Книга «Судьбы, переплетённые на большой дороге»
Часть I: Падение Дома и Треск Рубина; Книга I: Прах Надежд и Звук Смеха (Глава 1)
Масков Константин Дмитриевич Оглавление
Возрастные ограничения 16+
В Рейчхолле всегда было холодно. Не тот ледяной холод, что гуляет по коридорам старого дома, а такой, что впитывается в стены и просачивается в кости. Пабло сидел за столом отца — массивным, черным, с тусклым серебром. На этом столе не работали, тут ждали приговора.
Пальцы, привыкшие к игре на лютне, теперь неловко скользили по пергаментам — счетам, отчетам, хроникам, на которых красовались слова 'неурожай', 'недобор', 'продано за бесценок'. Каждая строка резала глаза — будто корни рода гнили на его глазах.
— Пабло, посмотри сюда. Эшфорд.
Голос Эдмунда — низкий, хриплый — раздался у самого уха. Тень скользнула по столу, костлявая рука легла на плечо — не для поддержки, а как груз.
— Видишь эти цифры? Они точат наш род, сжирают память предков. Ты последний — последний, кто может сохранить имя Рейч.
Детство исчезло, растворившись в бесконечных уроках. Математика стала расчетом выживания, история — перечнем падений, дипломатия — игрой вынужденных улыбок. Даже музыка из спасения превратилась в сражение с самим собой.
— Бард? — Отец резко стукнул по крышке клавесина. — Ты не для песен, Пабло. Ты — будущий лорд. Пусть твоя музыка заставит королей слушаться.
Свобода была редкой удачей. Пабло бежал по скрипучим лестницам, пролетал мимо мрачных портретов, вырывался в сад, где прежние идеальные топиарии давно стали зарослями. Здесь солнце пробиралось робко, почти украдкой.
— Пабло! Быстрее!
Луис захохотал, появляясь из-за беседки. Альдо прыгал рядом, сжимая пожелтевший клочок.
— Карта! Настоящая! Пирата Кровавого Глаза!
Пабло улыбнулся впервые за долгие недели.
— Кровавый Глаз? Значит, нужен фонарь из паучьих лапок. И гимн бесстрашных.
Он достал флейту, сыграл озорную мелодию. Смех разносился по опустевшему саду, эхо гремело под потолком опустевшего дома. В эти секунды он просто был братом.
Тепло всегда приходило с ней — шелест юбки, запах лаванды, солнечный свет в дверях библиотеки. Леди Элеонора, мама этих детей, появлялась — и вся тяжесть дня растворялась.
— Мои храбрецы! Опять штурмуете Королевство Цифр?
Её рука легла на щеку Пабло, прогоняя усталость.
— Эдмунд, позволим им немного солнца, пусть побудут детьми.
По вечерам комнаты наполнялись уютом. На столе — тарелка с фруктами, иногда яблоко вдруг становилось изумрудным — шалости Пабло. Ужин проходил в треске камина, под рассказы матери: древние ритуалы, дикие фениксы, букет из учебника заклинаний. Пабло слушал, пряча улыбку.
В эти минуты Рейчхолл переставал быть гробницей. Он был домом: хрупким, живым, настоящим.
Пальцы, привыкшие к игре на лютне, теперь неловко скользили по пергаментам — счетам, отчетам, хроникам, на которых красовались слова 'неурожай', 'недобор', 'продано за бесценок'. Каждая строка резала глаза — будто корни рода гнили на его глазах.
— Пабло, посмотри сюда. Эшфорд.
Голос Эдмунда — низкий, хриплый — раздался у самого уха. Тень скользнула по столу, костлявая рука легла на плечо — не для поддержки, а как груз.
— Видишь эти цифры? Они точат наш род, сжирают память предков. Ты последний — последний, кто может сохранить имя Рейч.
Детство исчезло, растворившись в бесконечных уроках. Математика стала расчетом выживания, история — перечнем падений, дипломатия — игрой вынужденных улыбок. Даже музыка из спасения превратилась в сражение с самим собой.
— Бард? — Отец резко стукнул по крышке клавесина. — Ты не для песен, Пабло. Ты — будущий лорд. Пусть твоя музыка заставит королей слушаться.
Свобода была редкой удачей. Пабло бежал по скрипучим лестницам, пролетал мимо мрачных портретов, вырывался в сад, где прежние идеальные топиарии давно стали зарослями. Здесь солнце пробиралось робко, почти украдкой.
— Пабло! Быстрее!
Луис захохотал, появляясь из-за беседки. Альдо прыгал рядом, сжимая пожелтевший клочок.
— Карта! Настоящая! Пирата Кровавого Глаза!
Пабло улыбнулся впервые за долгие недели.
— Кровавый Глаз? Значит, нужен фонарь из паучьих лапок. И гимн бесстрашных.
Он достал флейту, сыграл озорную мелодию. Смех разносился по опустевшему саду, эхо гремело под потолком опустевшего дома. В эти секунды он просто был братом.
Тепло всегда приходило с ней — шелест юбки, запах лаванды, солнечный свет в дверях библиотеки. Леди Элеонора, мама этих детей, появлялась — и вся тяжесть дня растворялась.
— Мои храбрецы! Опять штурмуете Королевство Цифр?
Её рука легла на щеку Пабло, прогоняя усталость.
— Эдмунд, позволим им немного солнца, пусть побудут детьми.
По вечерам комнаты наполнялись уютом. На столе — тарелка с фруктами, иногда яблоко вдруг становилось изумрудным — шалости Пабло. Ужин проходил в треске камина, под рассказы матери: древние ритуалы, дикие фениксы, букет из учебника заклинаний. Пабло слушал, пряча улыбку.
В эти минуты Рейчхолл переставал быть гробницей. Он был домом: хрупким, живым, настоящим.
Рецензии и комментарии 0