Вредоносное знакомство (Глава 1)

Чувствовали ли вы когда-нибудь себя не в своей тарелке? Быть может это вечеринка, где одинокий юноша сидит в окружении своих неуемных мыслей, наблюдая за весельем окружающих? Или же корпоратив, где ответственный взрослый выслушивает в свою сторону похвалу от подвыпивших коллег за инновационную разработку и думает лишь о том, что ему всего лишь повезло оказаться в нужном месте, в нужное время.
Моя жизнь не обошлась без такой истории. Только, если другие имеют хотя бы малейший шанс сбежать из неуютной обстановки, то для меня это несбыточная мечта.
Я никогда не задумывался о проблемах инфантильной современности, где перед глазами так и маячат гендер, самоопределение, признание самого себя. Но о вещах начинаешь всерьез задумываться, только когда они происходят с тобой. Каково ощущать себя не в своем теле? Что делать, если хочется сбежать из своей шкуры, превратиться в сгусток сознания отдельно от плоти и костей?
Этого я не знаю. Да и не придется! Сегодня решится главная моя проблема – существование. Симуляция превратится в жизнь, а бесконечная ложь в конце концов станет правдой, любое самовнушение станет правдой.
Думаю, место, где я оказался – в некоторой степени описывает весь символизм, сродни перерождению. Там, где все началось, все и закончится. Я так этого жду, что радость ощущается неподдельная!
— Смирно! — прозвучала команда.
Толстопузый мужлан – а по-другому его и не описать – в военном кителе прошелся вдоль нашего построения. Поскольку ростом я не вышел и стоял в конце, то наш командир подошел ко мне последнему, посчитав обязательным окинуть меня скептичным взглядом.
— Слушать меня сюда, девчата! — рявкнул он так, что аж уши заложило. — Вам все разъяснили еще вчера, но, судя по вашим сонным рожам, вы до сих пор ни***на не поняли. Пока мы не закончим, спокойно поссать не сможет никто!
Я ожидал, что наша группа начнем коситься и шептаться, выказывая скепсис и неудовольствие, но с удивлением понял – как бы не так. Ряды вытянулись и застыли, словно током пораженные, подбородки повскакивали вверх, а кадыки характерно глотанию дернулись. Молодняк явно был преисполнен уважением к пропахшему алкоголем военному.
— Ты! Да, ты, четырехглазая фекалия.
Внимания удостоился смуглый паренек. Даже среди нашей разношерстной компании в яркой одежке выглядел тот броско, точно молодая бунтарская звезда из телешоу. Все мы стоим в изрядно поношенных фартуках и, как следовало ожидать, парадная внешность сыграла с ним злую шутку.
— Я-я, сэр!
— И-а, и-а, сэр, — точно ребенок, передразнил рядового командир. — За что вам платят, рядовой?!
— Мы должны помочь «Новой Надежде», сэр! — отчеканила каждое слово телезвезда.
Под нелепым названием «Новая Надежда» подразумевается детский дом, который ничего общего с новым не имел – ему, как минимум, уже добрая сотня лет. Хотя, пожалуй, название «Старая Надежда» носил бы дом престарелых, поэтому пускай так и остается и впредь.
Майор повернулся к нам спиной, достал из-за пазухи свой фартук и начал обвязывать его вокруг пояса. Фартуки здесь служили обозначающим знаком добродеятеля – нашим оказался белый с красными сердечками и названием компании, от которой мы выступаем. Однако сам я не считаю, что детишек, собравшихся здесь, можно считать добродеятелями. Скорее это простые школьники и студенты, которые хотят подработать и получить опыт своего первого заработка.
Но да не важно. Ставлю золотой зуб в челюсти нашего командира, что тот сейчас выдумывает что-то пафосное или воодушевляющее. Уж очень он горделиво отреагировал на слова мальчишки.
— Все верно, шоколадка, — начал командир, продолжая спиной к нам завязывать фартук. — Нашей «Надежде» понадобилась помощь. Помощь беспомощных утырков, как вы! И вы должны быть горды, ведь от вас требуется выжать из себя всевозможные соки, которые обычно выжимаете из своих удавов по вечерам, понятно?!
Командир повернулся и продемонстрировал свой развевающийся черный фартук с надписью «Делай добро» и сердечками-горошинками по всей ткани. Небольшой смешок вырвался из моего рта, но, казалось, все настолько преисполнились моментом, что не могли заметить этого.
