Паззлы «Докер».

Фаина приобрела паззлы из пяти тысяч элементов. Как она утверждала, занятие это способствовало успокоению и развивало талант к логическому размышлению. В кабинете она освободила один из столов, на котором и складывала «Собор Василия Блаженного». Постепенно и мужская часть сотрудников втянулось в это дело. Но происходило это в свободное время и без ущерба работе. Вот только иностранное слово плохо прижилось в коллективе, его поменяли на привычное и родное: «мозаика». Фае даже иногда снился процесс восстановления. Вот и в это прекрасное весеннее, еще достаточно прохладное, утро она спешила на работу, а в голове прокручивала детали, мысленно складывая их в картину. На работе появилась за полчаса до официального дебюта рабочего дня. Но не успела она скинуть плащ и поправить прическу, как в дверь постучали.
— Можно? — в приоткрытую дверь заглянул мужчина.
— Да, конечно. — Фая села за рабочее место, включила компьютер, достала чистые листы бумаги, ручку. Все делала не спеша, видя, как посетитель заметно волнуется. Сидит, словно на иголках, теребит в руках папку. Фая кашлянула, и мужчина, словно только и ждал этого сигнала, заговорил:
— Понимаете, мне нужна помощь, — он достал пачку сигарет, — можно?
— Пожалуйста. — Фая подала ему пепельницу.
— Зовут меня Алексеем. Алексей Кадеев. Вот мой паспорт.
Фая взяла документ и занесла все данные в компьютер.
— Работаю я в речном порту, грузчиком. Хотя не, сейчас модно говорить все на иностранный лад, так что, в трудовом договоре написано «докер». Работа хоть и тяжелая, но зарплата соответствующая. Все было хорошо до прошлого понедельника.
— А что случилось в понедельник?
— Я уже отработал свою смену. Принял душ и собирался домой. А тут приходит Хазов.
— Хазов? Кто такой?
— Это наш бригадир.
— Понятно. Продолжайте.
— Он и говорит: выручай, Лёха. Сторож наш, Петрович, заболел. А тут как назло сухогруз пришел. И один контейнер успели уже сгрузить на причал. Так вот, подежурь ночь около этого контейнера. Потом и отгул пообещал, и дополнительную плату отвалил.
— То есть? Он сразу с вами рассчитался?
— Да. Вытащил из кармана сто долларов и дал.
— Сто долларов? Ничего себе! Вы за них расписывались?
— Нет, — удивленно пожал плечами Кадеев.
— Хорошо. А что было дальше?
— Согласился я. Шабашка-то хорошая. Одно ночное дежурство – и сто баксов в кармане. Пошел на причал, покружился малость около контейнера, посидел, покурил. Потом есть захотелось. Думаю: схожу-ка таверну, перекушу. Полчаса всего потрачу.
— Таверна? — слух резануло малоприменимое слово.
— Да, это забегаловка в порту. Прихожу, смотрю, а там Саблин и Азиханов сидят, пиво пьют.
— Кто такие?
— Друзья мои. Живем в одном дворе. Ну, подсел я к ним, то да сё, поговорили.
— Пили?
— Грех было не угостить ребят с такой шабашки.
— Понятно.
Кадеев смутился, даже, как ясна девица, покраснел. Вновь схватился за сигаретку. А, когда немного успокоился, продолжил:
— Да и не было меня всего час, ну, может, полтора. Прихожу на причал, а контейнер вскрыт. И пустой. Короче, обчистили его подчистую. Я Хазову звоню. Он приезжает. В крик! Говорит, что там оргтехника была на огромную сумму. Короче, подали меня на суд. Сейчас следствие идет. Адвокат меня успокаивает, обещает выиграть дело. Но мое начальство беснуется. Мы – же частная организация. Хазов говорит, чтобы там суд не решил, моральный ущерб придется все равно мне выплачивать. Престиж фирмы, и все такое. Да и бандитскими разборками попахивает. Вот и все.
— А что вы конкретно хотите от нас?
