Канделябр

— У этих актёров и украсть-то нечего! Вечные нищеброды… Что заработают – сразу прогуляют, — задумчиво пробормотал Гарретт, глядя на окна Оперного театра из кустов запущенного палисадника.

Вор прикидывал, как незаметно проникнуть внутрь.

На улице уже почти стемнело, лишь размытая сиреневая полоска заката таяла над остроконечными крышами Старого квартала. Вокруг фонаря неподалёку подрагивал нечёткий круг электрического света. Назойливый стрёкот сверчков и отдалённые звуки оркестровой музыки, доносящиеся из окон Оперы, создавали таинственный гипнотический шум. Лишь изредка его нарушали шаркающие шаги и вздохи одинокого стражника, который бродил вдоль театральной стены по каменистой дорожке.

Спектакль начался совсем недавно. Сегодня на сцене состоялась долгожданная премьера. В театре был полный аншлаг — собрался весь цвет городского общества – аристократы, ценители искусства и богачи. Гарретт не мог упустить такой прекрасный шанс — обчистить карманы толстосумов и забрать из кассы всю выручку от билетов.

Распахнутые окна на втором этаже призывно покачивали занавесками. Забраться туда будет вполне просто, и главное — это гораздо приятнее, чем ползти по канализационному коллектору. Именно так Гарретт пробрался в Оперный театр несколько лет назад. Он даже помнил планировку помещений, ну, конечно, если там ничего не перестроили. По его прикидкам, раскрытые окна приходились как раз на гримёрные комнаты актёров.

Верёвочная стрела с тихим шелестом рассекла полумрак и воткнулась в деревянный подоконник. Метнувшись к стене, Гарретт ловко взобрался по верёвке и скользнул в оконный проём.

— Так и есть, гримёрка!

Еле уловимый запах духов подсказывал, что здесь обитают женщины. В комнате было темно, только бледная полоска света мерцала из-под закрытой двери. Гарретт осторожно подошёл к ней и заглянул в замочную скважину. Прямо напротив коптил смоляной факел, освещающий каменную кладку длинного коридора. Вор медленно приоткрыл дверь и осмотрелся. Ни души. Отлично! И в комнате теперь стало намного светлее. Посмотрим, что тут у нас. Ага, гримёрный стол…

Заглянув в широкое трёхстворчатое зеркало, Гарретт откинул широкий капюшон и нарочито театрально улыбнулся своему отражению. Мда… в таком виде лучше не показываться местному рафинированному обществу. Небритая рожа, конечно, интересная, но явно бандитская. Чего только стоит старый рваный шрам, пересекающий правую сторону лица от брови до верхней губы! А разноцветные хищные глаза точно напугают кого угодно. Особенно правый, сияющий неестественным зелёным цветом, и так странно контрастирующий с левым карим глазом. Нет, это не врождённая гетерохромия. Просто последствие давней травмы. А цвет протеза он не выбирал – вору вообще повезло, что медики Ордена Хаммеритов* вживили ему механический глаз. И с тех пор он отлично работает — даже лучше обычного!

Крохотные шестерёнки глазного яблока тихонько зажужжали — Гарретт сфокусировал взгляд механического зрачка на гримёрный столик. На нём в несколько рядов громоздились всевозможные баночки с кремами, мазями, гримом и пудрой. Разнокалиберные кисти веером рассыпались по столешнице. Пфф, ничего ценного! Можно было бы прихватить флакон духов, по всей видимости, недешёвый, но он был полон лишь наполовину. Парики на полках и стойка с вешалками для многочисленных платьев тоже не привлекли внимание ворюги. Он покопался в огромном дубовом шкафу — там висела потрёпанная шуба, парочка странных нарядов и громоздились шляпные коробки.

— К Трикстеру всё это барахло! А вот деньги из кассы сами себя не украдут!

