Книга «Судьбы, переплетённые на большой дороге»
Книга II: Угасание Лаванды и Северный Ветер (Глава 2)
Масков Константин Дмитриевич Оглавление
Возрастные ограничения 16+
В Рейчхолле воцарилась сладостная тревога — первые признаки хворобы появились тихо, но быстро захватили всё. Сухой кашель леди Элеоноры сначала казался обычной простудой. Вскоре же его ритм стал хриплым и надрывным, словно у неё вырвали сердце. По дому разлился горьковатый запах лекарственных трав, вперемешку с чем-то неведомо тяжёлым.
Тропическая лихорадка пришла вместе с прибрежным ветром, проскочила караванные пути, пришвартовалась в Рейчхолле. Лекарь, вызванный из города, лишь бедновато покачал седой головой, отряхивая руки: слов спасения не было.
Комната Элеоноры стала мрачным прибежищем: свечи тлели тускло, занавеси не пропускали солнца, полумрак тянулся по углам. Лорд Эдмунд Рейч почти не отходил от кровати жены. Его крепкая фигура опустилась: плечи сгорбились, руки тряслись, когда он держал её ладонь. Лицо посерело, взгляд погас.
В один из таких безликих вечеров Эдмунд внезапно обернулся к Пабло. Легкий скрип стула нарушил тишину. В глазах отца заблестела смесь страха и гнева.
— Подойди, — выдохнул он. Зазвучало не как просьба, а как приговор. — Чувствуешь? Она держится только благодаря тебе. Ради неё, ради меня. Ты — наша последняя надежда.
Эти слова ударили по Пабло сильнее любой бури. В грудь заползла ледяная тяжесть — уходили детство и беззаботность, остался лишь долг.
После этого дом затих окончательно. Смех братьев заглох, и только редкие шаги и приглушенные вздохи напоминали, что здесь кто-то ещё живёт. Стены казались ближе, а воздух — плотнее. На полу под столом выступили влажные пятна, отражающие бледный свет ламп.
Когда однажды утром отца не оказалось в спальне, Пабло нашёл его в кабинете — без сознания, раскинувшимся над горой бумаг. Болезнь скрутила тело Эдмунда, и хоть он и выжил, в нём больше не было прежнего лорда: теперь он лишь тихая тень с мутным взглядом. Иногда он путал Пабло с братьями, порой звали Элеонору, но чаще просто молчал.
Первым тревогу ощутили Луис и Альдо. Они пришли к Пабло в его рабочий кабинет.
— Он не узнал меня, — дрожал голос Луиса. — Спросил про плащ Теобальда. Он больше не тот?
Пабло крепко сжал перо.
— Ему нужно время, — пробормотал он, стараясь придать голосу твёрдость. — Он поправится.
— Но он звал чёрных птиц… — добавил Альдо, прячась за Луисом.
— Он устал, — решительно сказал старший брат. — Пойдём отсюда.
И в этой простой фразе прозвучала вся правда: в доме не осталось ни сил, ни тепла. Луис бросил короткий взгляд на беспорядок бумаг вокруг Пабло: работы шли без конца, а отдыха не предвиделось.
Луис, не оглядываясь, повёл Альдо прочь. За их спинами весь дом словно замер, погрузившись в тяжёлое молчание, которое могло стать лишь предвкушением окончательной тьмы.
Пабло сжал перо в руке; в его душе разлился холод, от которого ни смех, ни свет не могли уже защитить.
Тропическая лихорадка пришла вместе с прибрежным ветром, проскочила караванные пути, пришвартовалась в Рейчхолле. Лекарь, вызванный из города, лишь бедновато покачал седой головой, отряхивая руки: слов спасения не было.
Комната Элеоноры стала мрачным прибежищем: свечи тлели тускло, занавеси не пропускали солнца, полумрак тянулся по углам. Лорд Эдмунд Рейч почти не отходил от кровати жены. Его крепкая фигура опустилась: плечи сгорбились, руки тряслись, когда он держал её ладонь. Лицо посерело, взгляд погас.
В один из таких безликих вечеров Эдмунд внезапно обернулся к Пабло. Легкий скрип стула нарушил тишину. В глазах отца заблестела смесь страха и гнева.
— Подойди, — выдохнул он. Зазвучало не как просьба, а как приговор. — Чувствуешь? Она держится только благодаря тебе. Ради неё, ради меня. Ты — наша последняя надежда.
Эти слова ударили по Пабло сильнее любой бури. В грудь заползла ледяная тяжесть — уходили детство и беззаботность, остался лишь долг.
После этого дом затих окончательно. Смех братьев заглох, и только редкие шаги и приглушенные вздохи напоминали, что здесь кто-то ещё живёт. Стены казались ближе, а воздух — плотнее. На полу под столом выступили влажные пятна, отражающие бледный свет ламп.
Когда однажды утром отца не оказалось в спальне, Пабло нашёл его в кабинете — без сознания, раскинувшимся над горой бумаг. Болезнь скрутила тело Эдмунда, и хоть он и выжил, в нём больше не было прежнего лорда: теперь он лишь тихая тень с мутным взглядом. Иногда он путал Пабло с братьями, порой звали Элеонору, но чаще просто молчал.
Первым тревогу ощутили Луис и Альдо. Они пришли к Пабло в его рабочий кабинет.
— Он не узнал меня, — дрожал голос Луиса. — Спросил про плащ Теобальда. Он больше не тот?
Пабло крепко сжал перо.
— Ему нужно время, — пробормотал он, стараясь придать голосу твёрдость. — Он поправится.
— Но он звал чёрных птиц… — добавил Альдо, прячась за Луисом.
— Он устал, — решительно сказал старший брат. — Пойдём отсюда.
И в этой простой фразе прозвучала вся правда: в доме не осталось ни сил, ни тепла. Луис бросил короткий взгляд на беспорядок бумаг вокруг Пабло: работы шли без конца, а отдыха не предвиделось.
Луис, не оглядываясь, повёл Альдо прочь. За их спинами весь дом словно замер, погрузившись в тяжёлое молчание, которое могло стать лишь предвкушением окончательной тьмы.
Пабло сжал перо в руке; в его душе разлился холод, от которого ни смех, ни свет не могли уже защитить.
Рецензии и комментарии 0