— Найдите настоящих грабителей! — он молитвенно сложил руки. — Знаю, милиция их никогда не найдет. Им легче всего списать на меня. Сам виноват, знаю. Готов понести заслуженное наказание. Но выплачивать моральный ущерб мне не по силам. Это и квартиру же придется продать. А она у меня от родителей. Сам-то я еще не успел на свою заработать.
— Хорошо, — Фая уже в мыслях решилась взяться за это дело. Даже если коллегам это и не понравиться. — Напишите заявление, и ознакомьтесь с нашим прейскурантом. Если расценки вас устраивают, то я сегодня же приступлю к расследованию.
Кадеев согласился легко и сразу. После его ухода, Фая старательно занесла его рассказ на дискетку и наметила план ближайших действий. Ровно в восемь часом в офисе появились Сава и Лужин.
— Привет.
— Привет.
— Работаем?
— Вовсю.
Парни скинули куртки и прошли в кабинет. Задвигали шторами, стульями, ящиками стола, при этом громко разговаривая:
— Милиция обещает хорошие премиальные.
— А не кинут?
— Не думаю. Городские власти тоже крайне заинтересованы в быстром раскрытие. До выборов совсем мало времени. Лишняя головная боль им совсем ни к чему.
— Это, конечно. Хорошо, что выборы так часты, иначе никакого стимула у них к работе нет. Только, дело-то не из легких.
— Это понятно. Но и такие деньги за «просто так» платить не будут.
Фая прислушалась к разговору, и поняла, что самое время проявить инициативу. Сами детективы заняты по горло денежными делами от власти и органов. Так, что дело Кадеева будет полностью под ее контролем. Это и окрыляло и пугало ее одновременно. Она зашла — в кабинет. Лужин курил около открытого окна, а Сава склонился над столом с мозаикой.
Евгений Олегович, — обратилась она к шефу.
— Да?
— У нас с утра был клиент.
— И?
— Я приняла дело к производству.
— Расскажи, — он прошел за рабочий стол. Фаина в подробностях передала рассказ Кадеева, не упуская ни одной мелочи. Закончила она так:
— Я тут набросала план действий, — и протянула бумагу.
Пока Женя изучал, при этом тратя большее времени на разбор мелкого почерка секретаря, Сава поведал Фае:
— В городе за последние пять дней от передозировки скончалось шесть наркоманов. Эксперты утверждают, что это новый, синтетический препарат. До сего дня еще ни разу не использовался наркодельцами. Городские власти, милиция и силовые структуры на ушах стоят. Из Москвы звонят. По их сведениям – перевалочная база как раз в нашем городке. Обещают приличные премиальные.
— И что? Какие зацепки?
— Никаких! Перекупщики сами толком ничего не знают. Сами в панике.
— Панике? — саркастично улыбнулась Фая.
— Конечно. От «дури» наркоманы помирают пачками. А значит, и рынок сбыта редеет.
— Понятно.
— На слуху лишь одно имя, даже кличка: Великий Могол. И все. Кто он, что он? В милиции – разводят руками. Может, это один человек, а может, целая организация.
— Висяком пахнет.
— Пахнет керосином.
Лужин вернул девушке бумагу:
— Все хорошо, девочка. Только тебе придется работать в одиночку.
— Ладно.
— Но за помощью обращайся в любое время суток. И вообще, держи меня в курсе.
— Будет так, шеф. — Улыбнулась Фая. Ей было очень приятно. Что она одна будет раскручивать это преступление. Наконец-то, она получила карт-бланш. И на помощь, в случаи чего, можно было без зазрения совести обратиться: — Кофе сварить?
— Обязательно.
Фая покинула кабинет.
— А ФСБ, РУБОП? — поинтересовался Сава.
— Нет. Они не в теме. Я точно ничего не понял, это их межусобные воины, но дело курирует только МВД. Ковальчуку понадобилось все свое умение уговаривать начальство, чтобы подключить частников. Дали отмашку на одну контору. Он и выбрал нас. Но это только пока. Не будет результатов, прибавятся трупы – тогда уж и начнется травля по всем фронтам. Пока же – полная конфиденциальность.
