Шестой

Эта история приключилась в начале девяностых. В то время я работал в коммерческой фирме. Ничего особенного обыкновенная фирма купи-продай. Торговали мы всем, что имело спрос. Это были канцелярские товары, обувь, консервы, постельное бельё, сковородки и кастрюли, бытовая химия и прочее… Нас таких как я было пять человек. Назывались мы на новый лад — Отдел продаж. Каждый вёл своё направление. Я занимался канцелярскими товарами. В мои обязанности входило объезжать по городу фирмы и предлагать товар. Дело шло успешно, так как в стране был дефицит всего и весь товар легко уходил. Мы пятеро молодых, полных амбиций менеджеров занимались этим увлекательным делом. У каждого из нас в офисе было рабочее место в виде стола. Это было хорошо. Плохо было то, что эти пять столов находились в одном небольшом помещении. Места там была как раз на пять столов. Мой день складывался следующим образом: я приезжал к восьми часам на работу, затем к нам офис заходил наш начальник, руководитель отдела продаж. Им был сын руководителя нашей компании. Он выслушивал наши доклады о том какие сделки мы заключили и какие ещё собираемся. В конце он с многозначительным видом говорил: «Теперь за работу!» Мы, вообще-то, сами знали, что делать и куда бежать, но папа дал сынку должность и он нами руководил. Ему было двадцать два года. Молодой и бестолковый. Он ходил строил из себя грозного начальника, но грозного в нём не было ничего. Мы за глаза его называли боссик. И вот как-то раз на утренней летучке этот боссик объявляет нам, что у нас будет новый сотрудник и он будет сидеть вместе с нами.
— Шестой?
— Куда мы его садить будем?
— Чем он будет заниматься?
— Зачем он нам нужен?
Полетели от нас вопросы.
— Спокойно, — пытаясь утихомирить наш пыл, сказал боссик. — Это распоряжение Михаила Васильевича и возражения не принимаются. —Стараясь быть грозным, произнёс он.
Михаил Васильевич — это наш большой босс, владелец фирмы. Тут не поспоришь.
— Куда мы его сажать будем? Сами как селёдки в бочке, а здесь ещё шестой… — с недоумением сказал Серёга, один из менеджеров.
— Ничего, потеснитесь, — был ответ.
После этих слов он развернулся и вышел. Мы все были в прострации от такого решения начальства, но деваться некуда. К концу дня двое охранников, под руководством боссика, принесли стол и началась игра в «пятнашки». Мы перемещали столы по комнате, пытаясь их расставить так, чтобы можно было протиснуться между ними. Кое-как нам это удалось сделать. Боссик остался доволен, а мы нет. На следующий день на утреннею летучку наш начальничек пришёл с молодым человеком.
— Вот ваш новый сотрудник. Он вольётся в наш дружный коллектив. Надеюсь вы его не будете обижать, — произнёс пламенную речь боссик.
Он нам всем сразу не понравился. Был такой пухленький, с бегающими глазками. Бывают же люди, который с первого взгляда внушают неприязнь. Вот он был таким. Самое неприятное было впереди. Боссик подошёл ко мне и сказал:
— Фёдор, он будет работать по канцелярским товарам. Тебе придётся поделиться с ним своими наработками.
У меня отвисла челюсть.
— Это с какого перепугу, — брякнул я.
Боссик метнул на меня свой взгляд, затем посмотрел на всех и быстро вышел. Я подорвался и побежал догонять его. Быстро догнать не получилось. Пока пробрался между столами, он уже ушёл. Настиг я его уже у него в кабинете.
— Витюша, ты не охренел?
— Это приказ Михаила Васильевича. Это не подлежит возражению.
— Пофиг, что его к нам засунули, но почему я должен ему отдать те наработки, которые я собирал полтора года? Пусть приходит со своей темой и ею занимается. Зачем у меня забирать? Что за хрень?
Витюша как-то глупо улыбнулся и развёл руками:
— Папа так решил.
Это, конечно, был веский аргумент. Я выскочил из его кабинета весь в тревожных чувствах. Решил перекурить это дело и успокоится. Вышел на крыльцо ко входу здания. У нас там была неофициальная курилка. Достал сигарету, прикурил… Сделал пару затяжек. Немного напряжение спало, но всё равно внутри всё кипело. Тут на крыльцо вышла покурить Маринка. Она работает в бухгалтерии. У нас с ней были хорошие дружеские отношения.
— Ты чего такой заведённый?
— Да представляешь к нам в отдел запихали шестого, да ещё Витюшка требует, чтобы я передал ему часть своих фирм. Трындец какой-то… — с негодованием произнёс я.
— Это его к вам запихали? — с усмешкой отреагировала Маринка на мои слова.
