Надир, Часть 2

(Продолжение)

— Боцман! Подними на баке огни «Судно на мели»! — Крикнул Бес боцману, стоявшему на палубе рядом с его женой и дочерью.

— Альгис, а вот это ни к чему пока! – Крикнул Тимур.
— Почему?
— Ты хочешь, чтобы датская береговая охрана нас на цугундер взяла? Если уж не получится самим сняться, тогда – другое дело, а пока – нечего нам внимание привлекать, им только подставься – такую «экологию» нам навешают, что мама не горюй! Тимур развёл руками, показывая на огни портов с двух сторон от «Надира».

— Боцман, отставить! – Заорал Бес на палубу. – Ну и что ты предлагаешь? — Спросил он Тимура, машины ведь не вытягивают.
— Альгис, ты меня удивляешь, ты чего, в школе не учился?
— Причём тут в школе? – Обиделся Бес, — на мели я никогда не сидел! Если такой умный, командуй сам, ты же мой дублёр, капитан здесь без пяти минут, а я посмотрю. А, всё равно диплом сдавать придётся по приходу, – махнул рукой Бес, — видимо, отходил я своё.

— Все не сидели, — пробормотал Тимур, принимая командование на себя.
— Машина! – Крикнул он по трансляции в машинное отделение, — откатывайте балласт из вторых и третьих балластных танков с обоих бортов и из форпика!
— Есть! – Послышался из машинного отделения голос стармеха.

— Фёдор, работай попеременно машинами враздрай! Причём, вперёд – малым, назад – полным ходом!
— Есть!
— Рулевой, гоняй руль с борта на борт, раскачиваем судно, грунт здесь илистый, не дадим, чтобы нас подзасосало!
— Есть!
— Боцман, хватай футшток, промер глубин по периметру судна, начиная с носа в корму сначала по левому, а затем – по правому борту!
— Есть!
— Вадим, берёшь блокнот, карандаш, фонарь и – к боцману. Нарисуешь планшет глубин по периметру, по боцманским промерам. Работаем!

— Надир, я «Пегас»! – вдруг подала голос УКВ-радиостанция на вызывном канале.

— Это ещё что за фрукт? – спросил Тимур.

— Конкурент это наш, из другой фирмы, а вызывает капитан «Пегаса», по голосу узнал, та ещё личность. Похоже, что они у причала в Ореховеде и он нас узрел. Теперь точно нас нашей конторе заложит, отношения у меня с ним перпендикулярные, — сказал Лукас.

— Так отвечать или нет? – спросил Фёдор.
— Ответь, — сказал Тимур, но не говори, что мы на мели.

— «Надир» на приёме! – оветил Фёдор по УКВ «Пегасу».
— Вы что, на мели? Помощь не нужна? – послышался в динамике рации голос с ехидцей.

— Нет, помощь не нужна, мы не на мели, — отвечал Фёдор.
— А тогда, чего вы там зависли? Я по радару засёк – там как раз меляка начинается. Так что не надо мне «ля-ля».

— У нас всё в порядке, небольшой ремонт в машине. Конец связи.
— Ну-ну.

— Ну точно заложит, к бабке не ходи! – Сокрушался Лукас.

На мостик поднялись боцман со вторым. Вадим показал Тимуру планшет с промерами.
— Ага, выскочили почти до миделя, — сказал Тимур.
В этот момент палуба под ногами у всех слегка колыхнулась.
— Ну что, процесс пошёл? Фёдор, обе полный назад! – Скомандовал Тимур.
— Есть, обе полный назад!
Корпус судна заметно завибрировал, и оно сначала медленно поползло назад, потом всё быстрее стало сползать с мели, приближаясь кормой к тому бую, от которого на самом деле следовало делать поворот.

Судно ещё не дошло до траверза буя, когда Тимур поставил на «Стоп» обе рукоятки телеграфа.
— Какой там следующий курс? – Спросил он у Вадима, по-прежнему вглядывающегося в карту.
— Триста пять градусов!
— А вот теперь – полборта лево! Ложись на триста пять градусов! – Скомандовал Тимур рулевому, когда «Надир» вышел на траверз первого буя и задал машинам передний ход.
— Есть, триста пять градусов! – Отрепетовал рулевой команду.
— Машина! Прессуйте вторые и третьи балластные танки и форпик! – Крикнул Тимур в машинное отделение, когда судно легло на заданный курс и, получив ответ, подошёл к карте.