— Польщен, — заулыбался широко Сава.
— Да, это приятно, что не говори. Но времени у нас мало. Всего три дня. Начнем?
— Начнем! — Сава вмиг посерьезнел и отложил мозаику.
— Что мы имеем? Два слова: великий могол. Заметь, не монгол, а могол. Кажется, это что-то из истории.
— Может, в нашем городе проживают монголы? А что? Кого только нет у нас в России.
— Это точно. Дружеский народ. Соратник по социалистическому прошлому. Вот и займись этим. А я все-таки покопаюсь в истории. Может, что и выплывет. За дело, друг!
— За дело! — эхом отозвался Сава.
Фая подала детективам кофе, и поехала по делу Кадеева.

Сначала она посетила таверну. В столь ранний час тут было тихо и безлюдно. Таверна представляла собой обыкновенное кафе – забегаловку. Стойка, бармен в окружении разноцветных бутылок, в зале – десяток пластиковых столом со стульчиками. Стены украшали штурвал, рында и якоря. Фая подошла к бармену, и после банальных приветствий, показала удостоверение. Бармен, совсем юный паренек, явно скучал отсутствием работы, и потому с радостью разговорился:
— Это вы на счет кражи содержимого контейнера? Я же уже все рассказал вашим коллегам.
— Я не из органов. Я – адвокат Кадеева. Помощник адвоката, — обман – была одной из издержек ее профессии. К этому быстро и безболезненно привыкаешь.
— Понятно. Жалко Леху.
— Вспомните как можно подробнее тот день.
— Скорее вечер. Леха появился около девяти. Тут он и встретил своих приятелей. И, как водится, они погуляли немного.
— Долго?
— Часа два.
— А его приятели тут часто бывают? Без Кадеева?
— Нет. Я, лично, впервые их вижу. Всю публику я уже знаю. В основном, все портовые. А этих ранее не наблюдал. Их Жора привел.
— Жора?
— Да, матрос один. Он-то и притащил их. Они не наши, не работники порта.
— А Кадеев и Жора? Они знакомы? Ну, гуляли когда-нибудь вместе?
Бармен нахмурил брови, копаясь в памяти.
— Не помню.
— А в тот понедельник? Когда Кадеев пришел, где был Жора? За столом?
— Нет. Его уже не было. Он и недолго сидел с мужиками, заказал по две кружки пива, а сам и одну не выпил. Ушел.
— Понятно. — Фая поняла, что большего от парня добиваться нет смысла, и, попрощавшись, направилась к выходу. Уже взялась за ручку, когда догадка озарила ее, обернулась:
— Значит, это Жора угощал мужиков?
— Да.
— А как он расплачивался?
— Долларами. Стодолларовой купюрой.
— Спасибо, — она вышла на воздух. Картина начинала приобретать очертание и контрастность. «Значит, Жору нанимают за сто долларов, чтобы заманить мужиков в таверну и оставить их. Для чего? А для того, чтобы пришедший перекусить Кадеев, при встрече с ними, забыл о контейнере и немного посидел с друзьями. В это время и очистили контейнер. А вывод такой: Жора с подельниками, или кто-то стоящий выше, знали, кого приводить в таверну. Знали, что Кадеев будет за сторожа, а его попросил об этом Хазов».

Сава вернулся ближе к обеду.
— Вот, — он положил перед шефом лист бумаги, — официальная справка из центрального управления статистики. Кто проживает в нашем городе. Кого только нет! А нет, именно, монголов. Но есть много выходцев из стран Средней Азии. А они, как утверждают историки, — потомки татаро-монгол. Даже слово «узбек» не что иное, как имя хана Узбека, прямого потомка самого Чингисхана.
— Да? Ни фига себе! Значит, и эту версию придется отрабатывать.
