Глава 5 (Глава 5)

Опасное соседство с дочерью врага, поначалу су­лившее некоторые дивиденды, сейчас беспощадно рас­шатывало и без того крайне напряженное состояние Алекса.
Эти мучительные разговоры Софии о прощении про­сто переворачивали его сердце. Она настаивала на этом. Категорично! И слова её порой звучали достаточно убедительно.
Благодаря общению с Софией Алекс растратил всю уверенность в своей правоте и непогрешимости.
До их знакомства он четко видел цель. План его дей­ствий дорабатывался долгими годами заключения и до последнего времени был для Алекса простым и по­нятным. Задача, конечно, была весьма и весьма сложной, но на его стороне был очень могущественный, почти все­сильный покровитель. Он был, как Джин в бутылке, кото­рый только и ждал, чтобы вырваться на волю и знатно по­резвиться. Правда, находился он не в бутылке, а в коробках из-под обуви с зелеными купюрами, которые теперь хранились у Любаши.
Последние доводы Софии постоянно наносили Алексу удары и возвращали к её рассуждениям:
— У вас отняли 20 лет, вы заберете у вашего врага его жизнь… Вернёте молодость? Нет!… Продолжите сидеть в своей тюрьме… Не так?… Обида! Первое от чего необходимо избав­ляться! Иначе — Обида, Непрощение, Месть, Безумие… и Смерть!
Была и вторая причина прислушаться к Софии. Он не мог отделаться от неумолимого давления вины по от­ношению к ней. Она страдала от Наташи с самого рож­дения. И причиной этого был он!
Да и в отношениях с Артуром не всё было безупреч­но со стороны Алекса.
И вот его враг Артур под прицелом снайпера. Алекс попросил дядю Славу не спешить с развязкой, так как потерял решимость, что это необходимо делать без­отлагательно…
В лесу безмятежно веселились птички, и вкусно пах­ло хвоей. Но дядя Слава этого не замечал. Он был слегка измотан и физически (не мальчик всё же) и морально.
Его раздражало, что Алекс притормозил дело. Он потратил кучу времени, чтобы, наконец-то, посчитаться с Артуром и за Алекса и за своего сына Али.
Возрастной киллер с нетерпением ждал команды от Алекса и частенько проверял, на связи ли его телефон.
Артур внутри дома говорил по громкой связи. На ве­ранде два охранника по-прежнему играли в карты.
— Люди на вокзале? — Артур был уже прилично «навеселе».
— Всё готово, ждём. Последний вагон — это то, что надо! Лишних глаз не будет!
— Иваныч… Алекс похож на идиота!? — поинтересовался Артур и, не получив ответа, ехидно продолжил:
— Он что, по-твоему, олигофрен? Открыто ехать в Питер! Как думаешь? С зоны телепортировался не просто так, мне кажется! Дураков из вас делает! Ждёте, стоите на перроне, да?… Он, кстати, розы любит, чтоб ты знал. И для себя гвоздички прихвати!
На другом конце «провода» возникла пауза.
В кабинете начальника полиции, несмотря на то, что он там был один, атмосфера была крайне напряженная. Было ощущение, что вот-вот что-то взорвётся. Полков­ник беззвучно выругался. Павел Иванович очень болез­ненно принимал такой небрежный тон в свой адрес. Даже если это исходило от его «благодетеля».
Он всегда недолюбливал своего зятя (это ес­ли очень мягко выражаться). Несмотря на то, что отец Наташи был давно уже на пенсии, он всё ещё занимал пост в «ор­ганах». Это не приносило ему ни удовольствия, ни де­нег.
Весь доход (и весьма немаленький) шёл из кармана Артура. Взамен Иваныч закрывал постоянно возникаю­щие вопросы и с властями и с конкурентами. Артур не очень берёг свою совесть, так же как и людей, поэто­му и вопросов возникало немало. Ну, и, соответственно, доходов у его тестя. Павел Иванович давно оставил бы свой опостылевший кабинет, но тогда интерес к нему и его возможностям, конечно же, исчезнет. Вместе с ин­тересом исчезнет и «финансовый поток» от Артура. Нет статуса — нет бабла!
Полковник ещё раз еле слышно, но выразительно вы­ругался и ехидно упрекнул:
— Вообще-то это твой план его на вокзале брать!
Артур, не услышав укор, перешёл на шёпот. Ему ка­залось, что так получится убедительней:
— Отправь кого-нибудь в Волхов! Ещё успеете! Сто пудов он туда сначала!
— А твой человек в поезде что? — не унимался на­чальник безопасности.
Артур раздражённо выключил телефон и сплюнул:
— Дебилы!
Спустя пару минут несколько вооружённых, безли­ких парней загрузились обратно в микроавтобус и, на­рушая все нормы приличия, помчались в направлении Волхова.
Алекс задумчиво сидел у окна в своём купе.
Всё, что он извлёк из последнего разговора с Со­ней — это то, что ему придётся сойти с дистанции рань­ше времени. Является ли она человеком Артура, време­ни выяснять уже не было, так как оставаться в поезде становилось опасно. Он не знал наверняка кто пред­ставлял для него угрозу и рисковать в данном случае не имело смысла.
