Часть4 (Глава 4)

Это оказалось до смешного просто. Старательно закопанный от всех органов правопорядка, поддерживаемый целой кучей мрачных и всесильных криминальных диаспор, имеющий в своем подчинении армию адвокатов и лютых до зубов вооруженных людоедов, неприкасаемый для всех Марик выложил молниеносно всю нужную информацию.
Нет! Конечно, сначала Степа долго и, как мог, убедительно, уговаривал его так рассказать о своих поставках.
Но Марик оказался упрямым.
Он был уверен, что Степа лишь пугает его. Ищет повод договориться. Найти какую-то сумму.
Что бывают вещи поопасней и пострашней отчаявшегося Степки.
Был уверен, даже когда ему сломали пальцы на левой руке
Степа не хотел. Реально не хотел калечить. Даже не думал до такого доводить
Но перед ним сидел довольный собой и уверенный паук, который причастен к пропаже самого светлого и прекрасного существа на свете.
И тогда Степан отпустил все нравственные ограничения.
С пальцами на руке возиться долго и неэффективно. Пришлось прибегнуть к кое-чему более действенному.
И все прошло быстро и легко!
Достаточно было всего лишь выжечь с булькающими пузырями один глаз раскаленным на мангале шампуром.
Степану, после Вехи, стало уже плевать на всех представителей этой долбанной криминальной среды.
Он уже догадывался, что, если до него доберутся, орден вешать за очищение города от всей этой мрази ему не станут. Скорее всего, просто пристрелят при задержании, от греха подальше.
Поэтому надо торопиться, потому что с каждым его шагом на хвост падает все больше желающих его сожрать.
А ему надо успеть найти свою бесценную потерю.
Седой, оказывается, занимался финансовой частью. А вот набором занимался некий Рустам.
Адрес и прочее Степа записал. Марика оставил баюкать выжженную глазницу.
Двух излишне резвых охранников, потыкал в шеи теми же шампурами, чтобы не шумели. Да и оставил, где лежат. Хозяин приберет. Куда ж он денется? Сынуля-то его теперь у Степы. Кое-где припрятан до поры до времени.

***
Снова приходил этот неприятный толстяк.
Она уже догадалась, что это лишь прислуга. Поэтому перестала бояться.
Ее настоящий тюремщик где-то там. Наверху.
Попробовала вывести этого сального официанта на разговор. Получилось только хуже.
Он и так был в напряге. А ее «Спасибо! А тебя как зовут?» застало его в момент смены ведра. Ну, того самого, которым она уже вынуждена была пару раз воспользоваться. В общем, лучше бы молчала, блин!
Но пухлый — молодец. Справился. Что нужно унес. Потом еще раз спустился с мокрой тряпкой, все вытер. И снова бегом наверх. Будто за каким-то хищником убирал. Надо будет это как-то использовать. Только придумать как.
В миске на этот раз был отменный омлет с томатами и грибами. И опять яблоко.
В плане кормежки ее явно баловали.
Самое главное – помимо еды, пухлый принес две большие бутылки воды, два полотенца и одежду.
Ей уже было все равно. Есть тут замаскированные камеры, или она себе это напридумывала. Плевать!
Она стянула с себя вонючее белье.
Трусы, качественные, когда-то давно, в прошлой жизни, купленные в Финляндии комплектом по скидке, остались висеть позорным флажком на цепи.
Первой бутылкой облила себя.
С удовлетворением убедилась, что дыра в полу — это, хоть и маленькое, но сливное отверстие
Тщательно растерла одним полотенцем мокрую кожу, потом смыла всё второй бутылкой.
Странно, но вода во второй бутылке пахла какими-то травами. Или у нее уже начались галлюцинации на фоне вони.
Плевать еще раз!
После, уже начиная дрожать от холода, с наслаждением (чего уж скрывать!) натянула на себя просторный, длинный, хоть и холщевый, но мягкий, балахон.
Когда подол балахона коснулся ее ног, какое-то смутное воспоминание неприятно (или приятно?) чиркнуло по ее сознанию и тут же пропало.
Так! Хорошо. Что дальше?
Самое мерзкое, это одиночество в этой долбанной бетонной коробке.
Ее к чему-то готовят?
Групповое изнасилование?
Продажа в сексуальное рабство?
Ритуальное убийство?
Расчленение?
А потом снова групповое изнасилование?
На этом ее воображение сдавалось.
Какой же это ужас – одиночество и неизвестность!
Снова и снова она тщательно изучала свои оковы, стены, пол и потолок. И снова убеждалась, что шанс выбраться может прийти только через люк наверху.
Кроме ее пугливого официанта, который упорно не шел ни на какой контакт, больше никто не появлялся.
Она быстро сбилась, сколько прошло времени. Чтобы хоть как-то упорядочить его течение и не сойти с ума, она стала складывать под одеялом хвостики от неизменных яблок. Если условно предположить, что кормят ее два раза в день, то два хвостика – это один день
Сны про ночной лес иногда повторялись, а иногда нет. И медленно, вязко нарастала непонятная тревожность.