— Ну что, Альгис, надо бы людей отпустить: наша вахта кончилась, старпому в четыре утра на вахту, то есть, через четыре часа, а Вадим до четырёх и сам без няньки доедет куда надо – я смотрю дальше фарватер нормальный, широкий, да и трафика особого не видно, — сказал Тимур Лукасу, глянув на карту.
— Да я не против. Как ты думаешь, что в журнале написать? – Спросил Лукас Тимура.
— Ничего пока не надо писать в судовом журнале. Запиши, всё, что произошло карандашом в черновом журнале, а завтра, в Нюборге, на свежую голову всё заполним по-уму.

На следующий день, уже в порту, в капитанском офисе, Бес, Тимур и жена Беса с дочкой сидели за столом и пили кофе, в ожидании морского агента.
— Я давно ему говорила: завязывай ты с этими морями, хватит уже, отплавал своё, одни неприятности у него на этой работе, — жаловалась Тимуру капитанша на присутствовавшего здесь же супруга.
— Замолчи, женщина! – рявкнул Бес на жену. – Идите с Алдоной на палубу, не мешайте работать.
— Вот так всегда, — обиженно пробормотала женщина и, взяв дочь за руку, вышла с ней из каюты.

Минут через десять, в сопровождении вахтенного в капитанский офис зашёл долговязый агент.
— Гуд монин! – Поздоровался он с присутствующими, протянув руку сначала Бесу, а потом Тимуру, присаживаясь на свободный стул, прикреплённый цепочкой к палубе (чтобы не летал во время качки).
Капитан с дублёром ответили на приветствие, слегка привстав.

— Джентльмены! Вы опоздали на два часа против заявленного времени, на связь не выходили в назначенный срок и мне пришлось перенести погрузку на завтра: вы ведь знаете, что грузоотправитель вашего груза работает в одну смену? Кстати, что у вас там произошло? — Спросил датчанин.
— Непредвиденная задержка, мистер агент, — сказал Бес, — ремонт главного двигателя.
— О кей, надеюсь это обстоятельство не испортит нашего дальнейшего сотрудничества?
— Ни в коей мере, — вступил в разговор Тимур.

Агент вопросительно посмотрел на Лукаса.
— Ах, да, разрешите представить, это – новый капитан «Надира», господин Тимур Ненароков, в этом рейсе у нас прием-передача дел.
— Вери глэд, вери глэд ту си ю, рад познакомиться, надеюсь наше сотрудничество будет на высоте.
— Всенепременно.
— А теперь давайте ваши судовые бумаги для оформления прихода судна в Нюборг энд си ю тумороу.
Получив необходимые бумаги, агент откланялся.

— Так что делаем, Тимур? Что в журнал писать? Ведь, если опишем всё, как было, однозначно передадут материал на меня в моринспекцию, а это – лишение рабочего диплома! Выручай, век не забуду!
— Ты ко мне обращаешься, как будто я – капитан порта, — усмехнулся Тимур.
— Знаю я, голова у тебя нормально варит, придумай что-нибудь!
— А буи больше не перепутаешь? Предупреждали же тебя, ребята. Может, тебе действительно – того, на покой уже пора?
— Да, может, и пора, да красивый диплом капитана дальнего плавания, потом и кровью выстраданный, жалко отдавать. А буи больше не перепутаю, мамой клянусь.

— Эх, добрый я человек, ладно, зови помощников, дам им инструктаж, что делать, есть одна идея, — сказал Тимур.
Бес, выглянув в иллюминатор, подозвал вахтенного у трапа.
— Свистни-ка ко мне старпома и второго, — приказал ему Бес.
В ожидании помощников, Лукас включил электрочайник и поставил на стол сахарницу, баночку растворимого кофе и четыре чашки с блюдцами.
Помощники зашли, Бес указал рукой им место на диване, приглашая сесть.
— Наливайте себе кофе, все кто хочет, и слушайте, что скажет Тимур Фомич.

— В общем так, господа офицеры, — начал Тимур, — есть мнение: надо помочь, как можем, вашему отцу-капитану выкрутиться из этой бяки с посадкой на мель. Альгису Прановичу грозит лишение диплома, а это, учитывая его преклонный возраст, уже будет навсегда. А он хочет сохранить его, как память для потомков. Если вы на него обид не держите по совместной работе, то дайте мне сигнал и я продолжу свою речь.
Старпом и второй переглянулись между собой и кивнули Тимуру.