Но тут что-то блеснуло поверх шкафа. Гарретт подпрыгнул и ухватился рукой за верхнюю панель деревянной исцарапанной антресоли. Пошарив в потёмках, он зацепил какой-то крупный предмет и чуть не уронил его себе на голову. Что же это? Всего лишь канделябр… Вор спрыгнул на пол и осмотрел находку. О, это был не просто канделябр, это было настоящее произведение искусства! Тяжеленный, почти два фута в высоту, светильник был полностью выполнен из чистейшего серебра. На подставке в форме звериных лап крепился витой стержень, разветвляющийся на четыре подсвечника. Весь канделябр был изукрашен изящной резьбой с растительным орнаментом. Вещь была очень древней и несомненно дорогой. Гарретту не хотелось выпускать из рук это сокровище, казалось, светильник обладал какой-то притягательной силой и уже признал в воре нового хозяина.

Но ведь главная цель этой вылазки ещё не достигнута – нужно добраться до сейфа с выручкой. А красться и прятаться от ненужных глаз с тяжёлым и объёмным канделябром в заплечном мешке чертовски неудобно! Не беда! Пусть светильник пока ещё немного полежит на верхней полке шкафа, а на обратном пути можно будет его забрать. Конечно, придётся возвращаться, но ведь этот путь идеален для побега – уже проверенный, и, как оказалось, легкодоступный. Не без сожаления, Гарретт вернул на место ценную находку и прошмыгнул в пустой коридор. Там вор спешно обследовал соседние гримёрки и стал обладателем карманных часов, серебряной фляжки и нескольких золотых монет.

— Негусто. Надо бы пошарить в карманах почтеннейшей публики, — Гарретт решил не размениваться на простых зрителей, а обчистить самых богатых, что восседают в ложах для высокопоставленных гостей.

Самый прямой путь туда – через кулисы, сцену и зрительный зал. И ворюга помнил, как туда пробраться – нужно забраться на колосники – верхние балки под театральным потолком, и пробежать по ним до противоположной стены. Проще-простого!

За кулисами царил полумрак, слонялись артисты, готовясь к выходу на сцену, а из-за декорационного занавеса доносилась навязчивая музыка. Гарретта всё раздражало. Так и подмывало стукнуть дубинкой по башке пухлого актёришку, который нервно расхаживал из стороны в сторону и бормотал под нос текст своей роли. Но это могло бы нарушить все планы! Надо как-то отвлечь этого балбеса… Приметив в стороне арфу, полуприкрытую чехлом, вор провёл пальцами по струнам – тррррунь!

— Ой! — незадачливый актёр подпрыгнул от неожиданности, замер на мгновение, развернулся к источнику звука и стал глазами искать диверсанта, посмевшего нарушить тишину в разгар спектакля. Но поблизости уже никого не было – Гарретт юркнул к настенной лестнице и вскарабкался под потолок.

Вот здесь было славно! Как всегда, оказавшись на высоте, подальше от людей, Гарретт ощутил себя чуть-ли не полубогом. Опытным взором он обследовал пространство, и, как умелый канатоходец, прошёлся по тонким брусьям софитной конструкции. Внизу маячила сцена, по которой двигались силуэты актёров. Он мог бы выстрелить в них из лука, бросить вниз ослепляющую гранату или просто плюнуть на макушку. И это было бы чертовски весело! Пожалуй, несколько лет назад, он не удержался бы и устроил на сцене и в зале неразбериху. Но сегодня вор пришёл сюда не для этого. Надо быть абсолютно незаметным! И не рисковать серьёзными деньгами ради минутной потехи. Он осторожно двинулся через зрительный зал, к ложам для VIP-персон.

Мягко шагая высоко над головами, Гарретт понял, что на сцене началось новое действие.

Прозвучали первые аккорды музыкального вступления, и пространство прорвал чудесный голос. Сперва даже было непонятно кто поёт: мужчина или женщина — грудное бархатистое контральто просто зачаровывало своим звучанием. Но после того, как вокальная партия устремилась в верхний регистр, стало ясно, что арию исполняет девушка. Гарретт остановился и сфокусировал взгляд своего механического глаза на сцене. Да, это была девушка, и пела она… ладно, что уж скрывать, она замечательно пела! Вор, не будучи ценителем классических произведений, даже узнал музыкальную композицию. Это была известная опера «Конандра – принцесса леса» — о запретной любви хаммеритского послушника и юной язычницы. Именно партию Конандры сейчас исполняла певица. Её голос околдовывал, не отпускал и мог свести с ума кого угодно… Но только не прожжённого циничного таффера.