— Жирдяй!
— Я, — без энтузиазма протянул пухляш справа от меня.
— Для чего тебе такое хомячье пузо?
— Для самозащиты, съер.
Отряд отреагировал редкими смешками.
— Тихо! Для чего ты здесь?
— Ради ден… — пухляш встретился с Майором взглядом. — Ради детишек, съер.
— Я чувствую твою целлюлитную ложь! — командир глубоко вдохнул и расслабился в лице, точно буддист, познавший великую мудрость. — Но это ожидаемо. Сейчас не важно ради чего мы здесь. Важно то, что все мы пришли на зов о помощи. Именно поэтому нам нужно постараться на славу, отряд! Слушать мою команду. Приступаем к плану «Двигай жопой, драй полы». Вольно! Разошлись, красоточки.
— Есть сэр! — выкрикнули мы и отдали честь.
Отряд начал разбредаться по заранее оговоренному плану, в коем запасным и я не оказался. Этот фарс все больше напоминал мне олицетворение юношеского максимализма. Ничего из того, что произошло сегодня и близко не связано с настоящей военной дисциплиной. Однако одни мальчишки впечатлились и воодушевились, другие поддержали всеобщую волну и вот уже мне хочется как можно скорее внести свою лепту, будучи волонтером под прикрытием.
Но с приходом сюда меня не отпускала мысль, будто с высока огромного дерева за мной наблюдает ястреб и вот-вот поймает в когтистые лапы. Я потихоньку осознавал, с чем это связано, поэтому девизом этого дня служила: «Новая работа – лишняя забота».
— Эй, коротышка, не спеши. У меня для тебя есть особое задание.
Не подавая виду от огорчения, я, словно струна, вытянулся и повернулся к командиру.
— Рядовой Николас прибыл, товарищ командир! Каковы ваши указания?
— Неплохо подвешен язык, рядовой. Теперь-то я уверен, что тебе можно поручить задачу погрязнее. Бери лопату и расчищай навозную яму, − командир вручил мне в руки черенок лопаты, судя по запаху, видавший дерьма поболее моего.
— Но сэр, у меня на эту неделю уже есть…
— Ох, да не ной ты! Даже в навозной куче можно откопать клад. Для тебя будет отдельная двукратная прибавка.
— Сэр, да, сэр! Я могу приступить? — рука подлетела и спикировала точно у виска.
Не то, что бы мне и вправду очень требовались деньги, однако лучше выглядеть радостным − мало ли, что мне еще поручат.
— Конечно, мой имбициозный друг. Работа должна быть закончена так же к концу недели.
Да, конечно, задача не подогревала тягу к приключениям, но, если мне в действительности суждено откапать клад, то грех жаловаться.
— А что насчет моей уборки кладовки?
— Спихнем на тот беляшик, не беспокойся. А теперь с глаз долой. У меня есть дела поважнее.
Командир подправил свой китель, выровнял спину и направился на уличную кухню. «Дела поважнее» в данный момент стояли и увлеченно готовили ужин для наших рядовых и любопытных детишек, наблюдавших за нами со стороны. Запахи варева на удивление пахли аппетитно и всем не терпелось узнать, чем же питаются военного ремесла люди. Даже если военные они понарошку.
— Так точно, сэр! — отрапортовал я и, развернувшись на сто восемьдесят, поспешил удалиться.
Не уверен, кому я сопереживаю больше: пузатому товарищу, которому, как шишки на голову, падает дополнительная работа каждую смену, или же женщине за плитой, не ожидающей скорого нападения дикого зверя. В любом случае желаю удачи обоим.
Территория приюта всегда занимала большую площадь. Она охватывала, как основное здание, задний двор, близлежащие пристройки по типу склада, так и местность, граничащую с плотно усаженным лесом. Возможно, в момент возведения детдом служил богатеньким санаторием.
И все же время дает о себе знать. Прогуливаясь до знакомой тропинки, я обнаружил, что этой самой тропинки и нет вовсе. Вместо нее выложены плиты − пускай и не необычайной красоты, но с интересными узорами, расцветающими в фантазии разнообразными растениями и смешными рожицами. Вдоль дороги я увидел новые, незнакомые пристройки, помимо тех обветшалых, на которых и сам когда-то коленки царапал. Клумб у сада, будто стало в два раза больше. Дешевые невзрачные цветы, похожие на заросшие кустарники, пропали, их сменили роскошные и ухоженные – не побоюсь сказать − жемчужины местного пейзажа.
