хочет ее тело как маньяк Дьявол душу человека.

Немолодой пациент, даже флиртовал с девушкой в белом, когда отсутствовал доктор.

Совершенно случайно он даже узнал где она живет. Она села на автобусной остановке в соседнем районе. Не трудно было догадаться откуда и куда она направляется с утра пораньше. Они вышли вместе, но она не видела знакомого пациента и неизвестного попутчика.

Разумеется, он шел следом и наслаждался тем как она молодо виляла попкой. Возле поликлиники он останавливался и традиционно выкуривал сигарету.

А вообще, с ним чтото в последнее время творилось на сексуальной почве. Проявлялась повышенная активность. Из-за того, что он чаще приставал, Ника как-то сказала:

— Что тебе за химию льют, что ты как маньяк становишься!

***

— Как же здесь хорошо! — выдохнул Бич Причерноморья. Снова глубоко вдохнул свежий морской воздух.

Спал неудобно. Впрочем как всегда в машине. Хотя спал и поздней осенью и ничего…

***

В попутном отстойнике. В относительной глуши даже красиво.

Донимали любопытные взгляды проезжающих. Но это уже утром. Если честно, то он выспался и хотя чужой интерес раздражал, выручало самообладание.

Разбудил свет. Утренний. Хмурый. В машине тепло, не смотря на позднеосеннюю пору. В ночь подтопил до жары. Пока хватает. Даже хочется освежиться. Тем более всё равно придется.

Человек вышел на воздух и как будто еще больше посерел мир, окуная человека в прохладу. Но в воздухе кружили белые пушистые бабочки, наполняя округу чистым свечением. От земли до неба стоял свет. Привлекший всё внимание. Свет казался искусственным. То есть происходившим не из природы. Хотя природа и была его источником.

— Снег!

Это был первый снег наступившей зимы. Второе декабря.

— Догнала. — усмехнулся мужчина сюрпризу. — Хорошо когда зима теплая. Счастливое утренней облегчение, когда освобожается переполненный за ночь мочевой пузырь, Разливается по телу тепло. Вывободившаяся энергия помогает восстановить баланс между животным и средой обитания. Проявляются удовольствия человеческие.

Светоносные бабочки кругами опускаясь, вдруг взмывали вверх прямо или под углом. Резко меняли направление уходя вправо или влево, снова плавно кружили доверившись гравитации. Бабочки облепили и его. Он понимал насколько хрупки сказочные существа, хватит малейший доли повышенного градуса чтобы убить одновременно всех. И слишком кровожадно смахивать рукой ледяные тельца… Вода на ладонях так и кажется кровью на руках…

Одновременно глядя на недалекий сосновый лес, мысами и заводями окруживший черно-белое поле…

Свет! Свет! Свет!

Так много света в его жизни случается всегда когда он перестает работать. Он давно бы уже стал миллионером, как мечтал в детстве, если бы работал систематически и непрерывно. Он знал и умел это делать. Но! Он быстро зарабатывал необходимое на длительное безделие и оправлялся в автомобильное путешествие…

***

А здесь стояло южное лето. Прохладное для юга утро поправило сезонную ориентацию, мол, по календарю всё еще весна.

Поздняя весна здесь, как разгар лета там откуда он приехал. Он будто спешил навстречу весне и теплу. На пару недель точно ускорился. Словно переместился на пол месяца в будущее.

— Эх, бомжевать так бомжевать! Но! Бомжевать надо грамотно! — со вкусом потягиваясь, мужчина сообщил о своем прибытии. — Приветствую тебя о благодатный край! Прими душу и тело мои ибо умру я здесь и закопают меня в землю твою. И тогда ты и я станем одно! А через тысячу лет найдут археологи мои кости и с умным видом доложат мировой общественности:

— Предок Крымчан пришел с Севера, но умер он здесь, оставив многочисленное потомство.

И действительно оставлю, кроме тела и душу…

***

Душа моя останется в прохладном рассвете как туманная дымка. Встающее из-за моря Солнце будет улыбаться так же как я сейчас.