— Ха, неужели люди платят за то, чтобы увидеть эту ерунду! В другое время я был бы не прочь досмотреть представление, но точно не сегодня.

Добравшись до конца балки, Гарретт стал спускаться вниз, по-кошачьи цепляясь за бархатную ткань настенного декора. И вот он уже в полутёмной зрительской ложе – притаился за креслом и запустил руку в карман какого-то расфуфыренного господина. Кошелёчек, полный монет, золотая цепочка, перламутровый лорнет, беспечно оставленный на соседнем кресле… Прекрасно!

В поисках лёгкой добычи, вор пробрался в соседнюю ложу. Там находились сразу три зрителя, и один из них показался Гарретту знакомым. Так и есть – начальник городской стражи шериф Алан Хобб, несколько лет назад сменивший на этом посту Гормана Труарта, убитого язычниками. Мастер-вор не стремился познакомиться с главой местной полиции лично, но обчистить его карманы считал делом чести. Он ловко срезал кошельки у двух адъютантов, а вот до самого начальника дотянуться не сумел, потому что тот неожиданно встал со своего кресла и облокотился на перила, практически высунувшись из ложи. Вор терпеливо выжидал, когда шериф снова усядется на своё место, но, утекали минуты, а тот, похоже, был слишком увлечён спектаклем.

Вдруг он резко развернулся, кивнул адъютантам и двинулся к выходу из ложи. От неожиданности Гарретт попятился, семеня на корточках, и буквально закутался в бархатную штору, обрамлявшую выход. К счастью, было достаточно темно и стражники его не заметили. Вору даже удалось незаметно срезать кошелёк у проходящего мимо шерифа Алана, за которым вышагивали его спутники. Один тащил огромную корзину с красными розами, другой нёс перед собой небольшую коробку. Гарретт подождал несколько секунд и выглянул – важная процессия двигалась по коридору, ведущему за кулисы. Ну и Трикстер с ними! Здесь ещё полно наживы!..

Бесшумно перемещаясь между другими VIP-ложами, вор изящно обобрал ещё несколько зрителей. Никто из них ничего не заподозрил – восхищённые взгляды богатеньких театралов были полностью прикованы к сцене и хрупкой фигурке поющей актриски. Она продолжала чувственно выводить рулады, кружась в танце со своим партнёром, и конечно же не подозревала, что стала невольной соучастницей возмутительного преступления.

А состав преступления уже тянул на «особо тяжкое» – материальный ущерб, причинённый местным сливкам общества, уже перевалил за две тысячи монет! Вор довольно ухмылялся, перебирая в карманах украденные драгоценности, а ведь впереди самое вкусное – кассовый сейф!

В коридоре перед зрительным залом были настелены ковровые дорожки. Они полностью поглощали звуки шагов, и Гарретт быстро добрался до лестницы, прошмыгнув за спиной вальяжного стража порядка. А вот в фойе перед кассой — пол был выложен мраморной плиткой, на которой даже самый осторожный шажок звучал вызывающе громко и отдавался эхом. И как назло, совсем рядом ошивались два скучающих стражника.

— Чтоб их в буррикову задницу затянуло! — вор задумался, как бы отвлечь этих болванов. Керамическая напольная ваза в конце противоположного коридора вполне подойдёт. Придётся пожертвовать стрелой, и её, наверняка, потом найдут. Но, если всё сделать быстро, то никто ничего и понять не успеет.

Натянутая тетива лука резко распрямилась, выпуская стрелу, и расписная ваза звонко разлетелась на множество осколков.

— А? Что это было? — оба стражника выхватили свои мечи и ломанулись в коридор, шумно сопя и бряцая доспехами. За их спинами промелькнула тёмная фигура в капюшоне — это Гарретт подобрался к двери, ведущей в комнату кассира.

Проклятье! Заперто…

— Кррак! — отмычка поддела язычок замка, и вор буквально ввалился в дверной проём.

