Не жизнь - ерунда (Глава 38)

— Значит, ты вчера конкретно забухал? – спросил Кася в телефонной трубке.
— Был повод, — ответил Арчи, массируя одной рукой висок. Вчерашнее возлияние не могло не сказаться на сегодняшнем самочувствии. Все тело болело, желудок сворачивало, в голове стучало. Такого жесткого похмелья Орчибинов давно не испытывал.
— Какой, позволь поинтересоваться?
— Я по этому поводу и звоню.
— Весь во внимании.
— Я собираюсь с Саныча спросить за себя и своих братишек, пострадавших от его муток.
— Внезапно, — удивлению Каси не было предела. Скажем так: он совершенно не ожидал услышать подобного. По крайней мере в ближайшее время. Немного помолчав, он решил продолжить данный разговор.
— Скажи, а твоя предъява… Тебе есть чем крыть, если разбор начнется?
— Да, Кася. Улики подтянуты, и совсем не за уши.
— Откуда что взялось?
— Был такой человек в свое время. Витя Велтистов.
— Помню. Почему был? И сейчас есть. От него поползло?
— Да. Со всеми явками и паролями.
— Странно, что он эти всем поделился. Ты желаешь конкретный разбор устроить?
— Хотелось бы.
— Арчик, — перебив телефонный разговор, в комнату вошел Кирсан с выражением полного недоумения на лице.
— Кася, одну минуту, — Орчибинов повернулся к вошедшему. – Что случилось?
— Это самое, — начал Кирсан. – Сейчас по новостям передали. Девчонку и пацана приняли. Фэсбы. Вчера вечером. На подъезде к городу.
— В каком смысле приняли? – не понял Арчи, прикрыв трубку рукой.
— В смысле задержали. Только что по телевизору показали.
— Хорошо, я понял, — Орчибинов вновь вернулся к абоненту. — Алло.
— Что-то случилось? – поинтересовался Кася на том конце провода.
— Да, — ответил Арчик. – Очередной гвоздь в крышку гроба Саныча.
— Я тебя понял, — вор немного помолчал, обдумывая свое решение. – Значит так. Конечно, надо было бы сходняк собрать, решить все, но я более чем уверен, что коллектив нас поддержит. Делай. А то это пацанчик точно нас всех в землю укатает. Совсем зарвался. Я свое слово сказал. Кирсана возьми, если требуется.
— Хорошо, Кася, — кивнул Орчибинов. – Я тебя услышал.
— Береги себя.
Раздались короткие гудки. Арчи отложил телефон в сторону, еще раз помассировал виски и шею. После чего повернулся к Кирсану.
— Значит, говоришь, приняли?
— Ага.
— Такого я предположить не мог. Думал, что их Хабибуля сработает. Значит, Саныч и свои подвязки в структурах подтянул. Чтобы все по закону типа сделать. Мудила. Ладно.
Мужчина встал с кресла, потянулся, после чего направился к шкафу, чтобы одеться в уличное.
— Собирайся, — сказал он Кирсану.
— Куда? – поинтересовался тот, глядя на телодвижения Орчибинова.
— Отдых закончился. Кася в теме, добро дал. Пора Санычу ответить.
Кирсан усмехнулся. Сказать, что он обрадовался тому, что его ссылка вместе с этим бывшим авторитетом закончилась – значит, не сказать ничего. Он так же переоделся, после чего вышел во двор дачи, зашел в гараж, где стояла старая «шестерка», завел ее, выгнал на улицу и закурил.
Арчи появился спустя несколько минут. Одетый в синие джинсы, черную водолазку и такого же цвета полупальто с неизменной кепкой, он закрыл за собой дверь, после чего направился к автомобилю. Забравшись внутрь, закурил сигарету. Несмотря на свое самочувствие, мужчина был полон решимости довести дело до конца.
— Поехали, — Автомобиль заурчал двигателем и с небольшими рывками выехал на улицу.
Такой уверенности у Игоря не было давно. Наверное, в последний раз он испытывал подобные ощущения много лет назад, еще до отсидки, когда все были молоды, горячи и уверены в своих поступках и правоте. Сейчас было тоже самое. За исключением одного. Арчи не испытывал никаких эмоций. Не было ни злобы на бывшего друга, ни сожаления. Вообще ничего. Только цель: остановить этого монстра, который играется человеческими судьбами сугубо по своему усмотрению и для собственной выгоды.
