Алый грех (Глава 2)

На главной площади перешёптывания десятков голосов прервалось громким объявлением Некрасова:
— Суд против Кузьмина объявляется открытым! Приведите обвиняемого!
Двое громил в синих одеждах вывели Кузьмина на помост.
— Кузьмин, вы обвиняетесь в проносе в нашу общину красной вещи, а именно кольца с ярко-красным камнем, — громко, чтобы все слышали, объявил Некрасов. — Обратите внимание, что, поскольку суд у нас открытый, я не буду доставать кольцо и демонстрировать его всем, чтобы никого не травмировать. Но я заявляю, что лично участвовал в задержании этого господина и именно из его одежды был изъят этот без всяких сомнений красный предмет!
Толпа, в ужасе наблюдавшая за происходящим, понимала, что у этого паренька не шансов.
Некрасов выждал несколько секунд, чтобы все собравшиеся успели обдумать услышанное, после чего продолжил:
— Однако, учитывая, что этот человек не из наших земель и, возможно, не знал наших правил, а также тот факт, что он сейчас болен, я готов сделать для него исключение и дать ему возможность лечиться в нашей общине, пока он не встанет на ноги, а затем уже выгнать. При этом запрещённую вещь мы, естественно, уничтожим.
Улыбка Некрасова излучала максимальное добродушие, и толпа была поражена — такого милосердия к человеку с красной вещью они ещё не видели.
Некрасов обратился к Кузьмину, как к своему лучшему другу:
— Что скажешь? Тебе нужно здесь, при всех, отречься от всего, что связано с красным, и признать, что это зло. Тогда ты будешь свободен, пока не встанешь на ноги.
Кузьмин рухнул на колени и, закашлявшись, попытался что-то сказать:
— Кх-кх… Прошу… Я готов отречься от всего, да пусть я больше никогда не увижу красного, — но только не от этого кольца. Это кольцо моей покойной жены, единственное, что от неё осталось. Прошу, оставьте мне это кольцо, умоляю вас!
Некрасов окинул всех присутствующих строгим взглядом, затем вздохнул и начал говорить:
— Чего и следовало доказать. Дорогие жители общины «Сияния без огня», этот человек уже настолько пал, что не может отказаться от красной вещи. Мы все многих потеряли за свою жизнь, и те, кто ушли, наверняка хотели бы, чтобы мы жили. Но этот человек уже настолько отравлен, что, оправдываясь именем умершей, готов отдать свою жизнь за красный предмет!
Толпа растерялась и начала перешёптываться. Единого мнения у них не сложилось, но многие почувствовали, что в словах Некрасова есть зерно истины, и, может быть, красный действительно так сильно отравляет разум.
Некрасов, сделав небольшую паузу, продолжил:
— Прошу вас вспомнить: мы потеряли людей не только из-за эпидемии. До неё у нас было много друзей в соседней общине, ныне известной как «Община Красных», но раньше её гордо называли «Гармонией цветов». Там, как и у нас, красный не любили, однако жители были милосердны и зачастую закрывали глаза на красные вещи и даже на любителей красного. Из-за этого в один из печальных дней случилось нечто ужасное…
Жители «Сияния без огня» уже много раз слышали эту историю, и каждый раз у них словно сжималось сердце.
Некрасов продолжал, а его голос наполнился злобой и ненавистью:
— Революция, которая переросла в гражданскую войну и свержение власти, принесла пролившуюся кровь для забавы любителей красного: они завладели общиной, пока мы потеряли друзей! Мы не можем допустить, чтобы такое повторилось и у нас!
Испепеляющим взглядом он обратился к Кузьмину и объявил:
— Кузьмин виновен! Его приговор — изгнание из общины под страхом смерти, а любой, кто осмелится ему помочь, будет приговорён к тому же! Приговор вынесен и обжалованию не подлежит!
В какой-то момент, надеясь на милость, Столлер взобрался на помост к Кузьмину и с мольбой обратился к Некрасову:
— Прошу вас, Некрасов, дайте ему пару дней отлежаться у меня, прежде чем его выгонять. Умоляю вас, как добрый житель «Сияния без огня»: если выгнать его в таком состоянии, он точно умрёт, не дойдя до нужного места. Такой приговор равносилен для него долгой мучительной смертной казни.