— А у тебя появилась другая? Ну?
— Если уж ты ударился в историю, то и мне отставать грешно. Итак, «Великие Моголы». Это династия правителей империи, которая находилась на территории современной Индии с 1526 по 1858 года. Основана и сама династия, и империя, Бабуром, потомком Тамерлана. А он в свою очередь – от вышеупомянутого Узбек-хана.
— И? — Сава улыбнулся.
— Думаю, надо поехать в филиал МГУ, на исторический факультет. Покопаться в архиве. Кажется мне, что корни растут оттуда.
— Почему? — искренне удивился Сава.
— Может, я и ошибаюсь. Но просто вспомнились клички моих учителей в школе. Физика звали Ньютоном, математичку – Ковалевской, филолога – Пушкиным, хотя и была женщиной. Историка – Александром Македонским.
— Безобидные вы какие-то клички давали. Но аллегория понятна. Давай, я сгоняю. Пожалуйста. Ну, Женька?
— Да езжай, я не против. Только давай без официоза. Не стоит везде светиться. Вперед!

Хазов был у себя в кабинете. Это был грузный, маленького роста, мужчина, полностью доволен и собой и укладом жизни. При виде удостоверения его маленькие глазки нервно забегали за линзами очков, хотя и старался сохранить гордость и независимость. Фая уже знала из своего пока небольшого опыта, как нужно вести диалог с таким типом людей. Поэтому заговорила нахрапом и официальным сухим языком, давая понять, что за ее спиной существует могучая сила:
— Как вы объясните тот факт, что контейнер был выгружен на причал без осмотра таможенников? Остальной же груз так и остался на сухогрузе.
— Ой! — взмахнул короткой полной рукой Хазов. — Я же уже давал показание в прокуратуре и в МВД. Но могу и вам повторить. Все произошло довольно просто и банально. Сухогруз пришел поздним вечером. Я дал команду на разгрузку, подумав, что пока да нас доедет таможня, мы успеем разгрузиться. Таможня проверила бы груз на причале. Рабочий день подходил к концу, грузчики бы разошлись. А держать сухогруз всю ночь на рейде, было не экономично. Да и люди там устали, хотелось быстрее вернуть мужиков на берег, к семьям.
— Почему тогда прекратили разгрузку?
— И не говорите, — он утер платочком лысину, хотя в кабинете была нормальная температура. — Мне и самому влетело за самодеятельность.
— То есть?
— Позвонил директор речного порта, и вставил мне, извините, по первое число. Мол, таможня сегодня не будет. Прекратить разгрузку, отогнать сухогруз за территорию акватории и поставить на якорь.
— А этот контейнер, значит, остался на причале?
— Ну, не грузить же обратно? — развел руками Хазов.
— Да, да, конечно, — Фая немного помолчала, — а можно мне просмотреть личные дела ваших работников?
— Зачем? Вы же адвокат Кадеева? Сейчас и вам и выдам его личное дело.
— Всех. — Строго сказала Фая, доставая из сумочки телефон. — Или мне позвонить майору Ковальчуку?
Майора знал и уважал весь город.
— Не стоит, — засуетился мужчина. — Сейчас вам все принесут.
Фая только делала вид, что внимательно просматривает все личные дела. Ее же интересовало только одно – дело сторожа Петровича. Уходя, она все не могла отказать себе в удовольствии «уколоть» этого напыщенного мужика:
— А почему Кадеев нигде не расписывался за деньги в сумме сто долларов? У вас что, черная бухгалтерия?
— Ну, что вы! — широко, даже слишком, улыбнулся Хазов. — Я же выдал ему свои личные деньги. Бухгалтерия к тому времени была уже закрыта. А потом с этой кражей засуетился, и забыл должным образом оформить документы.
— Понятно. — Фая одарила его своей улыбкой, в которой преимущественно было презрение.

Профессор Федоров, декан исторического факультета, был миловидным стариком, со спутанными седыми волосами, остроконечной бородкой и круглыми очками.