Мужчина понимал, что и раньше так было. Просто мы сами стараемся закрывать глаза на то, что происходит в нашем общем окружении. Особенно, когда кто-то из твоих близких людей начинает подниматься высоко вверх, привлекая за собой и тебя самого. Азарт? Кураж? Ощущение собственной безнаказанности? Да, вполне. Правда потом, уже после того, как вершина, к которой стремился ведущий, достигнута, балласт нужно отстегивать. Стандартная процедура для всех подобных индивидуумов. Избавляться от нежелательных элементов, которые помогли добраться до Олимпа. История строительства большинства российских капиталов основана именно на таких вот примерах. И Хантомаров не был исключением. Но Арчи мириться с этим совершенно не желал.
Как закончится вся эта история, он не мог предположить. В любом случае, терять ему было уже нечего, а нет страшнее человека, у которого за душой пусто. Им невозможно манипулировать. Он достигнет цели. Определенно. Вопрос заключается только в цене, а разве это так важно? Сидя на переднем сидении старенького отечественного автомобиля и глядя в окно, Орчибинов думал о том, как правильно рассчитать все то, что он собирался сделать. Хабибуля, наверняка, уже доложил Санычу о ох разговоре. И если его люди следили за Масинской, наверняка, будут следить и за его перемещениями. А может быть и не только следить. Женька, несмотря на свою непоколебимость, достаточно труслив. Испугался же он тогда, несколько лет назад, разговора с магнитогорскими ребятами. Решил вопрос по-сталински. И тут, скорее всего, сделает тоже самое. Один раз уже попытался. Значит, подытожил Игорь Витальевич, надо сработать на опережение. Теперь он знал, что необходимо предпринять.
***

Вадим зашел в допросную комнату. За стальных столом, скрестив руки на груди, сидела Аня Масинская, без интереса разглядывая желтые стены. Оперативник девушку оценил, она была как раз в его вкусе. Но, в первую очередь, дела.
— Итак, Анна, — начал он, присаживаясь на второй стул. – Дела ваши крайне неприятные.
— Я без адвоката говорить не буду, — спокойно ответила Аня, даже не взглянув на опера.
— Если бы мы были с вами в полиции, то я, скорее всего, согласился бы с такими заявлениями, — улыбнулся Вадим, раскрывая папку с документами. – Но мы, увы, не в полиции. И на адвокатов тут откровенно наплевать.
— Моя милиция меня бережет, — пожала плечами Масинская. – Сама сажает, сама стережет.
— А вы прямо поэтесса, — покачал головой оперативник. – Наверное, и стихи, кроме статей, пишите? И песни? Судя по последней фразе, у вас получится отличный поэт-песенник русского шансона.
— Это вряд ли.
— А я бы послушал.
— Не надейтесь. – Аня удостоила взглядом мужчину. – На каком основании меня и моего коллегу задержали?
— Имеете право знать. По подозрению в антигосударственной деятельности, призывах к сепаратизму, смене государственного строя и угрозе Российской Федерации.
— Вот так значит?
— Да, именно так. – Тут Вадим был искренен. Документы, которые передал ему полковник Апраксин, смело рисовали двести восьмидесятую, если не самой Масинской, то ее знакомому точно. Однако Анатолий Александрович конкретно дал понять, что работать нужно по этим двоим. Значит, будем работать.
— Чтобы предъявлять подобного рода обвинения, необходимы, как минимум, веские улики, — сказала Аня. – А так? Просто смешно.
— Обвинение пока вам никто не предъявлял. Будем считать, что вы задержаны по подозрению и даете показания. А там наше ведомство вместе со Следственным комитетом решит, что с вами делать дальше. Пока же, согласно закону, трое суток у нас есть для выяснения всех обстоятельств. Я удовлетворил ваш интерес? Могу приступить?
— Валяйте, — девушка махнула рукой и вновь направила взор на синюю стену.
— При каких условиях вы познакомились с Бородиным?
— Я с ним не знакомилась, — ответила Аня, взглянув на оперативника. Тот удивленно вскинул бровь. Разговор предстоял интересный.
Спустя час Вадим сидел в своем кабинете и напряженно думал. В какой-то момент он пожалел, что сейчас нет рядом Фомина, который мог подсказать ему, как поступить в такой щепетильной ситуации. Да, конечно, речь шла о задании, полученном от Апраксина. Полковник умел подкинуть проблем, причем Вадим прекрасно понимал, что Анатолий Александрович стопроцентно отрабатывает заказ, ведь все крутилось вокруг убитого Золотарева, его непонятного фонда «Открытая Сибирь», а также вокруг вездесущего Хантомарова. Единственное, чего не понимал Вадим, почему Апраксин начал разработку всей этой ерунды, а ведь несколько месяцев назад сам приятно разговаривал с Пашей Ноксом. Лицемер? Естественно. Иначе как бы полковник стал начальником? Да никак.