— А кто он такой?
— У Михаила Васильевича есть друг, вот это его сынок. Обещал он ему пристроить сынка вот и пристроил. Терпите. Против танка не попрёшь… — сделала она грустное заключение.
«Во, блин, подарочек», — подумалось мне. Я ещё некоторое время постоял у входа. К этому моменту уже полностью успокоился. Решил вернуться к себе на рабочее место. Пока шёл прилетела мысль: «Если вам грозит изнасилование и нет возможности избежать этого, то просто расслабитесь и получите удовольствие». По дороге зашёл в кафе на первом этаже, взял чашечку кофе. Пока пил обдумывал план действий. Тут и пришло решение: «Я, пожалуй, отдам ему часть своих фирм, но отдам маленькие, в которых оборот не большой. Пусть покочевряжится. Себе оставлю крупные». Остался доволен прилетевшим решением. Зашёл в кабинет и сразу взялся за сортировку папок. У меня все фирмы лежали по разным папкам. Отобрал четырнадцать мелких контор с небольшим оборотом и передал новому сотруднику.
Покатились трудовые будни. К новому сотруднику прилипла кличка Шестой. Толи Витюша не сказал, как его зовут, толи мы не расслышали, но никто не знал, как его звать. Говорили о нём просто — Шестой. Ещё хотелось бы отметить, что у нас у каждого была своя машина. Без неё на этой работе никак. Когда устраивался на работу, то тут же себе купил жигулёнок ВАЗ 2102. Он был удобен, чтобы развозить товар. По маленьким конторам, где было небольшое количество заказов, развозил сам, а по крупным заказчикам развозила машина с фургоном. Часто случалось, что в нашем кабинете постоянно находилось два-три человека. Остальные бегали по городу в поисках клиентов. И вот как-то раз я и Шестой оказались вдвоём в нашем помещении. Я сидел обрабатывал полученные заказы. Шестой тоже чем-то занимался, но периодически подскакивал и подходил к окну и что-то там высматривал. Смотреть там не на что было. За окном была стоянка автомобилей. Тут в один момента послышался звук сработавшей автомобильной сигнализации. Шестой резко подорвался и подбежал к окну. Я сразу понял, что он переживает за свою машину. А вот машина у него была не простая — почти новая бэха. У нас всех, кто работал в отделе были «Жигули». На иномарки мы ещё не заработали, а у этого молодого уже была БМВ.
— Не боись, не угонять твою бэху, — сказал я, чтобы его успокоить, а то задолбал каждый раз бегая туда суда.
Он каждый раз вставая со стула, с грохотом пробирался мимо столов, а мне нужно было сосредоточиться и ничего не пропустить, оформляя заказ.
— Не угонят…— с ухмылкой, сказал он.
И через секунду добавил:
— А ты не боишься, что твою машину могут угнать?
— Я за свою вообще не беспокоюсь, — ответил я, имея ввиду, что мне нет причин переживать за свой «жигулёнок». У меня не бэха и не мерседес.
— А почему ты не беспокоишься?
Толи настроение у меня было игривое, толи он спросил как-то не так…
— Она у меня освещённая и наложена печать против угона, — выдал я фразу.
Шестой ничего мне не ответил. Как-то замкнулся и перестал бегать к окну.
На следующий день он меня перехватил перед началом работы в коридоре.
— Я хотел у тебя уточнить… — как-то неуверенно начал он. — Вот как ты осветил машину и печать наложил против угона?
Я посмотрел на него с удивлением и подумал: «Ты дурак или как? Блин, это же была шутка», но почему-то сказал другое.
— Мне батюшка осветил машину и наложить печать против угона, — меня понесло.
— А… Понятно, — как-то неопределённо ответил он.
Я пошёл дальше по своим делам. Спустя два дня Шестой подошёл ко мне.
— Слушай, а ты не мог договориться с батюшкой на счёт меня?
«Какой батюшка? О чём договориться?» — я его не понимал.
— Ты это про что?
— Ну, ты мне говорил про свою машину…
«Ах, вон что! Я про это уже думать забыл. Надеялся, что и он забыл, но он с этой мыслью жил, муссировал её и вот пришёл донимать меня».
— И что ты хочешь?
— Чего не понятного? Хочу, чтобы и мне осветили машину и эту печать наложили…
«Так, — подумалось мне. — Дело приобретает нежелательный оборот. Надо как-то от него отмазываться».
— Слушай, батюшка очень занятой. К нему очень тяжело попасть. Я сам полгода ждал. Просто не знаю, как быть…
— Ну, ты всё равно узнай. Это важно! — многозначительно произнёс он.
— Будет время, узнаю.