— Я к вам с необычной просьбой.
— Очень интересно, очень интересно. Люблю необычность. Она украшает наше серое бытиё.
— Племянница моя просто помешана на истории. И коллекция, знаете ли, у нее странная и необычная – составляет хронологические списки правителей. Интернета дома у нас нет, вот и собирает по крупицам.
— То есть? — не совсем понял профессор.
— Она составляет последовательность правителей. Россия, например, от Рюрика до Путина, Египет – от Хеопса до Клеопатры, США – от Вашингтона до Буша.
— Очень интересно, очень интересно. Но знаете, хочу вас успокоить, она не оригинал. Есть и такие фанаты.
— Скоро у нее день рождения. Хочу сделать ей подарок – список всех правителей Великих Моголов.
— Ага! Ага! Великие Моголы. От самого Бабура?
— Да, да.
— Знаете что, молодой человек? Сейчас я вам дам адрес нашего заслуженного декана. Она уже на пенсии. Вот она вам и поможет. Азия – ее конек, тоже слегка помешана на ней. Как она читала лекции! О! Шедеврально! Каждый студент после курса лекций влюблялись в историю Востока раз и навсегда. Мария Сергеевна, наверняка, знает всех правителей Поднебесной, сёгунов Японии, да и моголов тоже. Я же знаю лишь первого Захириддина Мухаммеда Бабура и последнего, Сирадж уд-Дин Абу-л-Музаффар Мухаммад Зафара.
— Ой, большое вам спасибо.
— А сколько лет вашей племяннице?
— Пятнадцать. — Не моргая глазами, врал Сава.
— Очень интересно, очень интересно.
Сава отзвонился шефу и, получив «добро», поехал к Буйковой Марии Сергеевне.
А Лужин тем временем прочесывал диаспоры выходцев из Средней Азии. Но интересного ничего не обнаружил. Обыкновенные, в большей массе своей, торговцы фруктами и цветами. За последнее время никто новеньких не приезжал, посылок не получал. По крайней мере, официально. Да и сам Евгений чувствовал, что это версия провальная.

Петрович с женой ютились в одной комнате коммунальной квартиры. Супруга сторожа была женщиной предпенсионного возраста, на чем и сыграла Фая. Он представилась сотрудников Пенсионного Фонда, и смогла вызвать женщину на откровенный и доверительный разговор. Цены, проблемы, реформа ЖКХ, здоровье и сериалы – вот неполный список тем, которые они обсудили за полуторачасовым чаепитием. Фая каждый раз виртуозно направляла течение беседы в нужное ей русло. И очень многого полезного узнала для себя. Покидала коммуналку с ценной информацией. В прошлый понедельник муж на работу не пошел. Заболел? Нет. Приехал к нему сам Хазов. Привез премию заграничными деньгами и бюллетень из поликлиники речного порта на целую недельку. Вот какой внимательный и заботливый начальник.
И так, все дороги вели к Хазову. Фая была на седьмом небе от счастья. Хотелось тут же позвонить Жене, поделиться радостью, и получить совет о следующем действии, но на улице была глубокая ночь. И она, лишь тяжело вздохнув, поехала домой.

Буйкова Мария Сергеевна страдала от одиночества. Весь мир был заключен в однокомнатной квартире, где основное пространство занимали многочисленные шкафы с книгами. Родных у старушки не было, с соседями отношения так и не сложились. В лице Савелия она нашла спасение и благодарного слушателя ее бесконечных воспоминаний. Тем более, он интересовался делом всей ее жизни – студентами и историей. Напоив гостя чаем из сбора лечебных трав, она достала из шкафа десятка полтора толстых фотоальбомов. Листала страницы и говорила, говорила, говорила. Для нее наступил праздник, чего не скажешь о Савелии. Сначала он внимательно слушал старушку, чей голос успокаивал и баюкал. Но бежали минуты, а за ними и часы, как интерес угасал. В один момент он вдруг понял, что версия тупиковая, и придумывал маневр для отхода, чтобы не обидеть пожилую женщину, как…. Бросил обреченно взгляд на очередную групповую фотографию и внутренне вздрогнул. Среди лиц славянской наружности был узкоглазый, круглолицый, с тоники усиками парень. Монгол, Чингисхан, Узбек, Тамерлан, Бабур, наконец! Апатию и сонливость как ветром сдуло.