Лучи света, пробивающиеся сквозь приоткрытые окошки кассы, скудно освещали помещение. Здесь никого не было — видимо, служитель пересчитал выручку, закрыл её в сейф и ушёл. Это в лучшем случае. Хотя, скорее всего, деньги уже инкассировали — Гарретт допускал и такое развитие событий. Но сейф-то никуда не делся, и его надо проверить!

Со взломом массивного железного шкафа пришлось повозиться подольше, чем с игрушечным замочком на входной двери. Но наконец искусные манипуляции с отмычками возымели эффект, и упрямый замок поддался. Дверь с тихим скрежетом открылась, и что же узрел настырный грабитель? Несколько столбиков монет, стоящих рядком, и потрёпанный гроссбух.

Руки вора первым делом потянулись к деньгам: двести золотых монет и ещё примерно столько же серебром. И это всё? Предчувствие его не обмануло: премьерную выручку уже куда-то переместили, а то, что осталось – видимо, резервные деньги на сдачу. А вот и конторская книга, может в ней есть какая-то зацепка?

Найдя в гроссбухе последнюю запись, Гарретт прочитал:

Время 10:45 P.M. 18 000 золотых
Сдал: кассир С. Гарви
Принял: охранник С. Лукинг, охранник Л. Гласс
(Доставить в кабинет леди Валериус)

— Хм, леди Валериус… Старая паучиха до сих пор управляет этой музыкальной шкатулкой… И, похоже, успешно. Восемнадцать тысяч! Какой вор может похвастаться таким барышом? Что ж, кто-то сегодня потерпит большие убытки!

Где находится кабинет владелицы театра, Гарретт прекрасно помнил. Туда можно попасть разными путями: один – ведёт через лестницу и театральные коридоры, а ещё к леди Валериус можно было бы проникнуть через секретный ход. Взвесив все «за» и «против», ворюга решил не соваться в потайной лаз. Он помнил, что там установлена дверца, которую просто так не вскроешь – для этого требуется особый ключ. У Гарретта не было ни времени, ни желания его искать. Поковырявшись отмычкой в замочной скважине второй кассовой двери, он очутился прямо на каменном лестничном пролёте. Это были технические помещения, зрителей сюда не пускали, и мрачное полутёмное пространство освещалось лишь редко развешанными факелами. Затушить их с помощью водяных стрел не составило труда, как и проскользнуть наверх мимо одинокого дремлющего стражника.

Вор знал, что кабинет директрисы Оперного театра хорошо охраняется – так было несколько лет назад, когда он забрался в этот оплот искусства в поисках талисмана воды. А поскольку театральный бизнес по-прежнему процветает, леди Валериус вряд ли экономит на охране. В прошлый раз директорскую дверь стерегли двое караульных – и для них Гарретт решил пожертвовать единственной усыпляющей гранатой. Она стоила дьявольски дорого и была припасена для крайнего случая. Похоже, особенный момент как раз настал. Приготовив газовую гранату, вор подкрался к арке, в глубине которой находился вход в кабинет. Но удивительно – там никого не было…

Прислонившись ухом к двустворчатой двери, он прислушался. Ничего, кроме приглушённых музыкальных пассажей, доносящихся из зрительного зала. Ощутив лёгкое беспокойство, Гарретт слегка толкнул дверцу, и она легко и бесшумно поддалась. Зайдя в тёмный кабинет, вор сделал несколько аккуратных шагов вслепую и чуть было не упал, внезапно споткнувшись обо что-то лежащее на полу. Он пригляделся и понял, что перед ним – труп стражника. Скверно, очень скверно!..

Конечно же надо было сразу развернуться и валить отсюда как можно быстрее, но неутомимое любопытство и жажда наживы заставили авантюриста перешагнуть через тело и пройти дальше. Глаза уже привыкли к полутьме: слева со стены проглядывались два широких окна, задёрнутые шторами. Впереди маячили очертания какой-то мебели. Нашарив на столе подсвечник, вор зажёг свечу и наконец-то смог оглядеть комнату.