— Консенсус? О кей. Тогда я вам озвучу свою идею, а вам остаётся её качественно воплотить в жизнь.
Но учтите, она может сработать, если по возвращении в родной порт водолазный осмотр, а я на сто процентов уверен, что судовладелец его закажет, покажет, что повреждений подводной части корпуса нет, в противном случае, как говорится, медицина бессильна.

— А может, всё же, пронесёт и в порту никто ничего не узнает, просто в журнале не писать об этом? – Спросил Вадим.
— Радист звонил домой жене, через Люнгбю-радио, — в конторе все уже знают, что мы были на мели – капитан «Пегаса» заложил, гад, — сказал Фёдор.
— Вот, сволочь, я это и предполагал! – воскликнул Бес.

— Ну, мы к этому морально были готовы, так что делаем следующее: представляем картину так, что при подходе к поворотному бую, якобы, нам внезапно стало пересекать курс неизвестное плавсредство без огней – то ли яхта, то ли катер в нарушение МППСС (Международных правил предупреждения столкновений судов) и на наши вызовы по УКВ не отвечало.

— Да уж, вариант неплохой — порой яхт тут туча выскакивает, да ещё, бывает, с поддатыми яхтсменами, — вставил Фёдор.

— Ну так и представим это так, что во избежание неминуемого столкновения, учитывая качество грунта, мы произвели преднамеренную посадку на мель, затем снялись своими силами, всё обошлось и, как любят говорить поляки – «никто не погиб». Остаётся только грамотно всё это отобразить в черновом журнале, расписав всё по минутам, согласовать с механиками – я их предупредил, чтобы они пока тоже машинный журнал не заполняли – предупредить команду, чтобы все «дудели в одну дудку», если будет расследование.

— Займись, Федя, этими записями, а ты, Вадим, отрегулируй прокладку на карте и перенеси её на кальку, то бишь, сделай планшет наших маневров и чтобы всё соответствовало записям в судовом журнале. В черновом запишете, дадите мне на проверку и, если всё О кей, перенесём эти записи в чистовой, ну а там уж, «как карта ляжет». Время у вас есть, погрузка лишь завтра начинается, так что вперёд и с песней, как говорится. Да, Альгис Пранович, сочини подробный рапорт о случившемся, а всем нам, находившимся на мостике, придётся накарябать свои объяснительные и тогда будет полный пакет, полагаю, «для суда и следствия».

Помощники выполнили задание Тимура к вечеру того же дня, Тимур проверил их работу, подкорректировал, согласовал с Лукасом, который лично аккуратно всё переписал в чистовой судовой журнал, поскольку на момент происшествия вахта по времени была его.

Судно загрузилось в Нюборге рыбной мукой в биг-бэгах – больших, пятисоткилограммовых мешках и на этот раз без приключений вернулось в свой порт, где уже ждала его представительная комиссия из «Балткарго» для «разбора полётов».
Сразу, после оформления прихода, на борт «Надира» поднялась комиссия в составе: директор фирмы Туркин, его помощники Бурчонок и Шутенко, а также – один из акционеров фирмы.

В капитанском небольшом офисе вдруг стало сразу тесно: кроме комиссии там присутствовали Тимур с Бесом и старший механик, а в дверях, на подхвате, толкался старпом Фёдор.

По корме «Надира» уже швартовался водолазный бот с водолазами для осмотра подводной части корпуса судна.

— Итак, господа мореплаватели, — начал Туркин, — я и всё руководство фирмы весьма огорчены, да – не то слово – возмущены! Вашими приключениями, то есть, непрофессионализмом в работе! Мало того, что вы посадили судно на мель, вы ещё и скрыли этот эпизод от судовладельца!

Почему мы должны узнавать от третьих лиц о вашем аварийном происшествии? Мы тщательно его расследуем и, уверяю вас, непременно определим виновного, будь то капитан, будь кто другой и накажем по всей строгости: «Надир» — игрушка дорогая и я не позволю управлять ей безграмотным и безответственным лицам! А теперь хотим послушать капитана.