Толпа, не ожидавшая смягчения, вся напряглась, не зная, что будет дальше, но уверенная, что ничего хорошего не предвидится.
Некрасов пристально уставился на Столлера, но когда его взгляд не дал желаемого эффекта, он заговорил с печалью:
— Столлер, мой мальчик, приговор уже вынесен, и я боюсь, что если ты сейчас не отступишь, мне придётся выгонять и тебя.
— Это безумие! — воскликнул Столлер. — Как можно отправлять человека, который не знал о наших законах и просто хотел защитить единственную вещь, оставшуюся от близкого человека? Мы все не понаслышке знаем, что значит терять родных; мы мечтаем сохранить воспоминания о них. Так зачем же убивать ещё одного человека, только потому что он хочет того же, чего и мы?
Толпа зашепталась с новой силой, но Некрасов остался непоколебим:
— Мне действительно жаль, что он потерял жену, так же жаль, как и всех, кто ушёл в мир иной у нас! Но, как я уже говорил, если мы будем проявлять пощаду к таким, как он, с нами может случиться то же, что постигло соседнюю общину «Красных» — мы потеряем не одного человека, а целыми дюжинами, а может, и сотнями. Эта кровь будет на моих руках, ведь я сейчас могу её предотвратить, и я не намерен упустить эту возможность!
Люди в толпе были в ужасе: у каждого в голове возникала картина, как их город тонет в крови. Правда, никто не понимал, как до этого может довести красное кольцо.
Голос Некрасова не затихал ни на мгновение.
— Эту проблему нужно искоренять на корню, коль мы хотим жить спокойной жизнью! Тем более, мало кому станет новостью, что в городе участилась деятельность так называемых Розовых: они создают и распространяют розовые вещи и идеи, развращая самых уязвимых — в первую очередь наших детей! Я рад, что большинство из вас благоразумны и уничтожают всё, что находят, но в такой ситуации нам не нужны прецеденты, чтобы кто-либо в нашей общины имел красную вещь и оставался в законе.
Как только Некрасов замолчал, вся площадь погрузилась в тишину. Никто не знал, что сказать, особенно Столлер, растерянно стоявший и неспособный возразить его словам.
Тишину разрушил голос — мягкий и утешительный и это всё ещё был голос Некрасова. Он обратился к Столлеру:
— Дорогой наш Столлер, я знаю, что у тебя не осталось родных по крови, и понимаю, как тяжело тебе нести ответственность за всех, кто попал на твой врачебный стол. Мы считаем тебя своей семьёй, ты хороший житель, целитель и друг для многих из нас. Я надеюсь, что ты сейчас одумаешься, и мы забудем об этом инциденте.
— Боюсь, что нет, — начал Столлер, — Мне очень жаль, но у вас есть другие жители, целители и друзья, а у него никого нет. Я не брошу его на смерть!
Некрасов вздохнул, и его взгляд погрустнел:
— Да будет так. За пособничество преступнику я изгоняю тебя, Столлер, из общины «Сияния без огня». Я даю тебе время до вечера, чтобы попрощаться с близкими, собрать вещи, и после этого ты должен покинуть общину. Если изгнание, по твоему мнению, произошло лишь из-за кольца, — то я отдаю тебе его на память о проступке, чтобы память об этом дне сохранилась до конца твоей жизни.
Некрасов кинул кольцо, принадлежавшее Кузьмину, Столлеру.
Столлер положил его в карман Кузьмина и пошёл домой. Дома он уложил Кузьмина поспать, предварительно дав ему лекарство, и начал собираться. Но вскоре в дом ворвался Джо, заикаясь:
— Столл, ты чего? Неужели я тебя настолько обидел, что ты решил уйти? Если это так, прости меня, давай пойдём к главе — уверен, мы сможем его убедить, что ты не выспался, был на нервах из за чего и вспылил, и он тебя простит, позволит остаться.
— Мне жаль, — тихо ответил Столлер.