Каждый день волны будут заново узнавать меня. Возмущенно шуметь сердито толкаться вначале. Но потом примут за своего. Подобреют. Расслабятся. Нежно покачивая нового друга.

Снова рассказывая кому-нибудь свою историю море обязательно меня вспомнит. Может и не упомянет в разговоре. Но подумает о человеке пришедшем к нему в свои последние дни. Пришедшему навсегда, а не как этот очередной гость. Помнится они здорово подружились…

***

На что он будет доживать, он решил еще перед выездом. Кредитные карты. Общей суммы заемных средств должно хватить. Ну а если не хватит, даже к лучшему с моральной точки сборки. Если у человека есть проблемы значит он жив!

***

Деньги оставались в достатке. Он умел экономить. Это его финансовый талант оптимизировать расходы и за счет этого копить. Был и еще один талант. Изобретать схемы законного получения денег от государства посредством тяжелого физического труда. Правда и плата высокая. Разумеется, основная расплата за желания. Желал он свободы! Он молил Бога о досрочной пенсии…

Он получил что хотел, но расплачивался годами жизни и мучениями настоящего.

Так он прожил пару лет, то есть без тягот повседневного выживания и каждодневной битвы за хлеб насущный. Привязанный только к поддержанию своей жизни. Из двух лет всего одна треть рабства перед обстоятельствами. Пятьдесят на пятьдесят кажется много, а тут еще половинка счастья. Ничегонеделания! В относительном достатке.

Вот это он и называл — хоть пожил как сибарит. Как человек вкусивший истинный смысл жизни.

Истинный смысл он переживал не однажды.

Рождение сына! Затем дочери!

Обретение отцовства началось не сразу на уровне сознания. Вначале исключительно чувственное слишком азартное чтобы быть понятным оттеснило оно рассудок. Переполнило душу. Окрылило сердце. Взорвало эмоциональной и безумной любовью…

Да… Маленькие дети самые сладкие…

Понимание и умиротворение пришло после того как он научился брать маленьких на руки. Ээээ это не то брать что взял подержать. Брать на ручки это когда прижимаешь к телу и чувствуешь такое родство, что просто «ох — ешь» от счастья…

***

В пачке оставалась одна сигарета. Два дня он тянул на одной пачке. Сигарету вместо целой курил частями.

Надежды что соберется с силой и сходит за едой и сигаретами не было.

Он плохо ел пять последних дней, два из которых вообще ни крошки. Даже пить не хотелось. Оставалась бутылка воды. Здесь он тоже экономил, отпивал по глоточку.

Даже полторашка становились неподъемной…

***

Ему сразу понравился этот кусок берега. Пустынный из-за отсутствия пляжного сервиса. Не в дикости однако дело. Кусок природы не тронутой присутствием человека.

Первозданная плоть Матери Земли. — подумалось когда медленно катил по песчаной дороге вдоль берега. — Как-то она так чудесно сохранилась между двумя пляжами диким и городским.

Туристическую жизнь он любил и быстро приспособился…

***

Бледный и худой лежал он в откинутом автомобильном кресле. Накрывшись пледом грезил. Прошлое само разматывалось как брошенный по дорожке клубок. Только не вперед, а назад. Воспоминания сматывали его жизнь обратно в моток.

— Последняя в моей жизни сигарета… Надо же дОжил-таки… — он грустно улыбнулся в открытое окно. Обнюхал изделие торопливо вынутое из пачки. — Раньше лучше пахли. — как будто доложил кому-то находившемуся там.