Один труп валялся ничком у двери – именно о него споткнулся Гарретт. Затылок стражника был буквально расплющен от удара чем-то большим и тяжёлым. И стены, и ворсистый ковёр на полу были забрызганы мозгами и пропитаны кровью. Трикстер подери! Теперь и подошвы гарреттовых сапог были испачканы густой красной жидкостью!.. Так. Какие ещё сюрпризы? Второй охранник лежал на боку, вытянув перед собой правую руку, сжимавшую меч. Оружие не защитило бывалого вояку – его висок был раздроблен и всё лицо залито кровью. А где же директриса? Тусклое пламя оплывшей свечки осветило её грузное тело, распластавшееся поперёк массивного кресла. Голова и шея леди Валериус были вывернуты под невероятным углом. Длинные седые волосы растрепались, закрывая лицо, но было и так понятно, что женщина мертва.

— Господин коронер, разрешите доложить: городской оперный театр ищет нового директора, — резюмировал Гарретт.

В жизни вору не раз доводилось видеть изуродованных мертвецов, убитых и с большей жестокостью. И, признаться, гораздо неприятнее было бы столкнуться с зомби – кровожадными ходячими трупами, воняющими разложившейся плотью. Но от увиденного зрелища матёрому мошеннику стало как-то не по себе. В основном от того, что всё это как-то слишком походило на подставу. Вожделенных денег в кабинете, конечно же, не было – об этом свидетельствовала открытая дверца пустого сейфа. Может в кабинетном столе или комоде найдётся что-то полезное? Вор начал спешно проверять выдвижные ящики, и тут из зрительного зала донёсся нарастающий гул – спектакль закончился, и публика разразилась бурными аплодисментами.

Ну что за буррикова свадьба! Вот это – вообще не вовремя! Сейчас все: и зрители, и артисты начнут расползаться по коридорам театра. Надо срочно убираться отсюда!

Бормоча под нос ругательства, и хлюпая сапогами по мокрому от крови ковру, Гарретт подбежал к двери. Осторожно выглянув за угол, он увидел стражника, патрулирующего коридор. Тот пока ещё ничего не подозревал. Но видимо отсюда лишь один путь — в окно. Оно, кстати, было открыто. Откинув занавеску и перемахнув через подоконник, вор с облегчением вдохнул прохладный воздух ночного Города. Спрыгнув на каменный карниз третьего этажа, он бесшумно засеменил вдоль стены, оставляя за собой нечёткие кровавые следы.

* * *

Гарретт злился. Ну, ещё бы…

Ведь так всё замечательно начиналось! Он незаметно проник в театр, ни разу не привлёк внимания стражи, обчистил карманы богатеев, бестелесным призраком добрался до кассы и кабинета директора. И ради чего? Денег — ноль, зато в наличии три трупа. И это после того, как вор прошёл насквозь через всё здание, никого даже не оглушив. Да-а-а, это не просто облом, это настоящее фиаско. Но кто этот громила-мокрушник, что так по-варварски, прямо из-под носа увёл заветную добычу?

— Ещё и в чужую кровищу вляпался, бр-р-р… — сидя на крыше театра, вор оттирал сапоги от красных пятен. — Да уж, алчность таффера сгубила! Хотя… Пока, вроде бы не сгубила — меня никто не видел, тревоги нет. И, кстати!..

Гарретт вспомнил, что забыл забрать серебряный канделябр из актёрской гримёрной. После чудовищной неудачи, этот артефакт вполне мог бы стать для него утешительным призом. Вор уже решил, что не будет его продавать, а оставит себе, в память об этом неудачном приключении.

Пробежав по крыше, Гарретт легко отыскал знакомое окно гримёрки, и спустился к нему с помощью верёвочной стрелы. В комнате по-прежнему было темно и пусто. Вот и чудно! Подойдя к шкафу, на котором стоял канделябр, он только собрался схватить его, как вдруг, совсем рядом, из коридора послышались голоса, и входная дверь стала медленно открываться. Что же делать? До окна точно не добежать. Вор юркнул в платяной шкаф, и прикрыл дверцы, оставив лишь маленькую щёлочку для наблюдения.