На этом и расстались. Прошло каких-то три дня и Шестой опять ко мне пристал с этим батюшкой. Я внутри застонал.
— Хорошо. Попытаюсь сегодня заехать и узнать, как у него со временем.
— Только не забудь! Ладно?
— Замётано, — с грустью произнёс я, поняв, что от него не отделаться.
Утром я не был в фирме, появился только к обеду. Только вышел из машины, вижу ко мне летит Шестой.
— Привет! Ну как? Узнал?
— Слушай дело дрянь. Он укатил на Соловки. Это такое святое место. Там съезжаются батюшки со всей страны. У них там какой-то всеобщий молебен. Месяц будет недоступен.
— Блин! — зло выругался он. — А раньше никак?
— Здесь я не чем помочь не смогу…
Ровно три недели у меня был отдых от назойливых требований Шестого. Я даже в глубине души надеялся, что он уже «перегорел» и упокоился, но нет.
— Слушай, как там батюшка? Ты узнай, а то… — завёл он свою пластинку.
«Может ему сказать правду? Сказать, что я пошутил», — пришла первая мысль. Потом, поразмыслив, я понял, что вляпался глубоко и мне не вырваться из его цепких лап. У меня появились сильные сомнения, что он мне не поверит и будет ещё хуже. Ладно, будем играть дальше.
— Я сегодня буду в том районе, заеду узнаю, — попытался успокоить его.
На следующий день сам подошёл к нему.
— Слушай, был в храме, где служить батюшка. Мне сказали, что после Соловков он поедет в Ватикан на переговоры с Папой. Миссия важная и ответственная. Когда будет неизвестно…— информировал я его.
Он скорчил гримасу отчаяния и ничего не сказал. Я быстро ретировался. Две недели прошли спокойно. Он меня не донимал с расспросами о батюшке. Ходил и бросал на меня косые взгляды. Вот по прошествии двух недель я, как обычно, подъехал на стоянки перед зданием офиса. Бросил взгляд на бэху Шестого и обомлел: у неё не было правого зеркала. «Всё. Это конец. Он меня съест живьём», — я так стоял поодаль от его машины и прикидывал, как он будет мне мозг выклёвывать. Не прошло и пяти минут, гляжу мчится на всех парусах. «Вот и звиздец бежит», — грустно подытожил я.
— Слушай, не знаю, как ты это сделаешь, но срочно нужен батюшка, — истеричным тоном поставил он мне ультиматум.
У него было такое состояние, что мне показалось, что он либо расплачется, либо задушит меня.
— Хорошо. Будем форсировать процесс, раз такое дело, — бодро произнёс я и подмигнул, чтобы снять напряжение.
— Ну, давай же делай что-нибудь!!! — с мольбой произнёс он.
Деваться некуда. Решил в конце дня заехать в храм и разведать обстановку. Сказать честно, я никогда не был в храме. Я не знал, как там всё устроено, поэтому с опаской заходил в храм. Зашёл и сразу постарался куда-нибудь спрятаться, чтобы не выделяться среди толпы верующих. В храме пахло свечным воском, кругом висели иконы. Люди подходили ставили свечки перед иконой и крестились. В углу стоял ящичек с надписью: «Для пожертвований». В центре зала батюшка читал проповедь. Что он говорил понять невозможно было. Все стояли и слушали, периодически крестились. Когда он закончил службу, то все бабульки устремились к батюшке. Он им что-то говорил, затем крестил и они уходили. Когда бабульки закончились, и батюшка остался один, то я решился подойти к нему.
— Здравствуйте, батюшка!
— Здравствуй, сын мой. С чем пожаловал в храм божий?
— Батюшка, у меня к вам просьба. На первый взгляд она может показаться странной, но прошу не отказывать мне сразу.
— Ну, говори, что у тебя на душе.
— Видите ли, мой знакомый приобрёл машину дорогую и хочет, чтобы вы осветили её и также защитили от угона.
— Богохульное дело предлагаешь мне, отрок. Мы не проводим такие службы.
Нотка отчаяния зашевелилась у меня внутри. Тут взгляд упал на ящик «Для пожертвований».
— Батюшка, он готов внести пожертвование храму, — сказал я, цепляясь за соломинку.
— Пожертвование — это хорошо. Богоугодное дело, — батюшка сделал паузу. — Как много он собирается пожертвовать?
— Батюшка, сколько храму надо столько он пожертвует. У него добрая душа.
— Что добрая душа — это хорошо.
Он поманил меня пальцем. Я наклонил к нему, и он прошептал мне на ухо сумму пожертвования.
— Хорошо, батюшка. Когда мы можем пройти эту службу?
— Подъезжайте завтра к трём часам.
— Батюшка, у меня ещё такая просьба. Я хочу, чтоб эта служба смотрелась помпезно, торжественно. Это возможно?