— Какое интересное лицо. Азиат?
— Нет, что вы. Русский. Мать, правда, у него бурятка, а отец русский. Макаров. Мой любимый ученик. — Она торопливо перелистала несколько страниц. — Вот.
На крупном фото черты азиата были еще более очевидны.
— В каком году он закончил институт?
— В семьдесят пятом. Отличник. Виктор. Очень способный. Ему надо было идти в науку. Где он сейчас? Не знаю.
— А можно еще чайку?
— Конечно. — Мария Сергеевна поспешила на кухню, а Сава, достав миниатюрный фотоаппарат, и сделал несколько снимком. Не удержался и позвонил Жене.
— Да, — сонно и недовольно ответил тот.
— Шеф, это я.
— Время-то?!
Сава только сейчас заметил, что день на часах давно сменился новым днем.
— У старушки бессонница.
— И что?
— Кажется, нащупал.
— Ну, не томи. — Сонливость в голосе шефа мгновенно испарилась.
— В 1975 году филиал МГУ закончил некто Виктор Макаров. Большой любитель и знаток Востока, да и сам с лица – китаёза.
— Виктор Макаров? ВМ? А не наш ли Великий Могол?
— Черт!!! Возможно.
— Так, завтра с самого утра в МГУ. Перерой там все архивы, но раскопай на него чего-нибудь. Потом в справочное бюро. Может, он до сих пор в нашем городе. Конечно, вероятности мало, но это единственное, что у нас есть.
— Понятно. Спокойной ночи.
— И ты давай. Мне нужны свежие головы.
— Ok! — Сава отключился.

Утро вечера мудренее. Фая, проснувшись, лишний раз убедилась в этом. Уже не было горячего желания на всех крыльях лететь к Лужину, чтобы похвастаться результатами. Необходимо было надлежащим образом оформить беседы с барменом, Хазовым и женой Петровича. Во-вторых, переговорить с Саблиным и Азихановым, чтобы еще раз убедиться, что это Жора затащил их в незнакомую таверну, где и встретили они своего знакомого собутыльника. Искать самого Жору было, конечно, рискованно. Скорее всего, он был в курсе происходящего, знал, кого и зачем приглашать в таверну, поить до прихода Кадеева. А потом, опять же предположительно, быть рядом, контролировать передвижение докера, быть на шухере. Пока кто-то не чистил контейнер. В-третьих, необходимо отыскать того горе-врача, который выписал липовый бюллетень Петровичу. Не удивительно, если и там будет фигурировать 100$, такая привычная такса в этом деле. Ну, почему решили подставить именно Кадеева? Вот в чем вопрос. Хотя при необходимости, можно предположить, что решили убить сразу двух зайцев: и груз «оприходовать» и моральный ущерб стрясти с Кадеева. С Петровича нечего брать, сам живет в коммуналке. Да и в таверну старик не ходок, ужин в виде бутербродов приносит с собой.
Фая оставила сообщение на автоответчике и с утра поехала по делам.

Женя весь дел сидел в офисе один. Несколько раз он порывался позвонить Савелию, но каждый раз бросал трубку. Сам не любил, когда, находясь в творческом процессе, тебя отвлекают по мелочи. Но и бездействие тяготило, и он принялся складывать мозаику. Вскоре это занятие так увлекло его, что он забыл о времени. Чем меньше оставалось элементов, тем быстрее продвигался процесс. Целый месяц усилий троих человек, и вот финиш – Храм Василия Блаженного, во всей своей красе.
В шесть приехала Фая.
— Собрали?