— Но, но как… — в недоумении запнулся Джо, — Прошу, не уходи! Я уже понял, что ты не хочешь бросать этого человека на произвол судьбы. Но своими действиями ты бросаешь всю нашу общину на произвол судьбы!
Столлер, ничего не ответив, продолжил собирать вещи.
Джо, сдерживая слёзы, продолжил:
— А как же я? Как ты можешь бросить меня, своего друга, больным и просто уйти? Как я тут без тебя?! — Джо не смог сдержать слёз и заплакал.
Столлер вздохнул и положил руку Джо на плечо.
— С тобой всё будет хорошо: у тебя есть жена и ребёнок, а твоя болезнь — лёгкая простуда. С общиной тоже всё устроится, ведь я не единственный целитель.
Он перевёл взгляд с Джо на Кузьмина и добавил:
— А что касается него… если я его брошу, я не могу гарантировать, что с ним будет всё хорошо.
Столлер разбудил Кузьмина, и они вышли из дома, оставив Джо в одиночестве, по его лицу всё ещё текли слёзы.
Выходя из общины, в Столлера внезапно врезался человек, чья кожа была скрыта под неприметной чёрной одеждой, а на лице была маска. Тот извинился и поспешно ушёл.
Всё произошло так быстро, что Столлер ничего не успел понять – он только успел подумать: «Что это было?» – крепко держа Кузьмина, чтобы тот не упал. И тут он почувствовал, что в его руке что-то лежит. Это оказался конверт.
На конверте была надпись:
«Для Столлера, прочти после того, как выйдешь за ворота».
Столлер решил выполнить указание и, продвигаясь к выходу, вместе с Кузьминым покинул территорию общины.
Когда они вышли за ворота и углубились в лес, Столлер открыл конверт. Внутри лежала карта, показывающая путь от их общины «Сияние без огня» до общины Красных, обозначенной как «Алый рассвет». Помимо этого, он обнаружил ещё одну карту города Красных с отмеченным на ней домом и записку, в которой было сказано:
«Дорогой Столлер,
мы выражаем тебе большое уважение за то, что ты решил помочь беззащитному, не оглядываясь на себя. Нам нужны такие люди; жаль только, что это событие привело к твоему изгнанию. Отправляю тебя к нашим знакомым в общине «Алый рассвет», которая, скорее всего, известна тебе как община Красных. Уверен, люди, к которым я тебя направляю, помогут тебе и примут радушно. По прибытию отдай эту записку хозяйке отмеченного дома.
Подпись: Лидер розовых, Роза»
После прочтения записки Столлер, не произнеся ни слова, отправился по указанному маршруту в сторону общины «Алый рассвет».
— Что было в конверте? — прохрипел Кузьмин.
— Увеличения наших шансов на выживание, — со злостью в голосе ответил Столлер.
Несколько минут они шли в тишине, затем Кузьмин снова заговорил:
— Я вижу, мы идём по тому пути, указанному в письме, но если там действительно есть карта, ведущая нас к цели, почему ты не радуешься?
— Да, там есть карта… Честно говоря, у меня сейчас слишком много эмоций, и я не уверен, что среди них найдётся место для радости, — ответил Столлер.
— Я же смог выговориться, пока мы шли до твоей общины. Может, теперь и ты расскажешь, что у тебя на душе, пока мы идём дальше? — добродушно предложил Кузьмин.
— Пожалуй, и вправду стоит, — со вздохом сказал Столлер, взглянув на синее небо, — вот ты потерпевший, раненый и беззащитный, а наш глава спокойно обрёк тебя на смерть, заявив, что так будет безопаснее для всех. Как можно обрекать человека на смерть, утверждая, что он помогает и спасает всех? И почему он хотел тебя выгнать – просто потому, что ты не хочешь расставаться с вещью любимого человека, которого уже нет?
Столлер сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем продолжить:
— А знаешь, что меня ещё больше удивляет? Нам дали эту записку с картой «Розовые» — организация, которая незаконно распространяет вещи с красным оттенком, но они решили нам помочь, когда наш глава Некрасов обрёк нас на смерть.
