Первые попытки (Глава 1)

Время уходило сквозь пальцы, как песок или даже вода. Как кровь умирающего солдата.
Ревель сидел на корточках над телом воина — пуля поразила его в грудь, из раны очень быстро вытекала кровь; и мундир, везде синий, стал бордовым вокруг раны.
А Ревель пытался забинтовать рану трясущимися руками, приподняв корпус умирающего и держа его одной рукой.
-В.в… все буддет хорошо! Держись! Как зовут тебя?
Солдат захрипел, а затем громко откашлялся, содрогаясь. Рука Ревеля выпустила бинт из рук и он покатился по земле. Хриплый голос солдата звучал жутко, он говорил через силу:
-Жером.
Тело воина снова содрогнулось, и он разразился кашлем. В этот раз на губы солдата и на Ревеля попала кровь. Голос умирающего стал совсем тихим.
-Ты бросай меня. Мне на тот свет пора, заждались меня там… вон его спасай, он жив еще.
-Нет, ты погодь, сейчас все хорошо у тебя будет! -Ревель сам испугался собственного голоса, настолько он громко прозвучал в тишине поля после битвы.
-Где ж врач? Зачем я пришел сюда, этим должен он заниматься! Черт в очках…
Ревель поднял слегка запачканный бинт с земли и принялся снова бинтовать грудь Жерома. Кровь уже не текла ручьем и юноша возрадовался.
Но когда он снова посмотрел в глаза воина, губы его искривились, а на глаза навернулись слезы отчаяния. Пусты были глаза солдата, стискивающего еще свое ружье. Бескрайнее поле, изрытое войной, теперь казалось преддверием мира мертвых. Всюду лежали одни трупы, похоронные команды еще даже не начали свою работу. Юноша лег без сил рядом с Жеромом и заплакал навзрыд. Ему казалось, что еще немного и солдат будет спасен — но смерть забрала у Ревеля воина.
-Воды…
Тихий голос раздался метрах в двух, совсем рядом. Ревель моментально очнулся и вскочил. Достав из сумки флягу с водой, он присел около другого солдата, сразу же прислонив флягу к губам его. Только когда солдат сделал два жадных глотка, юноша оглядел его. Одна рука солдата стискивала ружье, но второй руки не было. Вместо нее была культя, туго забинтованная окровавленным бинтом. Волосы и лицо воина были мокрыми от пота. Внимательно приглядевшись к пятну на красных штанах в районе колена, Ревель понял, что это кровь. Но одно обрадовало Ревеля — лицо солдата выражало желание жить.
Напившись, раненный отстранил от своего рта флягу, и попробовал сесть, Ревель помог ему. Вокруг было бескрайнее поле сражения, спереди его ограничивал плотный лес. Тела в черно-белых мундирах устилали поле наряду с сине-красными, казалось, все поле устлано ими. Где-то вдалеке трое сине-красных толкали в сторону лагеря пушку, судя по всему — трофейную. Отыскав глазами ряд белых палаток, Ревель положил рядом с раненным свою полупустую флягу с водой и сказал:
-Я попрошу носилки, мы заберем тебя отсюда. Только не шевелись сам!
Ревель пустился бегом по полю, иногда спотыкаясь о тела, ямы… он дважды падал, но быстро достиг лагеря. Отыскав двоих солдат, один из которых был сержантом и курил трубку, он указал им в сторону длинного вала.
-Там наш! Он идти не может. Помогите унести его, нужны носилки!
Его голос срывался. Сержант, стряхнув содержимое трубки в небольшой бумажный сверток, спокойным и мягким голосом ответил:
-Спокойно, сынок, сейчас все сделаем. Герман, бегом за носилками к похоронщикам!

Когда солнце зашло за холмы на западе, Ревель наконец-то смог сесть у костра и поесть немного каши. Он нашел еще пятерых раненных солдат и только одного из них удалось спасти. Также выжил тот, который остался без руки, Ревель позже узнал его имя — Луи. Итоги дня были ужасными — Ревель нашел семерых и спас двоих из них. От этой мысли на глаза снова стали наворачиваться слезы. Как же он бессилен перед Смертью! Насилу доев ставшую невкусной кашу и смахнув слезы рукавом рубахи, Ревель отправился в палатку врача.