— Будет тебе и помпезно, и торжественно, — промолвил он и улыбнулся.
— Спасибо, батюшка. Завтра будем в три часа.
— Ступай, сын мой, — сказал батюшка и перекрестил меня.
На следующее утро я подъехал к офисному зданию. Сразу увидел машину Шестого. «Уже на работе. Молодчик!» — про себя похвалил его. Гляжу, а он уже вприпрыжку скачет ко мне.
— Ну, что? Удалось увидеться с батюшкой?
— Не переживай, сын мой, всё идёт путём, — бросил я пространную фразу и вальяжно продолжил движение мимо его.
Он засеменил за мной.
— Получилось поговорить? — на ходу спрашивал он меня.
— Можешь быть спокоен. Всё у нас получится, — опять бросил ничего не говорящую фразу.
Я специально решил на ним немного постебаться. Так сказать, отомстить за мучения, которые потерпел от него. Видимо это его разозлило, и он обогнал меня, крепко вцепился в руку и истеричным тоном заговорил:
— Хватит надо мной издеваться, а не то за себя не ручаюсь! — при этом попытался сделать грозное лицо, но получилось плаксиво-просящее выражение.
Я перехватил его руку, которая сжимала мне локоть и отстранил её.
— Я же тебе говорю, что всё будет хорошо. Завтра в три часа надо быть в храме. Батюшка проведёт службу.
— Это точно? — горящим взглядом спросил он.
— Точнее быть не может!
Он сделал шаг назад, глубоко задышал.
— Наконец-то свершилось! Как долго я ждал этого!
— Есть одно «но» …
— Какое? — страх опять поселился в его взгляде.
— Надо сделать пожертвование храму.
— Сколько?
Я нагнулся к его уху и назвал сумму пожертвования.
— Не проблема, — снисходительно улыбаясь, ответил он.
На следующий день ровно в три часа мы на его бэхе подкатили к храму.
— Пойду посмотрю, где батюшка, — сказал я и уже хотел идти, как Шестой резко подскочил.
— Я с тобой.
Мы зашли в храм. Батюшки не было видно. Я подошёл к женщине, которая там прислуживала и попросил её позвать батюшку. Через пять минут он вышел.
— Здравствуйте, батюшка! — поприветствовал я его.
— Здравствуйте! — поздоровался Шестой.
— Здравствуйте, отроки!
— Вот это мой знакомый, который хочет пожертвовать храму.
— Как звать отрока? — обратился ко мне он.
— Эээ … — тут я понял, что не знаю, как его звать.
— Эдуард, — сказал Шестой и пауза получилась почти незаметной.
— Скажи мне, Эдуард, ты крещённый?
— Нет… — замялся Эдуард.
— Это плохо… — многозначительно сказал батюшка.
Мне это не понравилось. Мелькнула мысль, что батюшка «включил заднюю», но через мгновение сказал:
— Это не хорошо, — повторил он. — Думаю это не будет препятствием для проведения службы. Ты ещё наверстаешь это упущение.
— Да, батюшка, наверстаю, — закивал головой Эдуард.
Тут и у меня камень с души рухнул.
— Можете внести пожертвование прямо сейчас.
Эдуард достал пачку купюр и сунул в руку батюшке. Рука того быстро нырнула под рясу и когда он вытащил её, то купюр в ней уже не было.
— Заезжайте во двор. Вам откроют ворота.
Мы подъехали к воротам с другой стороны храма. Молодой человек открыл нам ворота. Мы въехали во двор. Вышли из машины и стали дожидаться батюшку. Он появился через десять минут и был облачён в прошитую золотом рясу. Это смотрелось богато. За ним следовали два мальчика. Один нёс чашу с водой, видимо святой. Второй нёс икону. Батюшка подошёл к машине и начал проповедь. Было не понятно, что он говорит, да и понимать было не обязательно. Тот прочитал молитву, окунул в чашу со святой водой кисточку и окропил машину. Потом сделал пару шагов вдоль машины опять прочитал молитву и окропил святой водой. Я стоял и наблюдал за этим ритуалом. Я не был верующим и не верил в реальность этих действий. На фоне этих действий ко мне прилетела мысль: «А что, если действительно угонят бэху Эдуарда Шестого? Как я буду оправдываться? Тут хрен оправдаешься… Хотя, чего это мне оправдываться? Пусть батюшка и оправдывается. Он же освещал машину, а не я». От этих мыслей сразу полегчало. Вскоре батюшка закончил службу. Мы поблагодарили его и уехали. Я в этой конторе проработал ещё полгода. За это время бэху Эдуарда не угнали и не повредили. Слава небесам!

Конец