Кузьмин время от времени кивал, молча слушая, пока Столлер продолжал:
— Да, конечно, может, это ловушка. Но если бы они хотели обречь нас на смерть, они могли бы просто ничего нам не дать. А если это ловушка, то она нацелена на то, чтобы мы жили — и это уже больше, чем сделал наш глава!
После этих слов Столлер затих.
— Ваш глава общины, — потихоньку начал говорить Кузьмин, — говорил, что вы, с теми, кого называете «Красными», когда-то были друзьями, а теперь разорвали контакты… Что у них произошла внутренняя война, и Некрасов боится, что то же самое может случиться и у нас.
— Да, он говорил такое, и, скорее всего, это правда, — сказал Столлер, — но это было лет 50 назад, и большую часть тех, кто жил в то время, унесла эпидемия. А сейчас, возможно, он единственный, кто прожил и помнит те времена. Но давай сменим тему.
Оставшаяся часть пути прошла под весёлыми рассказами Кузьмина, которые Столлеру очень понравились, но даже во время смеха он не мог перестать думать о том, что их ждёт у «Красных».
Столлер и Кузьмин дошли до города. Проходя через ворота, они увидели город, наполненный всеми возможными оттенками красного. Для Столлера, который почти не видел красного в жизни было потрясением узнать, что существует столько оттенков. Люди в городе были одеты во все возможные вариации красного, и многие носили красные очки. На их фоне Столлер и Кузьмин, одетые в чёрное, сильно выделялись. Казалось, прохожие поглядывали на них с осуждением, указывали пальцем и что-то шептались, а затем поспешно уходили.
Дорога оказалась нелёгкой для Кузьмина; опираясь на Столлера, он спросил:
— Мы дошли до города. Что дальше?
— В конверте была карта города, на которой выделен дом и надписана, что нам там помогут, — ответил Столлер. — Но, честно говоря, я всё ещё опасаюсь ловушки. Я бы поискал целителей — уверен, они нам не откажут в помощи и смогут тебя вылечить.
После этих слов Столлер стал подходить к прохожим и спрашивать, где найти целителя, но большинство людей, не отвечая, уходили, а те, кто задерживался, лишь презрительно смотрели и говорили, насколько жалко он выглядит, как он вообще может быть среди людей в таком виде. Только один мужчина, осыпая Столлера оскорблениями, указал пальцем на дом, где находился целитель.
Столлер не понял, почему в их адрес звучали такие оскорбления, последовал с Кузьминым в указанное здание. Оказалось, что это здание медицинской канцелярии, где собирались все целители общины. Когда Столлер понял это, он обрадовался и подумал: «Тут ему точно помогут». Войдя в здание, всё ещё держа Кузьмина, он заговорил:
— Добрый день, коллеги целители. Моему другу нужна срочная помощь!
Все взгляды обратились к Столлеру; настала секундная тишина, а затем раздался всеобщий смех. Первым заговорил представитель канцелярии — человек, одетый в особенно пышный красный наряд, а его лицо было цвета спелого помидора.
— Коллеги? Как ты смеешь входить в столь священное место, где спасают людей, в таком виде и при этом называть себя целителем, когда на тебе нет даже нашего цвета, цвета кровь?!
— Цвет крови?! — у Столлера перехватило дыхание, и он отступил на шаг и сказал — неужели твоя одежда действительно пропитана кровью?
— Ты что несёшь? Конечно, это не так! — ответил тот же человек, одетый в красное. Столлер подумал, что, наверное, это главный целитель, — Выведите их отсюда, пусть вернутся, когда найдут, во что одеться.
После этих слов несколько человек подошли к Столлеру и Кузьмину, и, чтобы не испытывать судьбу, наши герои сами решили выйти из здания. Перед уходом Столлер заметил, что в этом здании на стенах, где в его доме обычно располагались самые часто используемые травы, лежали только травы красного цвета. Он пару раз видел подобные растения в лесу, но никогда не думал, что их можно использовать в лечении.
Кузьмин, без сил опершись на скамейку, спросил:
— Ну, что теперь?