Врач полка, Андре, курил трубку, задымив всю палатку. Это был уже пожилой человек, лет за тридцать, в волосах его виднелась седина. Кроме него в палатке не было никого. Грубо сколоченная не то кровать, не то стол, стояла посередине палатки и занимала большую ее часть, пятна крови покрывали ее поверхность в разных местах. Андре отложил трубку и вопросительным взглядом уставился на Ревеля.
-Господин Андре, что делать если человек кашляет кровью? -задал юноша свой вопрос.
Врач снова взял трубку и затянулся. Немного подумав, Андре, твердым и спокойным голосом стал говорить, как будто он рассказывает кому-то историю из прошлого.
-Если это важный офицер, то на носилки его и ко мне. А если солдат — оставь его умирать. Или добей. Видишь ли, если его ранили в грудь, это значит, что он захлебнется кровью и довольно быстро. Мальчик мой, ты не хочешь помочь мне в следующий раз? Хочешь лечить людей, надо много знать.
-Но у нас умирает слишком много людей, пока вы лечите здесь офицеров!
-Трясутся твои руки, Ревель. Не готов ты к работе врача, и если не будешь учиться, то не будешь готов никогда. Сколько ты спас за сегодня? Одного? Мои помощники могли бы вдвоем спасти пятнадцать. Но офицеры важнее, поэтому мы спасем четырех лейтенантов и сержанта. Запомни это накрепко, если хочешь, чтобы генерал согласился оставить тебя при себе, ведь оставляют только лучших. А теперь иди спать.

И Ревель ушел спать. Ворочаясь в одной из палаток для нестроевых, он не мог заснуть еще долго, твердо решив, что в следующий раз он спасет хотя бы шестерых.

Следующего раза долго ждать не пришлось. Рано утром, в самый рассвет юношу разбудили выстрелы. Стреляли издалека, при чем не из пушек. Подойдя к костру, чтобы поесть, он застал там отряд из восьми солдат, при чем все в боевой готовности — сабли, ружья; все походные сумки сложены у костра. Ревель, протирая глаза заговорил с одним из них:
-Господин, а кто стреляет нынче?
Солдат посмотрел на Ревеля бегающим взглядом.
-Белые расположились рядом лагерем. Сюда разведка дошла, их заметили, вот они и уйти пытаются.
Внимательно оглядевшись вокруг он увидел, что солдаты собираются у палаток повзводно. Вокруг, куда только доставал взгляд, видно было готовящихся к бою воинов: все заряжали ружья, кто-то даже примыкал штыки, двое капитанов выводили свои взводы за территорию лагеря. В воздухе повисло напряженное ожидание угрозы, чего-то резкого и смертоносного. Как пуля.
Ревель, найдя у одного из костров котел с недоеденной пищей, наспех перекусил кашей. Он отправился в палатку ко врачу. Почти дойдя до центральной, «офицерской» площади лагеря, он обнаружил, что из штабной палатки вышел гонец и, сев на коня, почти сразу же галопом ускакал куда-то на юг — слава богу, подумал Ревель, что всех в лагере строго учили не стоять на улицах.
Андре сидел на небольшом стуле в своей палатке. Он был готов принимать раненных: его стол был начищен, рядом на небольшой коробке был зажжен фонарь и разложены все инструменты. Табачного дыма внутри не было. Он вопросительно уставился на вошедшего юношу, выразительно подняв правую бровь.
-Ты пришел помочь мне? Если нет, то бегом марш к нестроевым! Тут сейчас начнется такая драка, что тебя затопчут свои же, если выйдешь из палатки.
Ревель на секунду засомневался. Затем рассеянно проговорил что-то вроде «спасибо, господин» и убежал. Но убежал он недалеко — откуда-то с востока раздался оглушительный грохот пушечного выстрела. Нет, то был не одиночный выстрел, а залп целой батареи: бревна стен лагеря в паре шагов от юноши снесло пушечным ядром. Раздался громкий крик сзади: обернувшись, Ревель увидел бегущую строем в его сторону роту солдат. Юноша отпрянул в сторону и залег на землю около палатки, молясь богу Морт, чтоб не забрал раньше времени.
Хаос сражения быстро охватил весь лагерь. Обстрелы не прекращались, Ревель старался бегать от пролома к пролому и искать там раненных. Со стороны северных ворот послышались ружейные выстрелы, а вскоре и лязг стали о сталь. Юноша понимал, что там наверняка есть раненные, но боялся туда лезть.

