Книжный клуб. Глава 16. Йосик продолжает своё дело (Глава 16)

Массивная деревянная дверь галереи скрипнула, когда Александра открывала её своим ключом. Йосиф вошёл внутрь осторожно, начал оглядываться. Александра вошла следом, включила освещение, печальным взглядом посмотрела на картины, и то место, которое так долго было пристанищем её беспокойных идей.
Она сказала со вздохом:
— Вот, тут я когда-то работала…
Йосик удивился:
— Галерею же только позавчера закрыли, а ты так говоришь…
Александра ответила печально, медленно ступая по гранитному полу:
— Это было в прошлой жизни. Меня с тех пор чуть в тюрьму не посадили…
Ответ Йосифа был неожиданным:
— Что-же… Вполне логично.
Александра вздернула бровь:
— Я сейчас не поняла…
Он ответил категорично:
— Это же преступление — закрывать такую галерею.
В Сашиных глазах, прежде печальных, заиграла искорка задора. Она спросила с вызовом:
— Где ты таких подкатов набрался?
Йосик отвил голосом католического пастора, сопровождая свои слова тяжелым вздохом, что придавало его виду немного комичности:
— Тяжелое детство… Ты же понимаешь…
Атмосфера грусти и печали развеялась. К Саше снова вернулся задор и едкость:
— Да-да. Помню. У меня только в голове не укладываются твои истории про богатого папу и то, как ты всего добился сам.
Теперь Йосик ответил тоном опытного дипломата, не заостряя внимания на деталях:
— Если это описать коротко, то папа разбогател при моем активном участии. Но я всего рассказать не могу.
Он быстро перевёл тему:
— Ух-ты, какая картина!
Он подошёл к картине и сделал вид, что его очень заинтересовала её художественная техника в стиле кубизма. Пристально начал рассматривать полотно.
Александра подхошла и встала рядом:
— Нравится?
Он ответил:
— Не то слово. Ты написала? Сашин взгля снова стал грустным:
— Тут нет картин, которые я написала.
Он ответил:
— Жаль. А все остальные картины тоже такие же… впечатляющие?
Саша разъяснила:
— Это — довольно посредственная работа, потому она, собственно, и висит у входа.
Йосик придал голосу заинтересованность:
— Тогда я в предвкушении от того, что увижу дальше.
Александра спросила с сомнением:
— Увлекаешься живописью? Он ответил утвердительно:
— Да, я люблю живопись.
Она продолжала сомневаться:
— А что тебя так привлекло в этой картине. Он ответил осторожно:
— Я стараюсь не торопиться с рассуждениями о картине. Видишь ли, по моему глубокому убеждению, перед картиной нужно стоять, как перед королем, выжидая, что скажет ли она что-нибудь и что именно скажет. И, если заговоришь первым, то услышишь только самого себя.
Александра несколько секунд вопросительно смотрела на него:
— Это уже какой-то плагиат. Почему ты просто не признаешь, что не разбираешься в живописи. Боишься корона упадет?
Йосик ответил невозмутимо:
— Я боюсь признаться в другом. В живописи я немного разбираюсь. Но я не вижу смысла в этом «современном искусстве». Если честно, оно меня немного бесит. Боялся тебя обидеть.
Саша захлебнулась от возмущения:
— А зачем тогда ты изображал весь этот интерес? Подожди, не отвечай. Это такой подкат? И ты не собирался помогать мне с галерей, а только пудрил мозги?!
Йосик перенес это клокотание вулкана с достоинством айсберга:
— Не кипятись. Я тебе сразу сказал, что ты мне нравишься. И готов ради тебя вложиться в галерею. Даже, если там будет… то, что вы называете «современным искусством». Только пойми меня правильно.
Александра немного успокоилась:
— Не надо извиняться, я и сама как-то охладела к этим ломаным линиям и задумывалась открыть галерею с другими картинами, которые не так…
Он быстро добавил:
— … пугают?
Саша, которая уже совсем успокоилась, согласилась:
— Пусть будет: «которые не так пугают».
Йосик сказал миролюбиво:
— Но это же очень здорово. Значит: появилась надежда, что мы получим доход.
Саша снова ощетинила свои ежовые иголки:
— Так вот, что тебя волновало на самом деле?
Он ответил спокойно:
— Вот, только не надо упрекать меня в меркантильности. Заметь, я даже не интересуюсь, насколько непугающие картины ты собираешься выставлять в галерее.
Саша ответила с глубоким соменением в голосе:
— Не надо, пожалуйста. Это дело моей жизни. Лучше сейчас скажи, что ты пошутил.
— У нас… ювелиров, говорят: «Ничто так не укрепляет веру в человека, как предоплата».
Тон его стал деловым:
Я тут пообщался с юристом. Лучше всего открыть благотворительный фонд. Там с налогами проще, платежами… Устав и прочее подготовили.
Она молча слушала. Йосик продолжал.
— Я предлагаю поехать и все подписать. И отправить на согласование. Как только мы откроем счет, я положу на него деньги. Пока миллион. Понимаю, что нужно в несколько раз больше, но…
Александра перебила его:
— Но ты даже не узнал моего мнения…
Но он увлеченно продолжал:
— Это все формальности. Мы будем учредителями, я — председателем фонда, ты возглавишь попечительский совет. Там все будет законно.
Александра надула губки:
— То есть, ты уже все решил? Я так не люблю!
К Йосику вернулось хладнокровие:
— Последнее слово за тобой. Все равно без тебя и твоих паспортных данных я ничего не смогу сделать. Последнее слово за тобой, я только взял на себя рутинную часть и прозондировал почву. Ты можешь ознакомиться со всеми документами.
Саша продолжала сомневаться:
— И ты готов положить миллион? Ты же меня совсем не знаешь…
Он ответил с ироничной улыбкой:
— Можешь считать меня свои личным Робин Гудом. А когда я внесу деньги, ты сможешь быть во мне уверена.
Он улыбнулся задорной, почти мальчишеской улыбкой:
— Поехали?
Саша безуспешно пыталась скрыть свою радость.
Она ответила, стараясь говорить как можно равнодушнее:
— Хорошо. Но я все документы перечитаю.
Массивная дверь снова скрипнула, выпуская их из галереи. И уже глухо, из за закрытой двери, донесся возмущенный возглас Александры:
— Подожди! То, что, считаешь меня бедной?!