Книжный клуб. Глава 28. Павел проявляет себя. (Глава 28)

Александра молча блуждала взглядом за прозрачной витриной магазина. Борис сосредоточенно смотрел на свои, сложенные на столе руки. Сикорская впервые растерялась, и чувствовала себя абсолютно беспомощной в этой ситуации…

Внезапно Александра увидела, что к магазину приближаются два хорошо знакомых ей человека: Йосик и Женя. Либерман шел медленно, прихрамывал, и Женя заботливо поддерживала его под руку. Саша тронула отца за рукав и глазами указала ему на приближающуюся парочку. Он поднял брови в знак удивления. Элеонора Валентиновна, заметив приближающихся, тут же встала, и помогла придержать дверь, пока Женя заводила Йосика в помещение. Поддерживая молодого человека с двух сторон, они помогли ему снять верхнюю одежду и усадили за стол, напротив Бориса и Александры Твердохлебовых.

Йосик откашлялся, и, глядя прямо в лицо Саше, сказал:

— Александра, я виноват перед тобой. Я решил прийти, чтобы постараться все исправить. Деньги я уже перевел тебе. Что еще мне нужно сделать, чтобы загладить мою вину?

Борис удовлетворенно хмыкнул и легонько хлопнул ладонью по столу:

— Ну, вот, мужской разговор. Я уже придумал, как уладить это дело.

Александра перебила:

— Папа, хватит! Вообще-то, пришли извиняться передо мной.

К столику подошла возмущенная Маша и громким шепотом сделала им замечание:.

— Вы не забыли, что это — книжный магазин? По вашим выкрикам создается впечатление, что тут сходка бандитов.

Но Борис тут-же отмел её претензию:

— Мы чё, кому-то читать мешаем? На кладбище людей живых больше, чем у вас тут…

Девушка сложила руки на груди, приготовившись к жаркому спору, но Элеонора Валентиновна сразу выправила ситуацию, умоляюще посмотрев ей в глаза:

— Машенька, ты прости нас, пожалуйста, зашел разговор на серьезную тему. И мы не можем его просто так остановить. Представь, что мы обсуждаем какой-нибудь детектив…

Маша еще раз осмотрела собравшихся строгим и оценивающим взглядом, и отошла.

Иосиф собрался продолжить разговор, но им снова помешали… В дверь вошел Иннокентий и решительно зашагал к их столику. Он был опрятен, чисто выбрит и трезв. Вежливо поздоровался с присутствующими, аккуратно присел на краешек стула, стоящего немного в отдалении и обратился к Сикорской:

— Элеонора здравствуй. Вижу обсуждение у вас идет очень оживленно.

Сикорская тяжело вздохнула и сказала мягко:

— Кеша, ты, как всегда не вовремя, но ты даже не представляешь, что сейчас трижды не вовремя…

Он с достоинством выдержал её взгляд, отряхнул несуществующую пылинку на лацкане своего пальто и произнес:

— Не бойся, я ненадолго. Элечка, я должен поблагодарить тебя за резкие обличения, которыми ты меня одарила, когда я прошлый раз пришел сюда. Каюсь, мной тогда движило не желание обсудить книгу, а та нездоровая страсть, которая тянула к тебе многие годы.…

Присутствующие переглянулись между собой, а Элеонора ответила ему с легким раздражением:

— Кеша, это наши личные проблемы, не вмешивай в них других людей.

Он ответил упрямо:

— Ну, уж нет. Ты опозорила меня перед всем этим обществом. Я требую сатисфакции.

Борис хмыкнул и откинулся на спинку стула:

— Ого, как интеллигент ругаться умеет. Я даже повторить не смогу.

Повернулся к Сикорской:

— Валентиновна, если это он нахамил, давай я его провожу.

Но она только отмахнулась:

— Вы уже показали свою грацию слона в посудной лавке. Не лезьте в мои проблемы.

Александра покраснела и зашипела отцу в ухо:

— Папа, ты позоришь меня.

