11. Вдвоём (Глава 11)

Инна стояла на галерее и смотрела в окно. На востоке небо уже набухало вечерними красками, хотя на западе было еще светло и прозрачно.

Павел встал у нее за спиной и попытался понять, о чём она думает. О Масенке? О Юрике? О будущем? О смерти?

Не угадал. Не оборачиваясь, Инна сказала:

– Мы – в ловушке. Сегодня – будний день, и электричек на Москву больше не будет. Я не хочу оставаться здесь на ночь. Я хочу домой. Рискнем как-нибудь добраться, а?

Самым простым было – дойти до трассы и поймать попутку. Они спустились вниз и прошли через пустую гостиную.

В прихожей Павел замялся и спросил:

– Уходим по-английски или как?

Инна пожала плечами и открыла дверь.

На крыльце сидел Борислав и тренировал пальцы, сжимая и разжимая эспандер.

– Мы – домой, – сказала Инна, – завтра институт и всё такое…

– Понимаю, – покивал Борислав. – Что ж, счастливо добраться.

Он поднялся, и они сошли со ступенек. У калитки Павел обернулся – Борислава на крыльце уже не было.

– Признайся, если бы не Юлька с её вестью, ты бы сегодня и не подумал дождаться меня. Ты уже три дня меня не встречаешь.

Дорога была узкой. Не было ни машин, ни людей. Они шли практически по середине дорожного полотна, и Павел думал, не так ли шел Анатолий, когда на него невесть откуда налетела чёрная «Ауди». Вопрос Инны оказался настолько не в тему, что сперва он просто растерялся, а потом никак не мог решить, что сказать. На самом деле все эти три дня он не анализировал свое поведение. Избегал ли он Инны? – Да. Она по-прежнему нравилась ему. Каждый вечер, засыпая, он представлял себе ее лицо, улыбку, серьёзный взгляд. Ритмика её походки звучала у него в ушах чуть ли не целый день. Но реальное общение с ней оборачивалось такой потерей энергии, что необходимо было давать себе передышку для восстановления сил.

– Знаешь, – наконец сказал он. – Ты похожа на мартовский лёд. На вид крепок, а местами уже и ступить нельзя. С тобой ни в чём нельзя быть уверенным, а это – тяжелая ноша. Не удивительно, что я дал себе роздых.

– Меньше всего на свете я хотела бы обидеть тебя. Пожалуйста, прими это за аксиому, – она погладила его по рукаву. – Иной раз я и сама не знаю, что и зачем я делаю. Оно получается как бы само, а я только удивлённо смотрю себе вслед, как тогда, на детской площадке.

Павел хотел было что-то сказать, но не успел.

– Нет-нет. – Инна подёргала его за рукав. – Я знаю, что часто вела себя по-свински, и не оправдываюсь. Мне просто не на что опереться. Мартовский лёд… Наверное, ты прав. Мне нужна точка опоры, а во мне все обламывается. Я не выдерживаю долгой прямой, потому и рисую такие зигзаги. Ты нужен мне. Рядом с тобой я чувствую себя спокойно. Ты единственный, кто может избавить меня от этой болтанки.

Они остановились. Серые сумерки скрадывали дорогу. Кусты на обочине приобретали основательность камня, казалось – тайна спряталась в них и теперь медленно застывает тяжёлым сгустком. На этом сумеречном фоне глаза Инны влажно светились. Павел читал в них вопрос и даже просьбу и пытался понять, что она из себя представляет – то ли, что было озвучено, то ли что-то другое.

– Ой! – Из серого небытия выпрыгнули желтые солнышки фар и остановились – близко ли? далеко? – пять, десять, пятнадцать метров от них? Не сговариваясь, Павел и Инна метнулись в сторону, через канаву, затрещали кусты. Вспугнутая тайна захлопала крыльями – это задремавшая было ворона полетела искать более спокойное место.

Они были на поле.

– Я, кажется, сломала каблук. Всегда хожу в кроссовках, а тут решила выпендриться, надеть юбку, и – нате. Кто ж знал-то… – Инна сняла туфлю и, забавно покачиваясь на одной ноге, занялась диагностикой повреждений.

– Может, вернемся? – предложил Павел. – Должна же там найтись хоть какая-нибудь обувь.

Договаривая, он уже понял, что предложение неудачно. Доковылять до шоссе было проще, чем тащиться обратно. Однако мотивация Инны оказалась другой.

– Я не знаю, что у них на уме, и не хочу ночевать под одной крышей с людьми, которые озлобились настолько, что взяли в руки оружие. Оружие должно выстрелить, слишком велико искушение. Один мой знакомый сторожил по ночам Сбербанк. На дежурство ему выдавали наган времён еще чуть ли не гражданской войны – защищать скорее себя, чем картотеку – ценностей в банке на ночь не оставляли. И что же? Ему захотелось посмотреть, как он выглядит с наганом в руках. Он встал перед трюмо, прицелился в свое отражение, палец дрогнул, и ему пришлось собирать осколки зеркала по всему банку. Страшно подумать, что может учинить человек, у которого в руках автомат.

– Вряд ли Юрик вздумает палить в потолок или пугать ворон на огороде, – заметил Павел.

– Не знаю, не знаю.

Они брели по краю поля. Инна то и дело повисала у него на руке, проваливаясь в борозду. Она было совсем скинула туфли, но ноги быстро замерзли, пришлось надеть их обратно и снова хромать.

– Зря мы так труханули, – заметила Инна, когда они снова остановились передохнуть. – Водитель, наверное, живот надорвал, когда мы припустили, как зайцы, через канаву в кусты – незабываемое зрелище, о котором и детям будешь рассказывать.

– Не думаю, чтобы он сильно смеялся, – сказал Павел. – Скорее отнёсся с пониманием. Если учесть эту историю с Анатолием…

– Глупости! – перебила Инна. – Это как раз пособие по раздуванию из мухи слона. Что мы видели? Фары. Машина остановилась. Почему? Чтобы не давить нас, например. А также по тысяче причин ей надо было остановиться именно в этом месте. Мы восприняли это как угрозу и улепетнули. Реальных оснований не было никаких, только внутренний страх. Что-то подобное было и с Толиком.

– А если не просто страх, а ощущение последовательности событий? Черная «Ауди» Анатолия – смерть Масенки – фары на дороге. Траектория беды.

Они опять ковыляли к дороге, и разговор шел уже на ходу.

– Эта траектория существует только в воображении, – дыхание было сбито и, несмотря на категоричность слов, казалось, что Инна говорит то, в чём не слишком уверена.

– Смерть Масенки сюда также мало подходит, как и всё остальное. Удары ножом, украденный кошелёк. Скорее всего, убийца – наркоман или еще какой-нибудь отморозок, каких сейчас, к несчастью, немало. То и дело читаешь в газетах, что пропал или убит такой-то декан или такой-то профессор. Помнится, была даже такая версия о маньяке – ненавистнике профессуры, но общих корней не нашлось. Просто такая беда – профессора у нас теперь группа риска. Выглядят прилично – интеллигентное выражение лица и всё такое, а живут в обычных домах. Вот они и стали добычей. Ура!

Последнее относилось к тому, что им всё-таки удалось выбраться на шоссе.

– Интересно, за сколько отсюда везут в Москву? – Павел стал рыться в карманах, выуживая в основном десятирублевки. Инна сунула ему еще пучок бумажек.

– Это – вся моя наличность. Считай, чем мы располагаем, а я пока буду ловить.

Первой машиной, которая затормозила, была черная «Ауди». Инна победно посмотрела на Павла и уселась рядом с шофёром.