Не жизнь - ерунда (Глава 31)

Евгений Александрович был в прекрасном настроении. Бывает такое: встанешь с утра и хорошо. Просто хорошо. Нет никаких проблем, здоровье отличное и все складывается просто замечательно. Побольше бы таких дней. Через неделю в Москву. Вопрос о месте в Совете Федерации уже решен. Значит появится больше возможностей. Разве это не хорошо? Более чем.
Хантомаров откинулся в кресле, закинул руки за голову и взглядом осмотрел кабинет своего офиса. Он будет по нему скучать. Нет, правда. Попривык за столько лет. Даже сложно представить, что кто-то будет сидеть в этом кресле. Нет, мы поступим по-другому. Офис приемника будет в другом кабинете, а этот Евгений Александрович закроет на ключ. И будет пользоваться им только тогда, когда будет навещать родной город по долгу государевой службы. Идея отличная? Без всяких сомнений. Кстати…
Хантомаров достал свой телефон. Нужно закончить еще одно дело перед поездкой. Набрав номер, он приложил аппарат к уху.
— Господин Хантомаров! Какой неожиданный звонок, — раздался в трубке голос полковника Апраксина.
— Доброе утро, точнее уже день, Анатолий Александрович, — улыбнулся Саныч. – Я умею быть неожиданным.
— Что есть, то есть, — подтвердили на том конце провода.
— Я хотел бы поделиться с вами одной маленькой информацией, поэтому, собственно, и звоню.
— Вы и поделиться?
— Не делайте из меня скрягу. Вы прекрасно знаете, что я очень люблю благотворительность.
— И что вы хотите сообщить?
— Анатолий Александрович, вы помните такую особу, как Анна Масинская?
— Да, что-то такое припоминаю. Кажется именно ее статьи вам проблем создали.
— Это в прошлом. Когда мы молоды, то совершаем множество ошибок. А иначе как получать жизненный опыт. Вы не находите?
— Кто бы мне сказал это много лет назад, — вздохнул Апраксин. – Но вы правы.
— А самое главное – учиться на своих ошибках.
— Верно.
— Но некоторые не учатся.
— Вы сейчас о Масинской?
— О ней и не о ней одновременно.
— Я сейчас не совсем понял вашего намека, Евгений Александрович.
— Объясню. Дело в том, что, по моим сведениям, она сейчас активно сотрудничает с некоторыми представителями экстремистских организаций, целью которых является дестабилизация региона. Вы спросите, откуда мне это известно? Отвечу, что почти от нее самой. Ее запросы, которые она шлет в Следственные комитеты, задает при личной встрече мне, другим представителям госаппарата, наводят на мысль о какой-то странной деятельности.
— Почему вы так решили? Есть основания для подобных выводов?
— Конечно.
— Например?
— На данный момент госпожа Масинская тесно сотрудничает с одним видеоблогером, который работал на фонд «Открытая Сибирь», возглавляемый недавно небезызвестным вам и мне Павликом Золотарёвым, трагически погибшим от рук злоумышленника.
— Ужасная история, конечно.
— Да, я же его знал. Вырос на моих глазах.
— Кошмар. Ну а почему вы решили, что этот блогер является экстремистом?
— Я вам отправлю ссылку на его видеоролики. Удивитесь.
— Жду с нетерпением. Правда. Заинтриговали.
— Там действительно все очень и очень интересно.
— Представляю себе. Так, а что вы от меня хотите?
— Я очень переживаю по поводу того, что кто-то хочет оспорить целостность нашего государства. По мне – это вопиющее нарушение закона.
— Даже так?
— Конечно. Хотелось, чтобы ваше ведомство проверила факты нарушения закона Российской Федерации. Родина этого не забудет.
— Я вас понял, Евгений Александрович, — ответил Апраксин. – Лично займусь этим.
— Замечательно, — ухмыльнулся Саныч. – Да, кстати. Примите мои запоздалые поздравления с днем рождения вашей замечательной дочери.
— Благодарю. Я обязательно ей передам ваши поздравления.
— Буду признателен.
— Всего хорошего, Евгений Александрович.
— Не смею вас больше отвлекать, — Хантомаров нажал на сброс. Так, одно дело сделано. Девочка зашла слишком далеко, надо ей немного крылья подрезать. Пока она не нарыла еще большего. Не правильно. Да. Но нужно пожертвовать пешкой, чтобы поставить мат.
Хабибуля постарался на славу. Его парни тенью ходили за Масинской, даже смогли поставить в офисе и квартире уши, чтобы знать обо всем. Нет, бесспорно, она – профессионал. Хороший журналист получился. Саныч даже проникся уважением к этой особе. Однако симпатии симпатиями, а бизнес не терпит сентиментальности. Особенно на федеральном уровне. Осталось только немного ее припугнуть. Старым проверенным методом, а потом и нестандартным. Хотя под замес этот пацан попадет. Как его там? Игорь Бородин, кажется? Да, точно. Ну и хрен с ним, в следующий раз будет думать свой дырявой головой. Блин, надо же ей позвонить, исполнить обещание. Хантомаров вновь набрал номер, на этот раз Масинской.