Столлер постоял, задумался несколько минут и признался:
— Я не знаю. Но раз моя идея не сработала, наверное, лучше довериться тем, кто прислал нам это письмо с картой, ведь оно, в конце концов, довело нас до города.
Столлер с Кузьминым направились к зданию, указанному на карте. Это оказался огромный гостиный дом, расположенный в одном из переулков. Хотя здание было покрашено в красный цвет, его оттенок был удивительно блеклым, словно оно пыталось скрыть свою окраску.
Войдя внутрь, они обнаружили на первом этаже помещение между столовой и баром, где люди сидели: одни пили выпивку, другие просто обедали. Все были одеты либо в однотонно-блеклую, либо в чёрную одежду, и красных очков ни на ком не было. В этой толпе Столлер и Кузьмин совсем не выделялись.
Подойдя к барной стойке, Столлер заметил крупную женщину, рост которой составлял около двух метров, с внушительной мускулатурой. Он обратился к ней:
— Добрый день, можете подсказать, где я могу найти главу этого заведения?
— Это я! — ответила женщина громким, грубым голосом. — Ты, что слепой! Убирайтесь отсюда, незваные гости нам не нужны — здесь все свои!
— Простите, я не знаю, как у вас тут заведено. Я с другом из общины «Сияние без огня»…
Не красные значит, что-то вас далековато занесло, ребятки! – перебила женщина.
И вправду, – ответил Столлер, – нас выгнали из общины, и Розовые передали мне записку, что вы сможете нам помочь.
Столлер протянул записку женщине.
— Розовые, что вообще сошли с ума, у нас и так всё переполнено, а тут ещё и вы! — резковато сказала она, разворачивая листок. Однако, прочитав записку, её голос смягчился — Так вас сюда позвал сам Роз? Почему вы сразу не сказали? Давно я не видела этого мальчугана. Кто из вас этот… Столлер?
— Это я. А этот человек со мной – Кузьмин. Он сильно болен, я могу его вылечить. У меня с собой есть необходимые травы, но ему нужен постельный режим. Можете, пожалуйста, предоставить место, где он сможет отлежаться?
— Ты получил признание Роза, да ещё и целитель, такие люди нужны, — сказала женщина, — меня зовут Лили. Раз такое дело, отдельные комнаты дать я вам не могу, но одну вполне. Вот ключ от 309. Там вы найдёте одежду, под стать городу, а то вы только внимание привлекаете. Кстати, наверное, вы проголодались после дороги – возьмите немного покушайте! — Лили протянула Столлеру две порции борща с томатным соком, — Угощайтесь!
После позднего ужина Столлер дал Кузьмину лекарство и уложил его спать. Затем он снова спустился в бар. Уже была поздняя ночь, и все гости разошлись по своим номерам, оставив в баре лишь Лили, которая мыла стаканы.
— Слушай, Лили, — начал разговор Столлер, усаживаясь на барный стул, — могу я узнать, что это за организация? Какова её цель в вашей и в нашей общине? — Столлер пытается говорить спокойно, но последние два дня были для него особенно нервными, и он срывается. — Что вы преследуете? Зачем вы распространяете розовые вещи? И почему вы помогаете мне с Кузьминым?
Лили стояла невозмутимо, медленно моющая и вытирающая стаканы. Затем она ответила:
— Столлер, прости за резкое начало. К нам часто обращаются за помощью, но не все из них хорошие люди, и не всем мы можем помочь. Думаю, тебя ввела в заблуждение организация Розовых, которая направила тебя к нам. Хочу уточнить: мы – не одна организация, а скорее их противоположность, и зовёмся «Палитра». Ты, наверное, заметил, что, в отличие от вашей общины, здесь доминирует один цвет, тогда как мы верим, что может существовать множество цветов – и это прекрасно. Мы мечтаем распространить эту идею на всю общину.
Столлер недоумевал:
— Зачем вы это делаете? Я видел людей на улицах – они живут вполне счастливо, пусть и с необычной идеей. Мы в нашей общине тоже живём счастливо, не используя красный, а из-за Розовых у многих возникают проблемы!
Лили невозмутимо закончила вытирать тарелки и собиралась пойти мыть столы.