Он снова прикинулся валенком:

— А, вы о высоких материях, извентеляюсь. Продолжай, продолжай.

Иннокентий обвел присутствующих долгим взглядом и твердо произнес, глядя на бывшую жену:

— Так вот, до того ня я винил тебя в моих несчастьях, в моей поломанной жизни, неисполненной судьбе. Но я пересмотрел свои взгляды…

Эта фраза даже немного растрогала её:

— Ну, наконец-то, понял…

Он продолжал:

— Я понял, что главной ошибкой моей жизни, было то, что меня очаровало, какая ты яркая. Настолько очаровало, что не увидел твоей сути. Это было большой глупостью увлечься тобой. Я как ребенок схватился за яркую обертку…

Сикорская почувствовала, как в ней закипает ярость и попыталась её подавить:

— Кешка, я и так на взводе. Ты сейчас можешь так выхватить за свое раскаяние.

Борис снова не выдержал и вмешался в разговор на повышенных тонах:

— Слушай, ты! Ты реально в женщинах не разбираешься. Сразу не понял, что она — королева? Чего нос воротишь?

Но щуплый Иннокентий только презрительно не него глянул, и продолжал свой тщательно продуманный монолог:

— Эля, ты только не подумай, что я считаю тебя плохой или недостойной меня. Просто ты — не моя женщина, а я этого не мог понять, гонялся за выдуманным мной образом тебя, а неудачи заливал алкоголем. Теперь я понял, что не любил тебя, а только обманывал себя. Мне нужно было выбрать другую девушку, с другими ценностями.

Элеонора сделала еще одну попытку подавить гнев:

— Хорошо-хорошо, ты высказался, понял, что виноват, я тебя прощаю, прости и ты меня, пока.

Но её бывший муж не собирался уходить. Он решил нанести ей последний удар:

— Ты помнишь, девушку, которая была, когда мы праздновали Новый год в НИИ? Мы еще не были женаты, но я тебя пригласил.

Тут уже Сикорская не стала бороться с эмоциями и ответила с вызовом:

— Мне уже хватило признания в нелюбви, если ты сейчас начнешь признаваться в любви другой женщине, это точно будет перебор.

Иннокентий понял, что сейчас его могут снова выдворить и торопливо сказал:

— Ее зовут Вера. Я понял, что это моя женщина, как только встретил ее на работе. Но эта нездоровая страсть к тебе…

Сикорская взорвалась:

— Я сказала: «Хватит»!!!

Он заторопился, резво встал со стула и произнес последнюю фразу уже не ходу:

— Я в принципе все уже сказал и ухожу. Разве только… Я нашел ее, теперь мы вместе.

— Прощай.

Элеонора Валентиновна в гневе вскочила со своего места и бросилась ему вслед:

— Ты не можешь бросить меня после стольких лет, когда я бросила тебя! А ну, стой!

Но он ловко увернулся и выкрикнул немного пискляво, выныривая за дверь:

— Никакая сила не сможет меня сейчас остановить.

На прощание просунул голову в дверь и выкрикнул:

— Даже твоя!

В магазине снова повисла тишина Даже Маша, постаралась стать незаметной, чтобы не встретиться взглядом с разъяренной женщиной.

Сикорская с пылающим от гнева лицом и потухшими глазами, медленно вернулась на свое место и тяжело опустилась на стул. Саша принесла ей стакан воды из бара, та машинально отхлебнула и уставилась в одну точку… Все молчали сочуствено, даже у Твердохлебова хватило такта не сказать какую-нибудь пошлость в столь неподходящий момент…

Но на этом серия неожиданных визитов на сегодня не закончилась. В дверь стремительно вошел Павел Иванов, держа под локоть растерявшегося Иннокентия. Он быстро оценил обстановку и произнес официальным тоном:

-Попрошу никого не уходить. У меня важное заявление. Пришло время сбросить маску, я на самом деле оперативный сотрудник полиции, вот мои документы.