— Да, Евгений Александрович, — раздалось в трубке.
— Анна, добрый день. Не отвлекаю?
— Нет, что вы. У меня небольшое окно сейчас.
— Замечательно, — Хантомаров протянул ноги на свой дубовый стол. – Я постарался максимально выполнить вашу просьбу. И вот у меня какие результаты. Правда, если честно, они не официальные, но самые достоверные.
— Я вам полностью доверяю, Евгений Александрович, — ответила Аня. – Вся во внимании, карандаш наготове.
— Так вот, что мне удалось узнать. В нашем федеральном округе нет ни одной организации, которые фигурируют как иностранные агенты. Официально.
— То есть как? – удивилась Масинская. – А как же фонд «Открытая Сибирь»?
— Дело в том, Аня, что этот фонд официально зарегистрирован в Москве. Как и, например, «Содружество». Потом что там еще есть? «Партия сибирских рабочих». Все они – московские.
— И некоммерческая организация «Тартария»?
— Что, простите? – переспросил Саныч, убирая со стола ноги и садясь на стуле. Дело в том, что он прекрасно понял, о какой организации идет речь. Если в вышеперечисленных организациях был замешан его отец, то последняя, упомянутая Масинской, была детищем непосредственно Евгения Александровича. И ее направленность вряд ли можно было отнести к политике. Скорее к силовой структуре, максимально приближенной к частной военной компании, в обязанности которой входило элементарное выбивание долгов и много чего еще интересного.
— «Тартария».
— Название какое смешное, — нервно улыбнулся Хантомаров. – Не слышал. Я бы запомнил.
— Значит, все они московские, — сказала Аня в трубку и глубоко вздохнула.
— Да, это так, — ответил Саныч. – Так что, боюсь вас разочаровать, но подвязать эти студенческие кружки, а я их по-другому и назвать не могу, под закон об иностранных агентах невозможно. Их учредители никак не связаны с подобной ересью.
— Да?
— Можете поверить мне на слово. Как выяснилось, большую часть этих людей я знаю по работе. А в ближайшее время буду с ними работать.
— То есть?
— Хочу поделиться с вами: скоро перебираюсь в Совет Федерации.
— Да вы что! – приторно воскликнула девушка. – Мои поздравления. Тогда сразу просьба – эксклюзивное интервью нашему сайту с видеорядом.
— Без проблем, — Хантомаров удивленно качнул головой. – Но только после вступления в должность. О чем будем говорить?
— О вас. О вашей работе. О развитии нашего региона.
— Хорошо. Тема и правда интересная. Столько всего можно и предстоит сделать.
— Согласна.
— Тогда договорились, — Евгений Александрович взглянул на часы, висящие на стене. – А сейчас мне пора. Надеюсь, я смог помочь вам в просьбе.
— Да, конечно, — Масинская на том конце провода кивнула. – Спасибо большое.
— Не за что. Обращайтесь.
— Всего доброго.
— До свидания.
Вот мартышка, подумал Хантомаров. Вопрос в другом: как она узнала про «Тартарию»? Информация в данном городе просто недоступна. Красноярск, Новосибирск, Томск. Там, да, и офисы есть. А здесь? Значит кто-то осведомленный слил ей эту тему. Вопрос остается открытым. Кто? Настроение Евгения Александровича резко начало портиться.
Он несколько минут еще посидел в кресле, потом встал из-за стола и начал ходить кругами по своему кабинету. Кто сдал? Ответа на этот вопрос пока не существовало. Значит, постараемся узнать другим путем. Есть еще у нас козырь в рукаве. И зовут этот козырь Хабибулей.
Спустя пару часов после описываемых событий, Евгений Александрович и Хабибуля, мужчина средних лет крупного телосложения, сидели вдвоем в чилауте закрытого клуба. На столе стояла бутылка «Грин Лейбл», лёгкая закуска. Царил полумрак. Оптимальное освещение для встреч подобного уровня.
— Братан, базара нет, фильтранем четко, — сказал Хабибуля, делая небольшой глоток виски. – Ты только ценкани, что конкретно найти надо. Пацаны сработают. Мы же не в курсе твоих муток. Девку пасти не сложно. Сложно одуплить проблему.
— Смотри, — Саныч призадумался. – Ей кто-то скинул одну мою фирму, про которую массам знать бы не желательно. Пахнет не вкусно. Но это все херня, можно ссаного дога отмыть и ангелом нарисовать. Важно узнать, что она знает и какая падла весь расклад дала.