Не найдя раненных у проломов, юноша забился в одну из палаток и закрыл уши руками. Постоянный грохот пушечных залпов, вой ядер и треск бревен рядом действовал на нервы. Пару раз ядра падали совсем рядом, потихоньку огонь невидимой батареи становился все сильнее. Юноша не вытерпел и побежал наружу, твердо решив, что нужно чем-то заняться, дабы не сойти с ума.

У северных ворот бой шел уже долго. Одна рота сдерживала противника в узких воротах, отбивая атаки солдат в черно-белых мундирах штыками, другая рассеялась по стенам и обстреливала с них неприятеля, давая посменно залпы.
Выстрелом неприятеля одного из фузилёров снесло со стены. Ревель подбежал к нему быстро, и тут же инстинктивно отвернулся: пулевая дыра во лбу явно давала знать, что солдата не спасти, часть содержимого черепной коробки выплеснуло под него же. Вспомнив слова доктора про давку, Юноша принялся оттаскивать солдата в сторону. «Так будет лучше, чтоб не спотыкались живые».
Все время боя за северные ворота он занимался по большей части оттаскиванием мертвых тел в сторонку. Образовалась немаленькая куча слева у ворот. Один раз он наложил повязку раненному в руку сержанту, при чем тот явно был недоволен скоростью перевязки.

Постепенно черно-белые мундиры теснили назад красно-синих. Бой перешел внутрь лагеря и Ревель быстро отправился в центр, на офицерскую площадь. На Юге дела обстояли также плохо: кажется, лагерь прорвали с обеих сторон. Также саперы неприятеля быстро рушили стены на востоке. За то почему-то прекратились обстрелы.

Музыкой скомандовали отступление. Четыре роты полка стянулись к центру, сминая палатки и, формируя каре, окружили штаб. При отступлении немало солдат полегло, но уцелевшие, встав плотным строем, дали два мощных залпа по противнику, идущему с ворот. Скопление тел в черно-белых мундирах можно было видеть, находясь во второй линии квадрата.

Ревель, вовремя оказавшийся внутри квадрата, вбежал в палатку врача, с разбегу больно ударившись мизинцем об одну из ножек прямоугольного стола. Мальчик весь дрожал, глаза его сделались большими от страха и недоумения. Андре быстро посмотрел своим грустным, понимающим взглядом, потрепал юношу по волосам и показал ему на стул, на котором сидел сам:
-Сядь, отдохни. Хочешь, я накрою тебя?
Ревель резко и нервно кивнул. Как только его накрыли небольшим белым полотном, он почувствовал себя более защищенным и постепенно пришел в себя, хотя тремор никуда не ушел.
И тут он услышал шаги двух пар ног. Кого-то внесли в палатку.
-Господин Генерал просил вас оперировать его. Это вражеский офицер, будет нам полезен.
-Мои помощники еще не вернулись? Хорошо, я поработаю один.
Врач начал хлопотать над раненным. Ревель не хотел снимать спасительное для него полотно, но он мог слышать как Андре ходит туда-сюда и что-то берет с небольшой коробки. Затем он услышал короткий разговор, который запомнит навсегда. Раненный офицер черно-белых заговорил тихим голосом, откашливаясь:
-Помоги нам. Ты знаешь что делать. Ваш генерал скоро зайдет сюда.
-А мы победим?
-С твоей помощью — да.
-Не находишь свое положение чересчур шатким для такого… предложения?
-Твое положение слишком шаткое, чтобы от него отказаться)
На последней фразе Ревель, не видя лицо воина, смог понять по интонации — тот широко улыбнулся.
-Я подумаю. -твердо сказал, как отрезал Андре. И стал интенсивно расхаживать туда-сюда по палатке. Но вот он остановился и раздался выстрел пистолета — в палатке он показался громче пушечного. Ревель вжался в табурет, свернувшись в клубок, но через некоторое время интерес взял верх. Он снял с себя полотно и обнаружил, что Андре курит, а под головой тоненького блондина в черно-белой форме растеклось красное пятно. В недоумении юноша накинул ткань на себя снова. Сегодня он спас лишь троих, а значит, решил он, ему придется учится. И скорее всего — у Андре.