Но совет нужен был. Вадим постукивал ручкой по своему письменному столу, периодически бросая взгляд туда, где ранее работал Саша Фомин. Наконец, решившись, оперативник хмыкнул, поднялся и вышел из кабинета. Уже на улице он достал телефон и набрал знакомый номер.
— Здарова, Вадик, — раздалось на том конце провода. – Что-то случилось?
— Сань, привет, — ответил Вадим. – Я тебя сейчас не сильно отвлеку?
— Нет, говори. Я дома отдыхаю.
— Везет тебе.
— Тут я бы немного поспорил, но учитывая твое положение – да, мне везет.
— Верно ты сейчас подметил.
— Так что случилось?
— Помнишь, я тебе говорил, что Апраксин мне задание дал? Наморщить Масинскую и начать расследование в отношении фонда, который Нокс возглавлял.
— Да, помню. И как ты удивился, что шеф может резкие развороты делать, тоже помню. Взяли?
— Кого?
— Масинскую.
— Да, вчера взяли. Сегодня допрос провел, вот почему и решил тебе позвонить.
— И что тебя так смутило? – Фомин зевнул в трубку.
— Мне кажется, что этих ребятишек просто сливают по тихой. Чтобы не мешали.
— Удивил! – воскликнул Саша. – Ты в какой стране живешь? Тут так все и делают. Особенно, если дело касается Хантомарова. Ты еще не догадался, что с его подачи все пошло?
— Предполагал, — кивнул Вадим, — Но нет доказательств.
— А они тебе и не нужны.
— Почему?
— Апраксин, как хорошая салонная проститутка, работает на два фронта. И нашим, и вашим. Да, вот еще что. Никогда бы он не стал прикрывать Пашку Золотарева без приказа сверху.
— Не понял, — Вадик достал сигарету и чиркнул зажигалкой.
— Нокс как работал на Саныча, так и продолжал работать после всей той истории.
— В смысле? Как так? С чего ты это решил?
— Информация железная. Поверь мне.
— Откуда?
— От верблюда, Вадим. Я свои контакты не сдам, даже не проси, — усмехнулся Фомин. – Да, вот еще что.
— Ну?
— Готовься к большой бузе. Саныч край перешел. Есть серьезные дяди, которые в ближайшее время ему будут претензии выставлять.
— За Сиплого?
— Скорее всего.
— Ну так это уголовка. Пусть у них штаны и преют. Контора тут каким боком?
— Он из чиновников. Вас полюбому подтянут.
— Понятно.
— И, это самое, Вадь…
— Что?
— Давай, это будет последний звонок по работе. Договорились?
— Без проблем, а почему так?
— И у стен есть уши, — ответил Фомин. – А я больше не хочу быть связанным с этими всеми делами. Новая жизнь. Не хочу быть подкрученным к этим подковерным играм. Если забухать – без проблем. Но без фэсбов, власти и бандитов.
— Ладно, Сань, — пожал плечами Вадим. – Я тебя понимаю. Не вопрос.
— Ну пока?
— Давай.
Осень вступала в свои права. Листва желтела быстро, можно сказать, что на глазах. Вадим выкинул окурок в урну, стоящую неподалеку, после чего вернулся в свой кабинет.
Он не осуждал решение Фомина забыть о своей прошлой профессии. Это его законное право, но также Вадик понимал, что просто так все для старшего оперуполномоченного Федеральной службы безопасности не закончится. Бывших не бывает. Да и Апраксин не слезет с Сашки. Он не простил и не прости тому развода своей любимой дочки. А власть, которая есть у этого человека, позволит свернуть кровь кому угодно.
Они все такие…

***
Свежая газета всегда приятно пахнет бумагой и типографской краской. Такой непередаваемый аромат, который, почему-то, нравится многим. Правда, остаются следы на пальцах, но само это ощущение в воздухе создавало только положительные эмоции. Только, по закону подлости, всегда кто-нибудь либо зайдет, либо позвонит. Евгений Александрович взглянул на вибрирующий телефон, лежавший на рабочем столе. Номер Хабибули. Вздохнув и отложив газету в сторону, мужчина взял смартфон в руки и нажал на «ответ».
— Женя, привет.
— Здравствуй, дорогой, — Саныч сразу по голосу определил, что возникли проблемы. – Я знаю, что борзописку чекисты приняли. Новости смотрел.
— Не о том речь, Женя, — ответил Хабибуля, понимая, что роль Хантомарова в деле об аресте журналистки и блогера далеко не последняя.