— Может Нокс перед кончиной поделился?
— Точно нет.
— Почему?
— Конторе пара лет всего. А Пашку мы сбагрили пять лет назад. Да и не знал он. Ладно, не суть. Короче говоря, Хабибуля. Надо. Тройной счетчик.
— Хрена тебя закусило! – воскликнул мужчина. Для Саныча озвучить такое – значит, проблема серьезная. Если один счетчик оценивался в сто тысяч американских рублей, то посчитать гонорар за шмон можно легко и откровенно удивиться.
— Можешь не сомневаться, — кивнул Саныч. – Прежние услуги все равно в силе. За них отдельные деньги. Как и договаривались.
— Понял, не дурак. Дурак бы был – не понял.
— Хорошо. Как быстро сделаешь?
— Когда надо?
— Вчера.
— Значит будет вчера, — Хабибуля улыбнулся.
В миру этого мужчину звали Дамиль Хайбуллин, он, как и Евгений Александрович, был родом из Татарстана. На пять лет старше последнего, Дамиль Камильевич уже много лет занимался тем, что помогал решать проблемы своих заказчиков. В город он попал банально, за городом было небезызвестное исправительное учреждение, в которое мужчина попал в далеком девяносто седьмом году, отсидел четыре года, но домой возвращаться не стал. В его родной Йошкар-Оле делать было нечего, все давным-давно асфальт поделили, а соваться туда и начинать передел грозило критическим повреждением внутренних органов. Законы там суровые. А тут – перспективы.
Хантомарова и Хайбуллина вместе свел случай. Мало кто знает, но на Евгения Александровича было совершено покушение. Давно, когда он молодым пацаном пытался играть в гангстера, один из местных авторитетов не оценил рвений Хантомарова-младшего. Да и проблема была копеечной, но тем не менее. Тогда покушение удалось предотвратить, жизнь Саныча спасли Арчи, Боцман и Заяц, а вот заказчика помог установить Хабибуля. Его бригада и отработала. Проблема решилась. После этого Евгений Александрович начал сотрудничество с Дамилем Камильевичем. Но только в самых щепетильных вопросах. Для остальных существовали быки. И Раджа.
Хабибуллин не был широко известен в правоохранительных кругах. В картотеках числился, но только по старым эпизодам, еще до отсидки. Тут надо заметить, что до веселой жизни этот персонаж успел поносить погоны одного из отрядов специального назначения, а такие навыки просто так не пропадают. Что сказывалось и на дисциплине его сподвижников. В общем – идеальная группа быстрого реагирования. Хантомаров один раз, чисто ради интереса, постарался попробивать за бригаду Хабибули. И был крайне рад тому, что ничего не узнал. Крайне ценное качество.
— Уже решил, где жить будешь? – спросил Дамиль Камильевич и своего собеседника.
— Конечно, — ответил Саныч, замахнув рюмку.
— Только не говори, что на Рублево-Успенском шоссе.
— Какая пошлость! — рассмеялся Хантомаров. – Да и не модно уже.
— А где?
— Я рядом с площадью хавирку замутил.
— Где Большой?
— Ага!
— Недурственно.
— Нормально. Зато быстрее до службы доезжать.
— Ну да, — многозначительно кивнул Хабибуля. – Это важно.
— Четыре квартала всего. Минут десять, если без пробок.
— Где ты в Москве видел без пробок?
— Бывает, представляешь!
— Да ну на хер! В метро?
— Нет, — мотнул головой Саныч.
— С трудом верится, — Хабибуля недоверчиво посмотрел на Хантомарова.
— Вот приедешь ко мне потом – я тебе покажу.
— Базар.
— Базар.
— Жена-то рада?
— Если честно, то не очень.
— Почему? – удивился Хайбуллин. – Столица же.
— Она у меня не такая, — с нотками нежности ответил Хантомаров. – Ей больше на родной земле нравится. Они же тут пару столетий жили. Прикипела. Да и домашняя она у меня… Что ни говори, а мне с супругой очень повезло.
— А ей с тобой? – поинтересовался Хабибуля, гоготнув от своей шутки.
— Это уже частности. Зато она мать самая лучшая. Лучше моей родной. – Тут Хантомаров не лукавил. Мог позволить себе. Дело в том, что он своей родной мамы и не помнил вообще. Она ушла, когда ему было лет пять. Воспитывал отец. Кстати, тот никогда не позволял ему, Женьке, плохо отзываться о своей матери. Вообще. Даже один раз по лицу ударил, когда в порыве гормональной вспышки, Саныч позволил себе нелестно о ней отозваться. Получил по щам. С кулака. Наверно, как потом он думал, папа продолжал любить ее. А что произошло – никто не знал. И где мама – тоже. Один раз Хантомаров постарался навести справки. Тщетно. Наверное поэтому он так ценил материнские качества в своей жене.