— Вот, здесь всё зафиксировано, — смиренно подал Лукас подготовленные бумаги, судовой и машинный журналы Туркину.
Тимур взглянул на Бурчонка – тот спокойно сидел на диване, полуприкрыв глаза. У Шутенко блуждала на лице непонятная ухмылка.

Между тем, на водолазном боте и на «Надире» подняли флаг «Альфа» Международного свода сигналов и водолаз начал свою работу.
Покопавшись в бумагах, просмотрев журнал, и недоверчиво изучив планшет на кальке, снятой с карты, Туркин отдал эти бумаги на просмотр членам остальной комиссии, а сам затребовал черновой журнал. Через пару минут журнал был ему представлен старпомом.
— Ну что вы на это скажете, Игорь Николаевич, как опытный капитан? – Обратился Туркин к Бурчонку.

— Ну что сказать, всё составлено исчерпывающе грамотно, ни к чему не подкопаться. Осталось дождаться результатов водолазного осмотра.
— Если повредили корпус, мало кому-то не покажется, несмотря на грамотный рассказ, — мрачно сказал Туркин куда-то в сторону.
Акционер согласно кивнул, Шутенко коварно улыбнулся, у Беса опустились плечи.

— Я думаю всё будет пучком, — вставил свои пять копеек стармех–пенсионер.
— Иди, Ильич, ты свободен, — сказал Туркин, недовольно покосившись в его сторону, – у меня потом к тебе есть отдельный разговор.
Стармех покинул печальное общество. Повисла гнетущая тишина. Все ждали результатов водолазного осмотра.

— Я пойду посмотрю, что там у водолазов, — нарушил тишину Фёдор и не дождавшись ни от кого ответа, исчез за дверью. Через несколько минут он возник опять и заявил:
— Водолаз уже на боте, снимает свою амуницию, сейчас придёт.

Лукас напрягся – капельки пота выступили на покрасневшем лбу.
— Может, кто желает чай, кофе? – Несмело спросил он присутствующих.
— Обойдёмся! – Отрезал Туркин.

Постучав в косяк двери, в офис вошёл водолаз. Взгляды всех присутствующих устремились на него.

— Короче, так, — сказал водолаз, — вмятин в корпусе, повреждений нет, винторулевая, бортовые кили и протекторы в порядке, слегка стёрта антиобрастающая краска в районе киля впереди миделя. Кто капитан? Подпишите наряд.

Лукас ткнул пальцем себе в грудь и водолаз протянул ему две бумажки: акт осмотра корпуса и наряд на выполненную работу.
Забрав свою бумагу, водолаз ушёл.

— Повезло тебе, капитан, — сказал Туркин, откинувшись назад в своём кресле. — Если бы помяли или, не дай Бог продырявили бы корпус, дёшево у меня бы ты не отделался! Теперь вот что: во время этой стоянки завершите приём-передачу дел, а вы, Тимур Фомич, вступайте в должность и, как говорится, семь футов вам под киль, после выгрузки, будете грузиться в зимней гавани лесом на Швецию.

Туркин сгрёб бумаги, выложенные ему Бесом, в свой «дипломат» и, ни на кого не глядя, вышел из каюты, за ним двинулись остальные члены комиссии. Бурчонок шёл последним. Задержавшись у двери, он сделал знак Тимуру и тот вышел вслед за ним.

— Это твоя работа? – спросил он Тимура.
— В смысле?
— Всё оформлено – комар носа не подточит!
— А что, остальные писать не умеют?

— Писать-то все умеют, да вот соображать правильно — не все к сожалению. К тому же у тебя одного на этой лайбе «верхнее» образование.
— Да ладно вам, — потупил взор Тимур, — коллективное это творчество.

— Ага, и мой тебе совет – выйдешь на пенсию, не зарывай талант в землю – пиши фантастику, глядишь и Жуля Верна переплюнешь, я в тебе уверен! – хитро сощурился Бурчонок и, резво сбежав по трапу присоединился к членам комиссии, что-то горячо обсуждавшим уже на причале.

Ну а дальше… дальше пошла у Ненарокова служба на «Надире». Судно работало на Балтике, ходило в Данию, Швецию, Германию, Польшу, страны Балтии. Работа у Тимура получалась, команда была дружная, рейсы короткие по времени, короче, втянулся в эту работу Ненароков и уже не помышлял поменять «Надир» на судно побольше и позаработнее.