А это что? Баня?! Какой банк они успели ограбить? Как бы и вовсе не заблудиться по карте неактуальных воспоминаний. К счастью, многие ориентиры все же остались, поэтому до коричневого святилища дойти было не сложно.
Дойдя до места назначения, я обратил внимание на свой длиннющий совковый Экскалибур и вооружился большой металлической щеткой неподалеку. Будь я рыжим, собрался бы полный боекомплект грозы всех дедушек. К счастью для них, участь брюнета отказала мне в таком удовольствии.
— Знать бы, как использовать эти орудия убийства… — я достал свои кровью обошедшиеся очки дополненной реальности. — Подай статью о чистке выгребных ям.
Подтверждая запрос, прозвучал приятный женский голос. Дисплей очков наполнился текстом, создавая для карих очей иллюзию парящей голограммы. В порыве страсти я пролистывал статью за статьей, каждый раз отмахиваясь от навязчивых, точно мошкара, мыслей, напоминавших мне о первоочередной цели.
Интересно, зачем чистить этот вертикальный гроб? Бюджета на новый не хватило? Или это дань памяти старому ветерану? Судя по богатству заднего двора, они могли бы позволить себе десятки выгребных ям.
Отодвинув деревянную крепость и откинув плиту с отверстием так, чтобы яма, была для меня откровенна, я вздохнул и сразу же пожалел об этом – едкая вонь, расщепляющая ноздри изнутри, никуда не делась. Осмотревшись в поисках перчаток и не найдя таковых, мне оставалось лишь пожать плечами.
Задача оказалась непыльной и – не верю, что говорю это − по своей сути даже медитативной? За тщательной работой щеткой время пролетало незаметно. Единственное, что пугало – это провал. Буквальный провал. Прямо в центр ямы. У детей сейчас должен быть тихий час, что не может не радовать − было бы нелепо всю неделю слушать оригинальные дразнилки по типу…
— Дерьмодемон!
«А-а-а-а», — немой крик попытался выйти из сознания наружу через открытую челюсть, но единственное, что оттуда вылетело – жалкий комариный писк отчаяния. От неожиданности я попытался развернуться на нарушителя спокойствия одной ногой и на ней же балансировать. Акробатический номер не удался, и предательская коленка подогнулась − я потерял точку опоры. В голове эхом прозвучали дразнилки вонючего чудовища.
Я осматривался в поисках спасения и от волнения рефлекторно сжал ладонь, но осознал, что ей мешает мой верный совковый Экскалибур. Мой спаситель! Двумя руками ухватившись за товарища, резким движением лопата воткнулась в стенку ямы, предотвращая падение своего Артура.
— Спасен.
— А я уж надеялась, ты в нашу новую баньку отправишься, — с досадой сказала виновница представления.
— Рада! Ты что тут забыла?
— Упс, кажется мне не рады. Уже ухожу, — с лицом детской невинности Рада развернулась.
— Стой, погоди! Подай мне руку, я сейчас соскользну.
Девочка сделала вид, словно находится в глубоких раздумьях, и искоса повернулась ко мне.
— И что мне за это будет?
— Да все что угодно! Дай же мне руку наконец, садистка.
— Ловлю на слове.
Во время тирании неугомонной девочки я возвращал себе равновесие. Большие аквамариновые глаза наблюдали за мной, а русые волосы, собранные в аккуратный хвост до плеч, развевались в такт ветру. Рада стояла в рабочей униформе: голубые рубашка и штаны, обувь без шнуровки и красный фартук.
— Как ты вообще умудрился на ровном месте поскользнуться? Я, конечно, всегда знала, что ты катастрофически неуклюжий, но не настолько же.
— Не важно, — кряхтя, выбирался я из шаткого положения. — Откуда ты вообще здесь взялась? Ты ходишь сюда подрабатывать?
— Да нет, просто увидела подозрительного карлика и решила проследить за ним, — саркастично ответила Рада. — Значит и ты все это время ходил детям помогать?
— Ну, не совсем.