— А в чем дело?
— Мы, когда ее пасли, встретили кое-кого. Этого человека лично я никак не ожидал увидеть.
— Да ты что? – удивился Хантомаров, переложив телефонный аппарат в другую руку. – Рассказывай, Дамиль, не томи.
— Короче говоря, мы за ней в Усть-Оку поехали. Она с этим пацанчиком была, который интернет-блог ведет. Так вот. Поехали они на конкретную встречу. С конкретным человеком.
— Это из-за него ты так напрягся? Что за человек?
— Арчи.
— Что?! – Саныч встрепенулся, не ожидав услышать это имя еще долгое время. – Как Арчи?! Какой Арчи?! Наш Арчи?!
— Да, Женя. Наш Игорек.
— Подожди, подожди, — Хантомаров потер виски, обрабатывая информацию. – Ему же год сидеть еще. Ты ничего не перепутал?
— Я с ним лично разговаривал, — ответил Хабибуля. – И разговор мне этот не понравился.
— В каком смысле?
— А в том смысле, что тебе надо что-то предпринимать. Он настроен решительно. Предъяв много. И не только с его стороны, но, как я понял, Арчик тему на себя взял. И спрашивать будет самостоятельно.
— Ты уверен?
— Я же сказал, — повторил Дамиль Камильевич. – Я с ним лично разговаривал.
Да, это Санычу крайне не понравилось. Кого-кого, а вот Арчи он совершенно не ожидал в столь ранний срок. Да и вообще не ждал его на свободе. Хотя теперь кое-что становилось понятным. Евгений Александрович понял, кто стоял за убийством Раджи. То, что Радик его обманывал, он, итак, догадывался, но несколько смертей связанных между собой людей, теперь давали достаточно твердую почву для оснований предполагать крепкую руку Игорька Орчибинова в этом. Но, с Сиплым, скорее всего, не Арчи, а другое тело. А Каримов и Нокс – точно его работа. И в этом Хантомаров был теперь уверен. Как и в том, что Арчику стали известны некоторые аспекты трудовых будней Евгения Александровича. По-другому не возникнет желания сделать накат.
— Он, наверное, уже в городе, — медленно протянул Хантомаров, обдумывая свои дальнейшие действия.
— Думаю, что после того, как Масинскую арестовали, он точно в город вернется, — согласился Хабибуля. – Я бы так и поступил.
— Тогда надо топотунов за ним поставить, — сказал Саныч, взглянув в окно своего кабинета. — На старый адрес.
— И?
— А дальше, если возникнет нездоровая канитель – поступать по ситуации.
— Я правильно тебя понял? – поинтересовался Дамиль Камильевич, прекрасно понимая, что, обычно, стоит за такими словами Саныча.
— Абсолютно, — подтвердил Хантомаров. — Он сейчас много тут напортить может. Сильно помешает. Очень.
— Хорошо. Я понял.
— Только, Дамиль, предупреди своих ребят. Чтобы они не расслаблялись. Ты его, конечно, знаешь, но не настолько хорошо, насколько знаю я.
— В каком плане? То, что Арчи отморозок, я так-то по курсам.
Саныч нервно улыбнулся. Слава за Орчибиновым ходила именно такая. Но было еще кое-что, что знало крайне мало людей, а определенные финансовые вливания смогли стереть из анналов истории и важные записи, касаемо личности Игоря Витальевича Орчибинова. Сделано было это не только потому, что он был представителем криминального сообщества высокого ранга, сколько в целях собственной безопасности. Бумага способна стерпеть многое, но и многое рассказать. Нужным и не очень людям. А некоторым представителям многих факторов знать было не нужно. Были прецеденты. Печальные для тех, о ком было написано.
— Это все знают, — процедил Саныч. — А то, что он бывший спец карательного отряда, ты знал?
— Нет, — тут удивлению Хабибули не было предела. Предположить подобное? Нет. С другой стороны, Дамиль помнил, что в арсенале Орчибинова были специфические навыки, которые он никак не мог получить в стрелках и терках, но все знали, что Арчик не служил в армии. Но биографию можно переписать. Теперь понятно.
– В первую или вторую? – уточнил он.
— Во вторую, — ответил Хантомаров. — Во время первой мы все в школу ходили, если ты не забыл.
— Не все. Ясно. Хорошо. Вопрос решим.
— Моя благодарочка. И спасибо, что предупредил.
— Это моя работа, — хмыкнул Хабибуля. – До связи. Как что – наберу.
— Буду ждать, — Саныч нажал на сброс, положил телефон на стол и тяжело вздохнул.