Но однажды, пробыв в море рекордное время (аж три недели!) и вернувшись в свой порт, Тимур обнаружил значительные перемены у судовладельца: куда-то пропали и Туркин и Бурчонок, в конторе появились новые люди, директором фирмы стал Шутенко, хозяином фирмы стал непонятно кто, да и сама фирма поменяла название с «Балткарго», на «Феникс».

В первый же день стоянки в порту на борт поднялся вновь испечённый директор – Шутенко и организовал общесудовое собрание. Все десять человек экипажа собрались в салоне команды.
— Господа моряки! – Обратился бывший полковник милиции к экипажу, — я полагаю, вы в курсе, что судно перешло в собственность другому судовладельцу. Вам всем, кто желает продолжить службу на теплоходе «Надир», необходимо написать по два заявления: одно — об увольнении с фирмы «Балткарго» по собственному желанию, другое – с просьбой принять в судоходную компанию «Феникс».

— А это обязательно? И зачем весь этот геморрой? – спросил Фёдор.
— Таков порядок. Считайте, что, кто напишет заявление, уже работает в другой фирме, с несколько другими правилами и условиями. Надеюсь, что после нашей реорганизации судно будет больше приносить прибыли родной фирме, в чём вы, как её сотрудники, должны быть кровно заинтересованы. Кто этого не сделает – автоматически списывается с судна и увольняется по причине ликвидации фирмы «Балткарго». Вопросы ещё есть?

— Есть вопрос, — обратился к Шутенко стармех Ильич, — как зарплата будет?
— Зарплатой, надеюсь, останетесь довольны. Будут грузы – будет стабильная зарплата. А теперь прошу взять бумагу, ручки и прямо сейчас написать эти заявления.

Собрав заявления команды, Шутенко удалился, а на «Надире» продолжилась обычная судовая жизнь. На этот раз «Надир» загружался пиломатериалами на германский Любек, оттуда предстоял заход в датский порт Ореховед — там намечалась загрузка датским пивом в банках и на паллетах, и уже с этим пивом – дорога в родной порт.

Судно вернулось в свой порт, началась выгрузка. В этот день предстояла выплата зарплаты экипажу и Тимур послал старпома в контору за деньгами. Команда вся находилась на судне в ожидании получки.

Фёдор зашёл в капитанский офис с кислой миной на лице.
— Ты чего такой? – Спросил Тимур.
— Да денег чего-то кассир выдал вполовину меньше, вот гляди и в ведомости у всей команды по пол-зарплаты. Я, было, ломанулся к Шутенко, но секретарша сказала, что его сегодня нет и не будет.

— Вот это номер! – Сказал Тимур, просмотрев ведомость, – так вот они какие новые условия оплаты труда для «господ моряков»!
— Ну да, у тебя теперь оклад матроса второго класса, а у матроса – как у кадета, – прокомментировал Фёдор.
— Ладно, завтра попробую отловить Шутенко, разберёмся, — сказал Тимур, но, чует моё сердце, придётся сваливать отсюда. Работать капитаном за такую зарплату – себя не уважать.

— А куда сваливать-то? Знает, гад, что с работой напряжёнка, вот и произвольничает, — ответил Фёдор.
— Беда в том, что никто из нас не подписывал никаких контрактов, при поступлении на работу, всё – на честном слове, но в этом есть и свой плюс – в любой момент можно свалить без всяких обязательств. Представляю, как команда сейчас взвоет, — поморщился Тимур.

— Ну что ж, зови народ, — сказал он Фёдору, грустно вздохнув.

При получении денег, в капитанском офисе возник несанкционированный митинг: возмущение моряков перехлёстывало, через край.
— Фомич, разберись, пожалуйста, ещё раз, может быть ошибка какая, — попросил стармех.
— Разберусь, разберусь, успокойтесь мужики.
— Надо не просто разобраться, а потребовать! – кипятился второй механик, — у нас всех семьи, детей кормить-обувать-одевать надо, а нас тут так кидают!

— Потребовать? – усмехнулся Тимур, — давно отошли те времена, когда можно было в партком пожаловаться или в «Правду» написать. Теперь «хозяин – барин». Кто желает, может Президенту написать, да только всё это бесполезно.