Как сладко пахли сигареты в детстве…

Рядом с сигаретами первое спиртное и первая любовь…

В этом месте закончилось детство не календарно раньше…

***

Каким он был в детстве? Изменился ли с годами? Всплыла строчка:

— Любовь моя к тебе сильна…

Потом как остов кита всплыли остальные…

— Она сильнее дня и ночи

Пришла как новая весна

всегда была меж прочим…

Меж прочих дел я знал тебя

И в лицах встречных узнавал

Любил быть может в них себя,

Но о тебе мечтал…

***

Зря он боялся. Умирать оказалось приятно…

С каждым часом он становился легче. Время от времени чувствовал, что скоро взлетит. Взлетит, как только освободится от всего что удерживает в этом мире. Когда оборвет последние связующие нити и обрубит канаты…

Затишье наступило точно что как перед бурей. За двое суток до шторма он перестал чувствовать боль…

Он глушил ее таблетками с повышенной дозировкой опиума. И несколькими видами обычного общедоступного лекарства. Он ведь готовился к чему-то подобному. Откладывал половину рецепта. Копил. Кончатся чудо-таблетки, тогда уже крайняя мера — алкоголь или микродозы мухомора. Запас гриба обещался достаточным.

И вдруг, вместо боли обрушилась неподвижность. Не паралич, а полнейшее бессилие и нежелание быть плотью. Два дня он вообще не вставал. Пребывал в эйфории. Знакомое кстати ощущение восторженной легкости. Физическую невесомость он испытал во время абсолютного поста, устроенного ради эксперимента. Тогда он так же не ел несколько дней. На шестой день голодовки он перестал чувствовать тело. Обездвиженность сопровождалась восторгом духа и физиологическим кайфом. Его словно щекотали изнутри. Но не щекоткой а так как лижут ухо любовнику или любовнице. Так приятно, что аж страшно…

Похожее очень похожее происходило сейчас с душой и даже с телом…

***

И всё равно хотелось чего-то еще. Может курить?..

Мужчина затянулся и выронил сигарету не выпустив дым…

***

Сгоревшее авто обнаружили только через несколько дней. Нагрянувший шторм погнал людей восвояси и свидетелей трагедии не нашлось. Во тьме освещаемой молниевыми лампадами ни огня ни его шума никто не заметил.

Несколько дней бесилось море. В траурных тучах словно в знаменах на сильном ветру и в непогожих волнах, словно в родственниках и в нанятых плакальщицах билось живое горе…

И вдруг всё застыло. Абсолютное безветрие над восторжествовавшим хаосом. Берег усыпало темно зелеными водорослями. Море разбросало похожие на веревки водоросли как порванные в клочья снасти Посейдона. А может это чьи-то волосы?

Порядка в природе не было. Но было удивительное сияние всего. И невообразимая тишь. Золотой штиль застывшего в зените Солнца. Как будто всё обновилось, нужно лишь убрать скорлупу и шлепнуть жизнь по попке чтобы она ожила и заверещала.

Мужчина неподвижно лежал с головой повернутой в окно. Только что опустились последний раз веки. Безветрие или бесчувствие?

В кромешной тьме вспыхнули огоньки. Огоньки росли превращаясь в узнаваемые лица детей. Сына и дочки…

***

Никто не спросил у детей что им дороже жизнь родного отца или его алименты якобы на питание.

Еще тогда во время его приезда после трехмесячной вахты малолетний сынок сказал ему:

— Не надо подарков, сам приезжай…

Прочувствованно сказал. Инвалид заполнил лицо сына смотревшего на него с тоской и надеждой…

А он как вор бежал, уехал не попрощавшись, пока дети находились в садике. Он боялся что больше они не увидятся. и он надеялся что скоро они будут вместе. Вот только наступит весна, как он приедет и заберет их всех. Вечером он предупредил ее:

— Завтра уеду. Весной всё решим.

Не попрощался и с ней. Сбежал от нее или от себя. Сбежал от разговора наедине. А о чем говорить? Не о чем, потому что не простил он еще, ни себя, ни ее. Особенно ее…

Они бросили его перед Новым Годом. Уехали не сказавшись. Все праздники и еще долго после молчали телефоны и его домашний и сотовой жены…

***

Дым остановился в легких. Тело чуть выгнулось, как бы в ленивой попытке изображая гимнастический мостик и тут же опало, как схлынувшая волна.

Будь кто-нибудь рядом. Не обязательно в машине. То ощутил бы выдох самой Природы. Прошелестевший во всем пространстве. Скажем так — за стеклами с обоих сторон. Как будто наблюдавшая за смертью Мать выдохнула за своего умершего на вдохе дитя…