Улыбка Рады плавно исчезала, и девочка приняла боевую стойку, немного наклонившись ко мне, − преимущество роста оказалось за ней. В свои шестнадцать она уже выше меня на десяток сантиметров, а ведь я помню ее совсем крохой.
— Что значит «не совсем»? Ник, ты все реже приходишь домой. Я ведь думала, что у тебя важные дела на работе, а ты, оказывается, подрабатываешь? Если тебе денег не хватает, давай я тебе помогу.
Я потянулся и размялся, наслаждаясь твердью земли, после чего распушил волосы недовольной девчонки.
— Не стоит, малышка. Я справляюсь.
Вначале опешившую Раду передернуло, и ее глаза сузились в хищном взгляде.
— Я не!..
— Рада, где ты?! — послышался крик со стороны детской площадки. — У нас ЧП! Тоша залез на крышу и боится слезать!
— Как, опять?! — пришла в себя молодая воспитательница. — Ну ладно, с тобой мы еще разберемся.
Эти слова подразумевали то, что мне остается лишь ждать очередной мести. На самом деле, мне было интересно, что она придумает. В прошлый раз пришлось промывать обувь и ноги от жгучей горчицы, а в позапрошлый – отмывать сексуальные усики и монобровь. Конечно же, все это сопровождалось довольным тираническим смехом и запечатлено навек в семейной галерее.
— Не забудь, что ты сегодня обещал. Я побежала!
— Обещал? Ох, да, конечно!
Я помахал Раде, всем видом показывая, что не забыл, о чем она. Все, что я помню − с самого утра она о чем-то тараторила, но сонный мозг напрочь отказывался воспринимать ни ее словесную очередь, ни что-либо вообще.
Когда закат касался горизонта и угрожал упасть, выключив свет человеческому муравейнику, я решил закончить с уборкой и выдвинулся в лес.
Когда мне было одиноко, я часто сбегал за территорию детдома, прочь от надоедливых воспитателей и шумных детских компаний. Разумеется, это было крайне запрещено – мало ли снаряд прилетит. Детдом был самым безопасным местом потому, как в нем находился бункер – пожалуй, очень тесный. Не верится, что он способен вмещать в себя всех детей и работников.
И все же какие виды открывались под угрозой смерти! Там находился прекрасный холм, открывающий вид на цветущую поляну давно заброшенного заповедника. Идти далековато, но оно того определенно стоит. Хочется сводить когда-нибудь туда Раду и увидеть ее впечатленное личико.
Что же стало со зверинцем заповедника – неизвестно. Может сгинул, может его перевели в загоны, а может попрятался, адаптируясь к новой обстановке. Одно ясно − кусать детишек за бочок больше некому. Надеюсь.
Я набрел на ничем не примечательную дикую местность. Координаты указывают сюда, но все, что здесь есть – это почва, терроризируемая огромным количеством сорняков и грибов, а также покрытые мхом деревья, за которыми ни зги не видно. Своими габаритами они могли бы сравниться с самыми малыми многоэтажками мегаполиса. Животные же так и не появились на глаза, что только подгоняет меня продолжать поиски.
Если не знать, что искать, бродить можно долго, а ведь я знаю, что искать и обыскивал каждый кустик. Еще немного и мне перестанет хватать даже того жалкого света, который пробивается сквозь листву.
Нет ни единой подсказки. Что я должен искать? Где я должен искать? Может здесь в четыре с четвертью часа открывается портал на минуту, а из него с сигарой во рту выходит суровый фей с многонедельной щетиной, чтобы исполнить желание очередной Золушки?
— Сезам, откройся! —выкрикнул я. Безрезультатно.
Небо − или то место, где оно должно быть − уже покрывалось темными красками. На самом деле, если бы оно вдруг ни с того ни с сего упало, то кронам здешних деревьев позавидовал бы сам Атлант – оторвал бы веточку, поставил на свой глобус масштаба один-к-одному и ушел бы по своим титаническим делам.
— Один ты, мой верный Экскалибур, остаешься со мной, — обратился я к своему совковому спасителю, которого зачем-то прихватил с собой.
Не то что бы он был мне сильно нужен − я просто поторопился и забыл его оставить. Словно дожидаясь, когда о нем подумают, Экскалибур раскрыл свой отвратный букет запахов, заставляя ноздри подергиваться.
— Тебе бы помыться, дружище.