— И вы всё это спокойно проглотите, Тимур Фомич? – спросил боцман.
— Нет, не проглочу, завтра иду к Шутенко и, если на самом деле — это новые ставки и он не вернёт старые, то у меня здесь – он похлопал по карману форменной капитанской куртки уже готово заявление на увольнение, ребята, а вы… вы делайте свой выбор.

Помрачневшие моряки разошлись, а Тимур, сев за воротами порта в свой старенький «Форд», укатил домой.
Дома, за ужином, Тимур вручил новую месячную зарплату погрустневшей жене, объяснив всю ситуацию, и после ужина позвонил на домашний телефон Бурчонку.

Бурчонок, выслушав Тимура, только хмыкнул:
— Этого и следовало ожидать. Пока вы болтались в море, контрольный пакет акций фирмы выкупил один, в криминальном плане, довольно подозрительный тип, перетряхнул контору, меня с Туркиным и ещё кое-кого уволил, Шутенко назначил директором – он почему-то теперь меня знать не хочет – и назначил ему зарплату – какой-то процент от прибыли. Ну а тот, вместо того, чтобы искать для судна выгодные фрахты, ополовинил вам зарплаты, прибыль увеличилась, естественно, ну и ему «на пай» закапало, вот вам и ответ на все вопросы. А ты-то чего переживаешь? Ты ж вообще у меня сперва на неделю подписывался, а сколько месяцев там просидел?

— Исчерпывающий ответ. Спасибо за информацию. Да нет, я особо и не держусь за это судно, надеюсь найти себе что-нибудь посущественнее, в смысле зарплаты. До сих пор как-то не сразу, но всё же получалось. А как ваши дела, Игорь Николаевич? Сами-то в моря не собираетесь?
— Дела мои пока никак, а в моря я не могу: не прохожу медкомиссию. Да, вот ещё что, не забудь, что фирма вашей команде должна баксы за самопогрузки. Тебе конкретно – триста баксов, вырви их у этого жлоба. А будет упираться, припугни, скажи, что позвонишь Алику.
— А кто такой Алик?
— Не важно. Ну, бывай, удачи тебе. Если что, вдруг подвернётся для тебя, позвоню, — Бурчонок повесил трубку.

На следующий день Тимур полдня прокараулил Шутенко в конторе – тот появился только после обеда.
— Добрый день! – сказал Тимур, заходя к директору в кабинет.
— Привет! – неприветливо буркнул Шутенко. – Проходите, слушаю вас.

Тимур подошёл вплотную к директорскому столу. Сесть ему предложено не было.
— Дело в следующем, — начал Тимур, — вчера экипаж получал месячную зарплату…

— Так, можешь не продолжать, — прервал его Шутенко, — вопрос понятен, кроме того – со следующего месяца зарплата конкретно каждого будет являться коммерческой тайной и выдаваться в конвертах. Может даже случиться и такое, что зарплата какого-нибудь матроса будет выше зарплаты капитана. Но об этом никто не должен будет знать. А если кто-нибудь проболтается, какая у него зарплата, то тут же будет списан.

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит? – спросил Тимур.
— Однозначно! – хлопнул по столу ладонью Шутенко.

— Тогда вот, — и Тимур выложил на стол директору своё заявление на увольнение.
— Без проблем, — сказал Шутенко, мельком глянув на заявление и небрежно бросив его на край стола, — передавай судно старпому, мы вернём твою трудовую и – свободен!
— У старпома нет капитанского диплома, — заметил Тимур.
— Это уже не твои проблемы. За неделю стоянки мы найдём капитана.

— Кто же согласится у вас работать за такие оклады? – спросил Тимур.
— Не волнуйся, мы наберём пенсионеров, а они согласятся работать только лишь за запись в трудовой!
— Вы только компота их не лишайте, — буркнул Тимур, направляясь к двери.

Дела Фёдору Тимур передал в этот же день, благо старпом знал судно не хуже Тимура, а на следующий день, уже с капитанским приёмо-передаточным актом опять заявился к директору фирмы.
Шутенко, ни слова не говоря, просмотрел акт и кинул его в стол, а из ящика стола достал трудовую книжку Тимура и, также молча, отдал её ему.

Тимур, не торопясь, положил книжку в карман куртки, застегнул его на латунную пуговицу, с выдавленным якорем, но не уходил, а продолжал стоять у директорского стола, пристально смотря в пухлое лицо бывшего полковника милиции.