В комнату зашли люди. Они зажгли газовые светильники на стенах, и в гримёрке стало светло, как днём. Гарретт увидел офицера Алана Хобба и двух его адъютантов: один держал необъятную корзину с розами, другой перетаптывался у окна, зажав в руках небольшую шкатулку.

— Ну, что вы застыли как статуи, — шериф проявил нетерпение, забирая, из рук стражника шкатулку. — А ты, Фидли, ставь цветы на пол. И чтобы быстро исчезли. Оба!

Корзина с пышным букетом опустилась на пол как раз перед носом прячущегося вора, и адъютанты поспешно прошествовали в коридор.

— Вот теперь заходите, дорогая моя, — начальник стражи галантно поклонился и протянул руку.

— Право же, не стоило провожать меня, господин Хобб.

В комнату вошла девушка и шериф тут же закрыл за ней дверь. Она прошла к окну и повернулась лицом. Но Гарретт уже узнал её по голосу — это была та самая актриса, что заворожила сегодня всю публику своим пением.

— О, мисс Айрин, я не мог иначе. Вы изумительны! Это было бесподобное выступление! Вы меня покорили, и отныне я Ваш поклонник навеки! — как оказалось, шериф тоже умеет петь соловьём. Он продолжал расшаркиваться и рассыпаться в комплиментах:

— Я преклоняюсь перед Вашим талантом – его нужно холить и лелеять в роскоши. И я немедленно хочу стать Вашим, так сказать, покровителем. Вот, примите подарок в знак моего восхищения!

Шериф открыл шкатулку, и – ах!!! Гарретт в шкафу даже привстал на-цыпочки, чтобы как следует рассмотреть её содержимое. На синем бархате лежало изящное золотое ожерелье. Крупный радужный опал переливался разными цветами в обрамлении мелких камушков. О, какая прелесть! У шерифа неплохой вкус на драгоценности! Сколько же он отвалил за это чудо? Тысячи три, четыре? Однако, неплохо тут подрабатывают певички. Какая удача! Теперь надо придумать, как спереть у актрисульки этот подарочек.

Но, к удивлению, Гарретта, и к нарастающему раздражению Хобба, певица не спешила брать в руки шкатулку. Наоборот, она слегка отступила назад и, после небольшой паузы, смущённо сказала:

— Благодарю, господин Хобб, мне очень льстит Ваше внимание, но… я не могу принять этот подарок.

— Но, почему, дорогая Айрин? Я специально приобрёл его для Вас! И я готов на большее, поверьте. Осчастливьте меня, примите ожерелье и поедемте в номера! Вы не пожалеете! Мы проведём прекрасную ночь и…

— Господин Хобб, прошу прощения, но я не могу.

— Вы не можете отказать мне, Айрин!

— Я… должна идти, — девушка попыталась обойти внушительную фигуру начальника стражи, и начала продвигаться к выходу из комнаты. — Простите, я… меня ждут внизу, на банкете…

— Никуда ты не пойдёшь, тупая шлюха! — шериф как-то слишком резко утратил утончённые манеры. Он отбросил шкатулку на стол, и стал надвигаться на актрису. – Похоже, ты не понимаешь с кем разговариваешь! Ну так я сейчас объясню!

Алан Хобб накинулся на девушку, толкнул на маленький диванчик и рванул на ней платье. Лёгкая ткань затрещала, певица пыталась сопротивляться и кричать, но здоровяк-офицер зажал ей рот ручищей, а второй – полез под одежду.

Гарретту было неприятно. Выглядывая из шкафа, он нервно переводил взгляд с брыкающейся пары на шкатулку, а затем на закрытую дверь. Не смотря на надрывность разыгравшейся сцены, момент был вполне подходящий, чтобы незаметно умыкнуть драгоценность и выскользнуть в окно – те двое были слишком заняты, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг.

— Трикстер с ними, уж как-нибудь сами разберутся, — вор уже давно стал циником и дал себе слово – не вмешиваться в чужие разногласия. Он аккуратно выбрался из шкафа, и на четвереньках прополз за корзиной с раскидистыми цветами, подбираясь к шкатулке.