— Я жду тебя, как Бога! — обрадовался Женя. — Кофе в моих руках напоминает бурду.
— Сейчас сварю. А вы пока посмотрите. — Фая улыбнулась и вышла, оставив на столе папку с записями. Она специально не торопилась, что бы шеф в одиночестве и тишине внимательно прочитал бумаги, вник в суть работы и оценил масштаб ее вклада. Когда вернулась в кабинет, Евгений захлопнул папку.
— Интересное дело, как оказалось. Что думаешь делать дальше?
— Это Хазов. Он организатор. Жора в его команде. Поэтому я и не рискнула подкатывать к нему.
— Правильное решение.
— Странно одно: никто не видел машину на причале. Разгрузили целый контейнер, а свидетелей тому нет.
— Может, кто и видел. Найти вот только проблематично. А как тебе сам Хазов?
— Он чего-то боится.
— Все бояться представителей правоохранительных органов.
— Почему это?
— У каждого имеется скелет в шкафу.
— Возможно.
— А вот мое предчувствие указывает на то, что Хазов – далеко не вершина. Исполнитель, не более. Вот сам директор речного порта! Вот кого надо прощупать. Узнать бы, где он сам находился в это время. И я не удивлюсь, если выяснится, что он парился где-нибудь в баньке с главным инспектором таможни и девочками.
— Я займусь этим завтра.
— Да, конечно. Сегодня уже достаточно поздно. — Он озабоченно глянул на часы. И только собрался посетовать, что он Савы нет ни слуху, ни духу, как тот появился на пороге. По его довольному лицу и широкой улыбке не трудно было догадаться, что день он убил не зря. Но эта улыбочка чулком слезла, когда он увидел готовую мозаику.
— Ну, вот! — словно ребенок протянул он.
— Если порадуешь меня, я завтра же куплю новую. – Тут же отреагировал Женя.
— Вот, — к Саве вернулось радушное настроение, и протянул бумагу, при этом прокомментировал. — Макаров Виктор Иванович, 1952 года рождения. Уроженец нашего городка. В 1975 году закончил филиал МГУ. До 1987 года работал учителем в школе №28. Потом в профсоюзном комитете, потом директором рынка. А с 2000 года – директором речного порта.
— Что? — Женя подскочил и растерянно посмотрел на Фаю. Та в свою очередь лихорадочно перелистала свои записи:
— Да. Макаров В.И. Директор речного порта.
В кабинете повисла гоголевская немая сцена. А потом заговорил Лужин. Сначала неуверенно, осторожно, но с каждым словом все сказанное набирало вес и силу:
— Неделю назад Великий Могол получил партию наркотиков. В контейнере с оргтехникой. А спустя два дня, товар был брошен в реализацию. И начались жертвы. По-моему, мозаика аккуратно сложилась, паззл к паззлу.
— Едем к Ковальчуку. — Сава довольно потирал руки.
— Едем.
— Кстати, — вмешалась в разговор Фая, — в субботу у меня небольшое торжество в честь дня рождения. Я вас приглашаю. В шесть.
— Отлично. Ты закрывай офис, мы подождем тебя в машине.
Парни спустились по лестнице.
— Вот это мы дело провернули. А? — Женя просто светился от счастья.
— Лишь бы премию нам дали. — Сава добавил дёгтя.
— Дадут, — уверенно ответил Евгений. — Мы шепнем Ковальчуку, что и родной милиции отстегнем процентов десять, так они и ради этого помогут вытрясти ее от властей.
— Хорошая идея.
— А то.
— А на что мы потратим такие огромные деньги?
— На путевки.
— Какие?
— А! — махнул рукой Женя. — Рванем всей компанией летом на Кипр.
— Здорово! Слушай, на счет дня рождения Фаечки. Ты пойдешь?
— Надо бы.
— А что подаришь?
— Лучший подарок – это книжка.
— УК? — улыбнулся Сава.
— Сберкнижка. — На полном серьезе ответил Лужин, и сам не сдержавшись, первым рассмеялся в голос.