— Чего ещё? – Повысив голос спросил Тимура Шутенко.
— Должок за вами, господин директор.
— Какой ещё должок?
— Триста долларов мне причитается за самопогрузки.
— Наша фирма за самопогрузки никому ещё ничего не должна! – рявкнул директор, лицо его начало розоветь.
— Ну что ж, придётся звонить Алику, — грустно вздохнул Тимур, подняв глаза к потолку кабинета.

Шутенко сначала замер, потом, покраснев ещё больше, вскочил из-за стола, подбежал к сейфу и пошебуршав там швырнул на стол три серо-зелёных бумажки.
Тимур скомкав их небрежно, сунул в карман брюк и направился к дверям. Уже выходя из кабинета, обернулся к красному, как рак, Шутенко и добил его окончательно:
— Я буду «держать руку на пульсе» и, если за самопогрузки вы не рассчитаетесь со всей командой, то Алику отзвонюсь непременно!
И вышел из кабинета, хлопнув дверью, так, что секретарша испуганно подскочила на своём стуле.

Где-то, через месяц с лишним, Тимур, оказавшись на территории рыбного порта (забегал в одно крюинговое агентство, располагавшееся там), узрел бывшее своё судно – «Надир», весь в облаке зелёной пыли: он загружался шротом из стоявших напротив вагонов. Два зеленоватых от этой пыли стивидора ворочали на причале трубу, из которой шрот потоком шёл в трюм «Надира».
Тимур, рискуя стать таким же зелёным, заскочил на палубу судна.

У трапа вахтенный отсутствовал.
Тимур, не встречая никого из команды, двинулся по коридору вглубь надстройки. Из открытой настежь капитанской каюты доносился странный гомон.
Заглянув в каюту Тимур увидел дружную компашку: во главе стола восседал Фёдор, а вокруг – ещё четыре человека: боцман, радист, второй механик и ещё один, с которым Тимур не был знаком. «Видимо, новый матрос» — подумал он.

Компания была уже в заметном подпитии, на столе стояла почти пустая литровая «Смирнофф», на папке с надписью «Судовые роли» в беспорядке расположились кружочки сервелата. Дым от сигарет стоял коромыслом, «хоть топор вешай!».
— О, Фомич! – заорал Фёдор, — сколько лет!
— Столько и зим, — отвечал Тимур. – Вы чё, мужики, офонарели? Судно грузится, никакой вахты, контроля, квасите тут среди бела дня! Вы меня поражаете! А ты, Фёдор, ведёшь себя, прямо скажем, не по-капитански!
— А я и не капитан тут, — икнул Фёдор. — Капитан – аутсайд! А нам плевать! Ты ушёл и мы все уйдём! Этот клещ, мало того, что зарплату нам ополовинил, ещё и задерживает её на целый месяц! Вот такая у нас коммерческая тайна! Маркони, налей Фомичу!
Радист потянулся к бутылке
— Нет-нет, — отмахнулся Тимур – я за рулём.
— Вот так всегда! Ну посиди тогда хотя бы с нами, кофейку сейчас сообразим.
— Федя, рад бы, да не могу, встреча у меня назначена, – Тимур взглянул на часы, – через пятнадцать минут. Давайте как-нибудь в другой раз. А вам рекомендую завязывать с этим делом, флот не позорьте-то. Да и портназор нагрянет – мало всем не покажется.
— Фомич, сворачиваемся! Но с этой шараги свалим непременно!

Это был последний раз в жизни Тимура, когда он ступил ногой на палубу «Надира»…

Прошло больше года.
Тимур возлежал дома на диване, балдея от непривычного безделья, и щёлкал пультом телевизора, подыскивая канал с интересной передачей. Жена была на работе, дети в школе. Ненароков предавался заслуженному отдыху после длительного контракта на греческом банановозе.
Зазвонил домашний телефон.
Тимур нехотя встал, снял трубку:
— Алё!
— Ну привет, — услышал он знакомый голос.
— Неужто, дядя Фёдор?
— А кто же ж? Конечно, Федя, стиляга из Москвыы! – пропел Фёдор. – Давно с морей? Я как-то звонил тебе пару месяцев назад, так супруга сказала, что ты в море и когда появишься – толком не известно.
— Дома я всего неделю.
— Слушай, а может встретимся сейчас? Перетереть бы надо кое-что. Если ты не занят, давай в баре напротив твоего дома? А?
— Чую, очень нравится вам с Бурчонком этот самый бар напротив моего дома, — усмехнулся Тимур.
— А то! – Ответствовал Фёдор. – Ну, так как?
— Ладно, когда подойдёшь?
— Да мне идти-то десять минут.
— Тогда окей.
— Да, ещё вот что… – Фёдор замялся.
— Ну говори, не тяни!
— Ты ведь – с контракта, не подкинешь мне баксов пару сотен, на мели я, нечем за медкомиссию заплатить даже, а я через два месяца тебе верну: мне Бурчонок работу штурманом обещал в порту на самоходном плавкране, — жалобно попросил Фёдор.
— Не вопрос!