Иннокентий испуганно плюхнулся на ближайший к выходу стул. Взгляд Элеоноры Валентиновны снова обрел цепкость и сарказм. Она едко произнесла:

— Маска ваша была не очень, и без документов сразу было видно, что вы постоянно врете.

Борис уставился тяжелым взглядом на вошедших:

-Вот, чё ты сюда опять пришел? Я тебе недостаточно ясно сказал?

Но Павел ответил холодно:

— Я проверил вашу информацию, спасибо, все подтвердилось. С этим я буду разбираться отдельно. Но я тут, потому что раскрыл преступление. Среди нас находится убийца.

Элеонора Валентиновна не поняла:

— Разве кого-то убили?

Он ответил ей, глядя на Твердохлебова:

— Нет. Но была попытка убийства, которая случайно сорвалась.

Борис тяжело поднялся со своего места и медленно подошёл к нему:

— Слыш, ты. Возомнил себя Шерлоком Холмсом? Ты даже не доктор Ватсон, ты тот инспектор.

Сикорская машинально подсказала:

— Лестрейд.

Он повернулся к ней:

— Нет же, инспектор. Фамилию забыл, который мешал там всем…

Снова обратился к Иванову:

— Как же ты не заметил, что у меня алиби, я пять суток в СИЗО был, только сегодня вышел, вот справка.

Он достал сложенный пополам лист и сунул его Павлу в лицо. Тот только отодвинулся немного, но справку брать не стал:

— Я знаю, что вы были в СИЗО. Но сейчас я пришел не за вами.

Борис отпрянул в изумлении:

-А за кем еще??? Даже обидно как-то.

Тут Павел сказал то, что никто не ожидал услышать:

— У меня есть доказательства, что Александра Твердохлебова является заказчиком убийства.

Все, кроме раненного Иосифа, вскочили со своих мест.

Александра залилась краской и растерянно переводила глаза с одного на другого, но те лишь опускали взгляд. Даже отец впал в ступор и стоял в каком-то немом оцепенении, не в силах справиться с неожиданным известием.

Она торопливо заговорила:

— Нет, нет, нет, мне нельзя в тюрьму. Я же художница… Я не хотела… Я не виновата!

Повернулась к Марии и умоляюще сказала:

— Маша, скажи, ты же слышала, как я говорила по телефону тогда. Я же не говорила убивать!

Мария наморщила лоб, стараясь вспомнить:

— Ты, кажется тогда сказала: «Наказать». Да. «Жестко наказать».

Павел слегка улыбнулся одним уголком рта:

— Замечательно. Эти показания я тоже приобщу к делу.

Александра не могла поверить в происходящее:

— Как же вы не понимаете, мне нельзя в тюрьму!

Тут в разговор вмешалась Женя. Она с отчаянием обратилась к Иванову:

— Но я же не так хотела! Думала немного отомстить за Иосифа. Но теперь не хочу. И я же сказала, что не буду ничего подписывать. Я ничего в суде не скажу!

Он ответил, не глядя в её сторону:

— Мне ваши показания не особо и нужны. Вы мне дали зацепку, а дальше я раскрутил. У меня есть записи разговоров, есть запись телефонного разговора, как Александра звонила Борису и заказала убийство.

Борис Твердохлебов взял себя в руки:

— Значит так: это все затеял я. Саша случайно мимо проходила. Тех, кто мне помогал, нашел по объявлению, имен не знаю, координаты потерял…

Александра перебила его:

— Папа! У тебя уже есть судимость!

Он ответил уверенно:

— Не боись, она погашена.

Павел как будто уже был готов к такому повороту событий:

— Вы готовы написать явку с повинной?

Борис ответил твердо:

— Да! Только я никого не сдам, учти, не помню, с кем дела имел.

Тот ответил пренебрежительно:

— Взяли ваших подельников, раскололись они.

Твердохлебов не поверил:

— Ты меня на понт не бери! Давай, уже. Вези.

Павел достал рацию и сказал кому-то:

— Заходите.

