Прапорщик Хлопьев

Критерии чистоты вымытой алюминиевой миски разные. Ведь оценка производится органолептически. Для кого – то критерий чистоты — запах. Кто – то выискивает грязь визуально. А кто – то протирает поверхность пальцем, наивно полагая, что он чистый.

Прапорщик Хлопьев изобрёл свой способ. Он переворачивал миску и пытался поднять её пятернёй за стенки. Если миска выскальзывала – значит её помыли плохо. И тогда на мойку вызывали сержанта нерадивого бойца и заставляли его вымыть эту миску. Одну. Чистоту которой прапорщик больше не проверял, а уходил с чувством выполненного долга. Ведь у него сегодня радость – он сегодня сделал гадость!

Многие мечтали перед отъездом на дембель набить морду Хлопьеву, но никому это не удавалось. Наверно у прапорщика было дивное чутьё. Но однажды Хлопьев поднял руку на «святое» — еврея Борецкого из Ленинграда. Мне пришлось помыть миску за него, а он поклялся отомстить за это недоразумение. И я стал с интересом ждать кто – кого?

Папа Борецкого был директором музыкальной школы, а мама работала в библиотеке, поэтому он не признавал мордобой. Да и телосложения он был хлипкого. Собрав на Хлопьева компромат, Борецкий решил стравить его с собственной женой. Накупив презервативов Борецкий стал распихивать их в шинель прапорщика. И сработало! Когда Хлопьев появился на людях с поцарапанной щекой, Борецкий доложил о свершившейся мести. Я похвалил Борецкого, но вскоре история с миской повторилась, и я его спросил:

— Ты уверен, что ты еврей?
— Так точно!
— После правильной мести у Хлопьева должен был выработаться рефлекс: миска – опасность! А судя по всему он ничего не понял! Может лучше было написать на заборе: «Прапорщик Хлопьев – дурак!» А?
— Виноват! Разрешите повторить?
— Валяй! Только подумай хорошенько. И не траться на презервативы, лучше поешь сладкого. Для мозгов полезно.

Вторая попытка мести Борецкого была ужасной: будучи посыльным, он стащил с балкона квартиры Хлопьева сушившееся там постельное бельё. Проблемы с подшивоном в роте были временно решены. Я поблагодарил Борецкого и спросил:

— Ты решил разорить Хлопьева?
— Нет, но пусть призадумается.
— Он прапорщик! У него дома этих простыней!

Высшие силы видимо решили помочь Борецкому и он попал в число чистильщиков снега на хранилище прапорщика Хлопьева. Провожая Борецкого я попросил:

— Не вздумай там хулиганить – посадят!
— Я понимаю.

Борецкий вернулся и вытащил из под бушлата амбарную книгу.

— Секретный журнал, теперь прапору хана!
— Где взял?
— С его стола свистнул. Он нас греться пустил, а сам вышел поссать.

Я полистал журнал, он был пустым.

— Борецкий, ты поторопился. Журнал ещё не стал секретным. Забрось его в кусты.

Журнал был заброшен неудачно. Его нашли и Хлопьева поимели. Журнал был прошит и скреплён печатью. Снегоуборщиков опросили, но Борецкий не раскололся. И Хлопьев стал чаще дежурить в столовой.
— Борецкий, я так понимаю, что это многоходовка? – спросил я, после очередной показательной помывки миски.
— Нет, просто часть долбанутая.
— А ты думал, что Хлопьева расстреляют?

Несколько недель спустя пронеслась новость: Хлопьев переводится в Тоцкие лагеря! Борецкий ходил героем. На мои вопросы он отвечал коротко:

— Многоходовка!

Лишь перед дембелем я узнал, что случилось с Хлопьевым. Временно его поставили на ГСМ, а потом выявилась недостача. Он её покрыл, но ему порекомендовали подать рапорт.

Когда после армии я посмотрел фильм «Меч Гедеона» об израильских спецподразделениях, уверенность в непричастности Борецкого к недостаче ГСМ исчезла. Ведь для этого было достаточно открыть какой – нибудь сливной кран на цистерне с бензином. Ведь амбарную книгу он стащил…