Повстречавшись у дверей бара, коротко обнявшись, Тимур с Фёдором выбрали приглянувшийся столик в пустом баре из четырёх, имевшихся в наличии. Тимур заказал по паре пива и пивного ассорти на закуску.
— Ну рассказывай, где пропадал, по каким морям скитался? – спросил Фёдор Тимура.
— Да что рассказывать, работал на греческом рифере – банановозе. Десять месяцев почти. Возили бананы из Эквадора и цитрусовые из Уругвая в Европу, а потом, когда сезон банановый закончился, мороженых цыплят из Бразилии В Саудовскую Аравию. Потом пошли в Пирей на ремонт, оттуда и прилетел.
-Ты, никак, мастером там служил?
— Смеёшься, что ли? Вторым офицером! Капитан и старпом – греки там были. А я и третий офицер – отсюда.
— Ну а зарплата как?
— Вот зарплата в три раза выше у меня была, чем когда я был на «Надире» капитаном. Кстати, как он там и где? Ты давно с него ушёл?
— А ты что, не в курсе, разве?
— В курсе чего?
— «Надир»- то утонул!
— Да ты что! И как это случилось и когда?
— Да месяца через три после того, как ты списался. Короче, выходил он из Лиепаи с грузом мочевины в биг-бэгах в трюме и на палубе, выгреб за ворота, высадил лоцмана на лоцманский катер, капитан – старикан лет семидесяти – Плотников его фамилия – не знал такого? Закрутил крутой поворот, ложась на курс, а так как остойчивость была почти нулевая, приобрёл критический крен и в результате – оверкиль! Команда, кстати, на счастье, вся в этот момент находилась на палубе и все девять человек успели выпрыгнуть за борт, тот же лоцманский катер их и подобрал, а кэп, вот, не успел, так и ушёл вместе с кораблём – один он был в рубке.
Сын потом его, тоже, кстати, моряк, приезжал в Лиепаю, нанимал водолазов, но те так и не достали тело: увяз «Надир» в иле вверх килём, а сверху, как памятник – гора биг-бэгов с мочевиной одним монолитом.

— Ну дела! Ну а ты-то как остойчивость считал? Ты же грузовой офицер! Как так случилось, что опустили метацентр до нуля? Там же балласта можно принимать с избытком, если надо, я-то знаю! – С укором воскликнул Тимур. — А вот Плотникова я не знал.
— Да в том-то и дело, что, во-первых, я списался через месяц, как мы с тобой в последний раз виделись, во вторых, Шутенко заставил грузиться больше нормы, так, что балласт принимать нельзя уже было, иначе грузовую марку бы утопили, а в третьих – старые-то кадры все ушли и этот клещ набрал себе дом престарелых то ли с рыбколхоза, то ли ещё с какой-то артели, вот вам и результат.

— Понятно, наработали за компот, — мрачно пробурчал Тимур.
— Чего?
— Да ничего. Погоди-ка. – Тимур поднялся и подошёл к барной стойке.

— Два по сто водки и два куска чёрного хлеба! – Заказал он бармену.
— Хлеба нет, есть чёрные солёные сухари с чесноком к пиву.
— Годится! Два больших чёрных сухаря к водке!

Не сговариваясь, какое-то время Тимур с Фёдором сидели молча, сжимая в руках тонкие небольшие стаканчики с водкой. В баре потемнело – солнце зашло за тучу.
— Земля пухом! – Сказал Тимур.
— Земля пухом! – Эхом отозвался Фёдор.
Моряки, как и положено, выпили водку не чокаясь, одним глотком.