Он был уже почти у цели, как вдруг возня на диване приобрела новый оборот. Актриска, извернувшись, изо всех сил дёрнула шерифа за волосы, тот взвыл и в приступе ярости ударил её кулаком, попав по лицу. Затем ещё раз, и ещё, и замахнулся снова, но тут Гарретт уже не выдержал и, выхватив дубинку, наотмашь заехал шерифу по затылку. Тот сразу обмяк и рухнул на свою жертву.

— Тссс, — вор склонился над девушкой и прикрыл ей ладонью рот, ловя в перчатку испуганный крик. Она непонимающе таращилась на своего неожиданного спасителя огромными заплаканными глазами.

— Так. Слушай внимательно: я сейчас тебя отпущу. Потом сниму с тебя эту скотину и просто уйду. А ты будешь вести себя тихо, понятно?

Айрин с усердием закивала головой. Гарретт, на всякий случай, продемонстрировал ей дубинку и медленно убрал руку от лица. Девушка молчала, вроде бы поняв, что невесть откуда появившийся мрачный тип в капюшоне – не враг. Вор стащил с неё грузную тушу начальника стражи и спихнул его на пол.

— Не бойся, он не умер. Поваляется так ещё какое-то время, потом очнётся.

— Но…

— Я. Сказал. «Тихо», — Гарретт не сводил взгляда с певицы. Она шмыгала распухшим носом, сидя на диване, и стыдливо поправляла разорванное платье, предательски сползающее с плеча. Вроде, миловидная, лет двадцати пяти, но кто их, женщин, поймёт? При том, что под глазом у примадонны уже наливался сиреневый фингал, грим размазался, а сложная причёска из длинных каштановых волос растрепалась, как воронье гнездо.

Впрочем, здесь были вещи гораздо поинтереснее всклокоченных барышень — опаловое ожерелье призывно искрилось на бархате раскрытой шкатулки.

— А вот это я возьму, — вор нагло ухмыльнулся, поддел пальцем витую цепочку и, ещё пару секунд полюбовавшись блеском самоцветов, отправил драгоценность в карман.

И тут в дверь настойчиво застучали.

— Господин шериф! Срочное дело! Убита леди Валериус! Господин шериф!!!

Гарретт разбежался, прыгнул и, вылетая из окна второго этажа, пробормотал:

— Вот теперь – точно вляпался! И канделябр не забрал…

— * Орден Хаммеритов или Орден Молота — технократическое религиозное объединение. Хаммериты стремятся воплотить в жизнь замысел своего бога-архитектора Мастера-Строителя, который взрастил человеческую цивилизацию, дав им возможность использовать технологии… Орден Молота также является главной движущей силой прогресса в мире Thief. Хаммериты представляют порядок и ортодоксальную религию, усердно следуют принципам своей веры. Частично это означает непрекращающуюся борьбу с преступниками и другими правонарушителями, но особенно с их давними врагами — язычниками, поклоняющимся Трикстеру, что пропагандирует хаос и искажение.

** Трикстер — главный антагонист игры Thief: The Dark Project. Древний Бог, представляющий хаотические силы природы и объект поклонения язычников. Одна из главных целей Трикстера — не допустить, чтобы мир развивался в технологическом плане, поэтому он стремился ввергнуть мир в хаос. Гарретт — тот ещё богохульник, поэтому часто упоминает имя Трикстера (как в нашем мире упоминают чёрта или дьявола).

*** Таффер — в мире THief это неоднозначный эпитет. В зависимости от контекста он может употребляться, как ругательство или как иронично-уважительное обращение. Синонимы: «плут», «мерзавец», «ворюга», «хитрец», «негодяй», «ловкач».

**** Буррик обыкновенный (Burrus Vulgaris) – животное из мира Thief. Крупная (размером с осла) теплокровная ящерица, передвигающаяся на задних лапах. Имеет толстый и жёсткий кожный покров коричневого цвета. Короткие передние лапы почти полностью атрофированы. Морда закругленная с широкой пастью, из которой буррик может отрыгивать дурно пахнущий ядовитый газ. Буррики всеядны, живут в прорытых ими норах или подземельях небольшими семьями. Дикие буррики, защищающие свою территорию, невероятно агрессивны и смертельно опасны.