-В помещение магазина вошли двое сотрудников полиции в форме и направились к Борису.

Борис удивился такой оперативности:

— Вот, ведь, ментяра, притворялся шлангом, сам-то воно как…

Он спросил едко:

-Сколько же тебе заплатили за такое старание?

Ответ Иванова его просто обескуражил:

— Никто мне платил за тебя, Сухарь. Я же в милицию пошел, чтобы тебя посадить.

Он обратился к сотрудникам:

— Ведите его в машину, я сейчас подойду. Да, не надо пока наручники, у нас же явка с повинной.

Те увели растерянного Бориса.

Сам Павел остался, подошел к барной стойке и жестом попросил у Маши воды. Получив стакан, он начал медленно пить, не обращая внимания на окружающих, устремив взгляд на спичечный коробок, лежащий на барной стойке. Выпив воду, он взял его в руки, достал одну спичку и с удовольствием сломал в своих пальцах. Он был так сосредоточен, что вздрогнул от вопроса Сикорской:

— Вы же пришли за Александрой.

Павел поднял на нее кроткий взгляд и ответил:

— Нет… Я рассчитывал, что Борис вступится за дочь. Всё так и получилось.

Все молча переглянулись. Элеонора решилась на еще один вопрос:

— Это месть?

Павел вздохнул, положил один локоть на барную стойку, продолжая медленно вынимать и ломать спички:

— Наверное, можно сказать и так. Я был еще мелким шкетом. Он жил в моем дворе. Борис Твердохлебов по прозвищу Сухарь.

Он опять слегка улыбнулся одним уголком рта:

— Он был еще совсем молодым парнем, когда связался с криминалом. Все видели, как он купил себе модный мотоцикл, потом «девятку», потом подержанный «Мерседес» и начал менять машины. Надел малиновый пиджак, цепи золотые, печатки. Мы смотрели на него с восхищением и хотели стать бандитами.

Он пояснил присутствующим:

— Времена были такие: мальчишки мечтали стать бандитами, девчонки — проститутками…

Продолжил:

— Когда в десятом классе наш учитель физкультуры стал делать из нас банду, то все были только «за». Он раньше в спецназе служил… Но с первой стрелки домой живыми вернулись не все…

Вгляд его затуманился. Лицо сморщилось, как от зубной боли:

— Друга моего там убили. Мы еще до школы начали дружить, потом сидели за одной партой. Не давали учителям нас рассадить. Не помню, где прочитал выражение «слезы льют ручьем», но тогда я понял, что это такое. По настоящему понял.

Он снова взял стакан, надеясь что там осталась еще вода, но тот был пуст. Машинально поставил его на место. Подумал…

— Потом я узнал, что на стрелке с той стороны был Борис Твердохлебов. С его бандой мы пересеклись.

Потряс спичечный коробок, но тот уже опустел:

— Тогда я и пошел в милицию. Все эти годы я искал, как подобраться к Борису. Даже не женился до сих пор. Не знаю, зачем я все это вам рассказываю. Наверное, потому что никому не рассказывал. А теперь…

Он швырнул смятый и разорванный коробок на барную стойку и собрался уходить.

Но тут раздался крик Жени:

— Йосик, что с тобой?! Смотрите, какой он бледный! Йосик, миленький!

Иосиф Либерман медленно сполз со стула на пол, держась рукой за раненный бок.

Началась суета. Женя хлопотала вокруг мертвенно бледного мужчины, отчаянно всхлипывая. Сикорская закричала:

— Воды, Маша, принеси воды!

Маша проявила железное самообладание:

— Скорая ему нужна, а не вода. Я сейчас вызову.

Павел перебил её:

— Я быстрей вызову.

Он достал рацию и сказал в нее:

-Скорую сюда срочно!

Потом оттеснил окружавших раненного:

-Разойдитесь. Дайте больше воздуха.

Все отодвинулись от лежащего. Иванов подошел к нему, присел, приподнял тому рубашку и начал осматривать рану.