— Всё у нас хорошо лишь на первый взгляд, как и у вас. Но если я ошибаюсь и у вас действительно всё в порядке, расскажите, почему вас с другом выгнали? Неужели вы сделали что-то по-настоящему плохое?
Столлер молчал, ему нечего было ответить.
Лили, поняв, что была права, немного погрустнела и продолжила:
— Вот, я об этом. Весь этот гостиный дом заполнен людьми и семьями, которые осознали, что жить, используя только один цвет, нельзя – им нужно разнообразие, и за это их преследуют. У вас, у «Розовых», проблемы такие же, как и у нас: многие понимают, что истина заключается в гармонии цветов, а не в их запрете.
Пока Столлер обдумывал слова Лили, в его голове возник ещё один вопрос:
— Но раз вас так много, как вас ещё не поймали?
Лили усмехнулась.
— Ты доктор и, видимо, хороший человек, но не самый внимательный. Посмотри вокруг: нигде не увидишь синих, зелёных или жёлтых цветов. Здесь преобладают блекло-красные оттенки; мы стараемся сократить использование ярко-красного, чтобы люди поняли, что можно обойтись и без него и может быть, когда-нибудь добавить и другие цвета.
Столлер огляделся и понял, что Лили говорила правду: все стены, мебель и посуда были либо в блеклых красных тонах, либо чёрными. Он не придал этому большого значения, ведь пришёл сюда с улицы, где его глаза уже привыкли к однообразию.
Лили продолжила:
— Я тебя уверяю, у «Розовых» всё происходит так же. Если бы ты оказался у них, ты бы не увидел ярко-красных цветов – только оттенки розового, здесь и там. У нас с ними схожая стратегия: мы нарушаем закон, но достаточно косвенно, так что, если кого-нибудь поймают, обычно удаётся откупиться.
Столлер задумался и лишь произнёс:
— Понятно.
Так он решил пойти спать, хотя в голове крутилась неясная мысль: что-то в методах «Палитры» и «Розовых» не так – их действия, кажется, ни к чему не приведут, и я точно не понимаю, почему так чувствую.
На утро Столлер надел красную одежду и очки, найденные в шкафу номера, и решил в одиночестве прогуляться по городу, чтобы ещё раз всё осмотреть и обдумать. Когда он вышел на улицу в красных очках, его поразило, как люди этой общины видят мир: в них и небо, и солнце казались красными, и весь мир будто должен быть таким. Быстро дойдя до главной площади, он был сильно удивлён – площадь выглядела совсем иначе, чем вчера: она казалась красивой, а люди, которые раньше косились на него с презрением, теперь улыбались. Но его глаза, всё ещё не привыкшие к такому изобилию одного цвета, не могли ни на чём сфокусировать, и Столлер случайно столкнулся с прохожим.
Рефлекторно он извинился:
— Прошу прощения.
— Да, ничего страшного… — начал отвечать человек, как вдруг узнав Столлера — Вы же тот человек, который приходил к нам вчера!
Столлер с трудом сфокусировал взгляд на человеке, и оказалось, что это был тот самый представитель медицинской канцелярии, который выгнал их вчера.
— Знаете, когда вы приходили к нам вчера, я не мог поверить, что вы действительно целитель, — сказал он. — Но, увидев вас сегодня в этом наряде, у меня не осталось сомнений, что это правда!
Столлер не желал продолжать разговор, поэтому ещё раз извинился и поспешно ушёл.
На выходе он задумался: — Этот человек сегодня был необычайно вежлив… Неужели всё это из-за цвета одежды? Если так, то это действительно глупость – всего лишь цвет! Минутку, – подумал Столлер, – в моей общине за красный элемент в одежде человека бы просто выгнали! Именно так случилось с нами и с Кузьмичом. Но как может цвет иметь такое значение? Всё это – глупость! И всё же из-за этой глупости меня с больным человеком выгнали из общины, а теперь я здесь, в месте, где всё настолько однотонно, что глаза болят…
Эти мысли отбили у Столлера желание гулять, и он направился обратно в гостиный двор. Пока он шёл него крутилась единственная мысль: «Как же хочется домой».