Коготь говот дать отпор. (Глава 9)

Они прятались в склепе заброшенной канализационной насосной станции. Запах был удушающим, но безопасность — абсолютной. Никакие сканеры не проникали сюда, на эту глубину, в этот царствующий веками мрак. Рану на руке Зефа Айла перевязала куском своей робы, промыв ее скудными остатками чистой воды. Боль была его данью, его напоминанием о цене.

Айла не плакала. Слезы высохли, выжженные холодным пламенем, которое разгоралось у нее внутри. Перед ее глазами стояло лицо Лева — не в момент падения, а в момент, когда он говорил о будущем. О диктатуре пролетариата. О власти советов. Эти слова, прежде бывшие лишь абстракцией, теперь обрели плоть и кровь. Плоть и кровь ее товарищей, разбросанные по полу убежища.

— Он был прав, — тихо сказала она, нарушая гнетущую тишину. Голос ее был хриплым, но твердым. — Они не просто контролируют. Они угнетают. Они присвоили себе право решать, кому жить, кому работать, кому умереть. Это… это новый феодализм. С «Хроноархитекторами» в качестве королей, а нами — в качестве крепостных, даже не знающих своего ярма.

Зеф, прислонившись к холодной стене, смотрел на нее. В его взгляде не было удивления, лишь глубокая, усталая оценка.
—Лев говорил, что семя прорастает в самой неплодородной почве. Ты стала его самым неожиданным всходом.

— Это не всходы, Зеф. Это осознание. — Айла подняла голову, и в ее глазах горел тот самый огонь, который она видела у членов «Общины». — Я боролась за свою жизнь. Теперь я буду бороться за их жизнь. За всех, кто спит там, наверху, в своих капсулах, думая, что несвобода — это и есть счастье. Лев называл это диктатурой пролетариата. Для меня сейчас это звучит как… справедливость.

Она встала и подошла к рюкзаку, где лежала флешка с вирусом.
—Их план был хорош. Одна ошибка, чтобы обрушить систему. Но этого уже недостаточно. Они убили Лева. Они убили наших товарищей. Они не заслуживают шанса на ошибку. Они заслуживают полного уничтожения.

Зеф медленно поднялся.
—Что ты предлагаешь? Физическое уничтожение серверов? Это невозможно.

— Нет, — Айла повернулась к нему, и в ее позе была новая, несвойственная ей властность. — Я предлагаю не разрушать их орудие. Я предлагаем обратить его против них. Ты говорил, что «Пророк» — это не ИИ, а люди. «Хроноархитекторы». Значит, у него есть «мозг». Комната управления. Мы не будем вносить ошибку. Мы возьмем контроль.

Зеф смотрел на нее, и по его лицу медленно расползалась улыбка — не быстрая и ироничная, а широкая и одобряющая.
—Ты говоришь, как настоящий комиссар, — он кивнул. — Ладно. Новый план. «Коготь Улитки» выполняет свою миссию. Но не как диверсанты, а как армия из двух человек. Наша цель — не саботаж. Наша цель — революция. Один шанс. Один удар.

Они провели остаток ночи, ломая голову над старыми схемами Юрика и планами Зефа. Без Лева их путь был лишен тыла, без Юрика — технической уверенности, без Тайры — силы взрыва. Но у них было нечто, чего не было раньше: абсолютная, отчаянная решимость и новая, неколебимая вера Айлы.

Она больше не была пассивной жертвой системы. Она была солдатом идеи. Идеи, которая, как ей казалось, была единственным противоядием от тотального контроля. Коммунизм Лева был для нее не сухой теорией из учебников, а живым обещанием — обещанием мира, где будущее не предписывается свыше, а строится коллективной волей всех людей. Где не будет «Предназначений», а будет общая цель.

На рассвете они были готовы. Двое против всей Цитадели. Две искры в подполье, надеявшиеся разжечь пожар.

— Готов? — спросила Айла, глядя на люк, который вел в сторону Цитадели.

Зеф кивнул, проверяя последнюю скрутку тротита, оставшуюся от Тайры.
—За Льва. За «Общину». За будущее, которое они у нас украли.

— Нет, — поправила его Айла. Ее голос был тихим, но стальным. — За будущее, которое мы вернем. Всем.