Последний рывок (Глава 14)

Подземелье бывшей шахты было иным миром. Воздух, спертый и насыщенный вековой пылью, обжигал легкие. Вместо света — лишь луч фонаря, отобранного у охранника, выхватывал из мрака низкие, подпертые сгнившими балками своды и лужи черной, маслянистой воды под ногами. Где-то вдалеке слышался зловещий скрежет и шум обвалов — шахта медленно умирала.

Они шли быстро, почти бежали, пригнувшись, прислушиваясь к каждому звуку. Каждую секунду они ждали, что из темноты появится погоня или свод рухнет им на головы.

— Держись левее, — хрипло командовал Резков, его выверенный внутренний компас работал даже здесь, под землей. — По этим трубам когда-то шел сжатый воздух. Они ведут к старому вентиляционному штреку. Он должен вывести нас за периметр.

Зеф молча кивал, сжимая в руке автомат охранника. Холодный металл был единственной опорой в этом каменном мешке. Он мысленно прокручивал их следующий шаг. Двое охранников. Два автомата Калашникова, три рожка патронов, электрошокер, нож и рация. Скудный арсенал против всей системы.

Через полчаса изнурительного пути Резков остановился у массивной, покрытой ржавчиной решетки. За ней виднелся слабый отсвет — не электрический, а серый, холодный свет полярного дня.

— Вот он. Выход, — прошептал Резков и принялся работать ножом, сдирая с петель многолетние наслоения грязи и ржавчины.

С громким, скрежещущим звуком, который казался им оглушительным в давящей тишине, решетка поддалась. Они выкатились на свежий воздух, заливаясь ледяным ветром, который тут же обжег им лица.

Они оказались в глубоком овраге, заваленном строительным мусором, в паре километров от лагеря. Над вышками висели клубы пара от дыхания, слышался отдаленный вой сирен. Побег обнаружили.

— Время пошло, — коротко бросил Резков, срывая с себя верхнюю куртку лагерного образца. Под ней оказался самодельный белый маскировочный халат, собранный из тряпок и кусков утеплителя. — Следуй за мной. Повторяй точно. И не отставай.

Они нырнули в белое безмолвие тундры. Резков двигался с потрясающей эффективностью — не быстро, но безостановочно, используя каждый бугорок, каждую промоину как укрытие. Он заставлял Зефа ползти по-пластунски по ледяной корке, пересекать открытые пространства короткими, стремительными перебежками.

Через час изморози и леденящего холода Резков поднял руку, сигнализируя об остановке. Они укрылись за торосом у края замерзшей реки.

— Дальше — самое сложное, — прошептал Резков, его дыхание клубилось на ветру. — Впереди открытая равнина. Километра три. Патрули на снегоходах прочесывают ее по расписанию. У нас окно — двадцать минут.

— Откуда ты это все знаешь? — спросил Зеф, с трудом разгибая закоченевшие пальцы.

— Я здесь два года. Слушал. Смотрел. Запоминал, — в его голосе не было гордости, лишь простая констатация факта выживания. — Лагерь — это не тюрьма. Это учебка. Учебка по выживанию в аду, который они создали. Те, кто выживает, либо ломаются, либо… становятся такими, как мы.

Он посмотрел на Зефа своим цепким, солдатским взглядом.
—Ты готов?

Зеф глянул назад, в сторону лагеря, где, он знал, Мейсон ждал их сигнала. Потом вперед — в белую, безжалостную пустоту, ведущую к «Полярной Звезде». К их единственному шансу.

Он кивнул.
—Готов.

— Тогда бежим. — Резков рванул с места, его белая фигура почти мгновенно начала растворяться в снежной дымке.

Зеф последовал за ним, зажав в руке автомат.