Я взглянул на самое большое в округе дерево − не уверен, что его и пять человек обхватили бы. Надеясь, что меня не сочтут мародером, я схватился покрепче за рукоять и, чтобы стрясти навоз с товарища, ударил по стволу, аки безумный атлет. По телу прошлась жуткая вибрация, а руки онемели. Мне понадобилось время что бы прийти в себя и осознать, что обычные деревья не имеют твердости камня.
В коре дерева образовалась неглубокая трещина. Воспротивившийся удару ствол разжег во мне азарт. С чуть меньшей силой удары обрушились на дерево, оживляя пространство гулкими звуками, которые прекратились сразу же, как по телу вновь прошлась знакомая волна вибрации, а на округу прозвучал металлический лязг. Бинго!
Вытирая пот со лба, я, наконец, обратил внимание на то, что паразиты и животные – если те и вправду существуют − обходили это дерево стороной: ни царапин, ни укусов, ни янтарного кровотечения деревьев, вызванного дятлами – могу понять негодование птиц после удара клювом по железу. Мох же в свою очередь, точно бинты мумии, скрывал недостатки своего хозяина.
Я почувствовал присутствие озона в воздухе. Будет нехорошо, если я попаду под дождь, нужно торопиться. Ну а пока озарение не снизойдет ко мне, я просто буду избивать это дерево со всех сторон, пока его мать Земля родная не узна…
— Поступил входящий звонок – Мирамистин, — приятный женский голос личного помощника отвлек меня от преступных мыслей.
— Эх, ну принять.
— Развлекаешься? — в голове раздался хрипловатый голос товарища. — Нашел что-нибудь? Ты битый час на одном месте топчешься.
— Мира, когда ты…
— Ким! Когда ты уже запомнишь?!
— Ой, да ладно тебе. Нас не могут подслушивать. В моей голове обычно только ты и гостишь – она моя неприступная крепость.
— Рано или поздно одним привычным «Мира» ты собственноручно нас всех прикончишь, так что будь добр, Ник, забудь это имя.
— Хорошо, мистер Ким-пять-с-плюсом — с той стороны послышался вздох. — Так и, когда ты установил на меня жучок?
— Не пихал я в тебя ни сверчков, ни жучков. Запомни: все, что имеет подключение к сети можно взломать – очки, телевизоры, нейрочипы. Ну а тебе я… Ну, грубо говоря, до этого удалил противный зуб мудрости и создал удобный канал связи.
— Бэкдор?! — я прикрыл свои самые ценные места. — Как давно ты следишь за моими постыдными сценками?
— Хе-хе, ты не хочешь этого знать. Ну так что? Делись находкой.
— А сам не видишь? Тут железное дерево. Какой-то буратино вместо золота решил закопать гребанный нейрошлем!
— Ну и чего ты ждешь? Залезай.
Подобное предложение меня ошарашило. Я взглянул на кроны дерева и сглотнул.
— Я, по-твоему, на мартышку похож?
— Вполне. Мартышки разве что не выкручивают пируэты над навозными ямами, но я о другом.
Не успел я возмутиться, топнуть ножкой, надуться и спросить, о чем это другом, как дерево внезапно начало шипеть.
— Пресвятые угодники! — мужественно завопил я, встав в боевую позу богомола.
— Опусти свои клешни и взгляни, — трактовал, как монах мантру, Ким. — Перед тобой лифт в таинственный подвал.
— Лифт? В подвал?! Я думал, мне нужно просто добыть непримечательный шлем и делов-то.
— Травму головы себе непримечательную вылечить пробовал? Ты забыл, с кем мы имеем дело? С создателями Мертвой Руки, готовую рас***начить весь мир, если не обнаружит признаки жизни правителей. Это живой пример их помешанности – лифт в гребанном дереве!
Словно поддакивая словам Ника, кусок древесной коры подался вперед и начал плавно отодвигаться в сторону. Я подошел к ослепительно белой комнатке, зашел внутрь и нажал кнопку «Вниз».
— Что ж, ладно, лифт, так лифт, — сказал я.
— Внутри мы не сможем поддерживать связь. Опасайся ловушек, Шакал. Конец связи.
— Звонок окончен, — констатировала ассистент.
Полагаю, что женщину в голове Ким оставил ради приличия, лишь бы я не пугался неожиданных голосов в голове. И чего это он на клички перешел, ностальгия снедает? А мне главное запретил, козел!
— А о каких ловушках речь-то…
Когда лифт закрылся, закупоривая меня внутри, я вдруг понял, что могу ощутить на себе острые и холодные когти клаустрофобии, ведь нахожусь в железном гробу, отрезающем меня от внешнего мира.
— Внимание! — лампы вдруг погасли и лифт окрасился в красный. — Обнаружен неизвестный субъект. Активирован защитный протокол.
— Черт! — крикнул я, ударив по стенке. — Чтоб я и вновь отправился воровать у этих безумцев, да никогда в жизни!
Спустя несколько повторяющихся «Внимание!», лифт остановился и начал открываться. Это и мысль о возможной опасности вмиг отрезвили меня, и я сжался, словно готовился стартовать марафон с фальстарта.
Однако ничего не произошло, когда дверца раскрылась. Передо мной открылся апокалиптический вид: темные коридоры освещали мигающие красные лампы; везде разбросаны бумаги, канцелярия и какие-то научные приборы; украшениями являлись отверстия от выстрелов, звериные царапины, опаленные предметы; перед лифтом валялись три небольших ствола, бывшие дулами турелей, которые вырвали с корнем – все следы говорили о побоях.
Я подавил в себе желание сбежать и нажать на кнопку «Вверх». Не знаю, что тут произошло, но я тут не первый незваный гость. Большинство ловушек, судя по всему, пали под натиском неизвестного зверя. Из плохих новостей: скорее всего тут ничего не осталось, кроме каких-нибудь сведений для Кима.
Мне осталось лишь осторожно продвигаться по коридорам. Каждый мой шаг сопровождали стучащие в попытках закрыться двери, моргающие лампы и спертый воздух, пропахший кислыми химикатами. Комнаты были ничем не примечательны – все, как одна, имели в себе неважные записи о материалах и веществах, колбы и какие-то инструменты для экспериментов. Спустя несколько подобных я начал осматривать их вскользь.
В развилке коридора я споткнулся об опрокинутый деревянный шкаф, обойти который не составило труда и, завернув за угол, обнаружил просторный круговой зал. За наблюдательной комнатой с целым на удивление стеклом виднелись датчики, побитые мониторы, оборванные провода, манипуляторы. В центре высилась огромная высокотехнологичная арка, создающая впечатление, словно в ней проводили эксперименты по открытию порталов в неизведанные миры.
Я подошел поближе и под этой аркой оказалась неглубокая впадина, где в центре на поврежденном механическом пьедестале находился обруч. Я взял его в руки и рассмотрел со всех сторон.
— Нашел?..
Обол, охватывающий голову владельца в кольцо, с продолговатым дисплеем в районе глаз – нейрошлем выглядел в точности, как наработки, которые показывал Ким. Я достал заветную флешку и без колебаний вставил в прибор. Дисплей с внутренней стороны загорелся.
Волнение достигло своего апогея и мысли громоздким валуном заполнили голову. Еще немного и это тело будет не узнать. Еще немного и я сумею вспомнить забытые воспоминания, являющиеся мне в кошмарах. Только этого момента я и ждал долгие десятки лет. Свет, исходящий от дисплея, казался мне путеводным не только потому, что в агрессивном кислотно-красном помещении выглядел островком белого спокойствия, но благодаря длинному пути, который в эту минуту привел меня к нейрошлему.
Через несколько минут экран с внешней стороны дал добро большим пальцем вверх, и я дрожащими руками надел обол.
— Я хочу… — еле слышно прошептал я. — Хочу все вспомнить. Хочу вернуться в свое тело. Верни меня себе.
Я закрыл глаза, попытался сменить форму хаотичным образам в слова, а неясные воспоминания о кошмарах облачить хотя бы в примерное представление о своем прошлом. За всем этим мне едва получилось заметить, как голову начал обхватывать не только обруч, но и резиновые щупы, словно кальмар, борющиеся со своей жертвой за каждый кусочек свободного пространства, а еще…
— В меня впиваются иглы!?
Я предавался тщетным попыткам разлучить резиновый морепродукт со своей кожей. Крик вырвался сам собой, когда одновременно во всех местах голову пронзила боль. Мне почудилось, будто иглы касались костей черепа, хотя это была очевидная фантомная боль. По телу без приглашения прошелся электрический импульс, а зрение помутнилось.
Я упал без сознания.