С дядей Славой договорились так: если Алекс не пе­резвонит в течение часа — тот должен будет решить по­ставленную перед ним задачу.
Внезапно раздался телефонный звонок. Алекс вздрогнул от неожиданности и без труда отыскал теле­фон Софии, который завалился за её сиденье.
«Два дня на воле, а нервы уже ни к черту» — буркнул он и прочитал на дисплее имя абонента — «Мать».
На этот раз покрасневшее после всех происшедших событий лицо начало терять краски, он побледнел и нажал на телефоне Софии зеленую кнопку:
— Доча, прости, что звоню… Мне очень плохо!
Да! Это был её голос! Голос его Наташи! Он взволно­ванно вскочил:
— Наталья! Это я… Алекс!
Телефон, казалось, завис.
— Я еду в Питер, Наташа! Как тебя найти?
— Почему вы с Соней? — раздался до боли родной голос. Он по-прежнему был молодой, и по-прежнему в нём звучали твёрдые нотки.
— Случайно оказались в одном вагоне. Как ты жи­вёшь? Нам надо встретиться!
— София слышит нас?
— Нет… Наташа, почему ты не отвечала на письма?… Я хочу тебя увидеть — Алекс выглянул в пустой кори­дор и перешёл на шёпот:
— Я всё это время вспоминал и думал о тебе. Вы с Софией так похожи — вылитая ты! Такая же улыбка! Так напоминает тебя!
— А мне тебя!
Алекс не поверил тому, что услышал:
— Меня? Она похожа на меня? Ты уверена?
Голос в трубке стал немного дрожать. Наташа нерв­но продолжила:
— Поэтому этот кошмарный, мерзкий сон не прекра­щается! Он длится до сих пор. Пожалуйста! Оставь нас в покое! Не ищи меня. Нашей встречи не будет! Если это произойдёт… Ты уничтожишь меня! Ты не понимаешь! Ты не знаешь, какая я стала!
Алекс даже не пытался представить, какая она стала. В его памяти остался прекрасный и родной для него образ любимой женщины, чуть старше Софии:
— Мне неважно! Мы встретимся и всё решим!
— Этого не будет никогда! — отчаянно перебила На­таша и выключила трубку.
София закрыла дверь в туалет, порылась в сумочке, достала помаду и хотела подкрасить поблёкшие губы.
Взглянув на зеркало, с удивлением заметила над­пись: «Девочки! я уже здесь».
София сравнила цвет надписи с цветом своей пома­ды и, выйдя из себя, плюнула в зеркало. Схватила сал­фетку и остервенело начала оттирать написанное. Она выглядела безумной и, не доведя дело до конца, выбе­жала из туалета. Столкнувшись лицом к лицу с Провод­ницей, процедила, показывая помаду:
— Это не ваша… работа?
Светлана сделала безуспешную попытку улыбнуться:
— В вагоне едут две женщины. Одна из них пома­дой, в принципе, не пользуется. Другая любит привле­кать к себе ярко-красным…
Проводница театрально развела руками:
— Вопрос — чья… работа, задавать?
Поезд остановился, и Светлана вышла в тамбур.
София с ненавистью проводила её взглядом и на­правилась в своё купе. Проходя мимо Батюшки, она остановилась и хотела что-то сказать Морячку, но пере­думала и пошла дальше.
Батюшка пожал плечами. Морячок, кивнув на неё, потёр у виска и вернулся к беседе:
— Про любовь-то ты красиво нарисовал, а тут опять не склеилось. Как же Он тебя на скорби оставит? На чипы, да на печати. Сына своего!
— Это тебя оставит! А меня здесь уже не будет. За­берёт Он детей своих прежде…
Морячок медленно расплылся в улыбке:
— Ты прикалываешься, что ли, батюшка? Вчера с этим (Толик кивнул в сторону Алекса) полдня в ресто­ране бухал!… И теперь тебя заберут, а меня на муче­ния?
— Кто Христа не любит, тот останется здесь, с тобой, Толенька! И с твоим Антихристом!
У морячка чуть не вырвалась крепкая фраза, но удержался:
— Типун!… Опять любишь, не любишь! Я может и рад бы Его любить… Да не могу не видя!
София сидела напротив Алекса и, задумавшись, смотрела в окно. Алекс внимательно её разглядывал. Теперь он видел её другими глазами. Совсем другими!
Это была его дочь!!!
Он посмотрел в чёрный экран телефона на своё от­ражение, потом на неё, пытаясь найти сходство. В голове Алекса мысли устроили настоящий хаос. Наташа родила от него дочь, которая сейчас сидела пе­ред ним!!!
Она смотрела в окно, в котором отражался Алекс и, в свою очередь, наблюдала за ним.
Не в силах найти объяснения увиденному в туалете, она раздражённо что-то прошептала и начала разго­вор:
— Вы видели в туалете надпись на зеркале? Она сделана моей помадой!
— Видел. И что это значит?
— Уточните при случае у вашей подруги, хорошо? Заинтриговала! И зачем она подкинула мне вашу справку, узнайте!
— Я думал, это вы написали, Соня…
— Я похожа на сумасшедшую? — София тоскливо улыбнулась: — Наконец-то вы это озвучили!
Поезд неожиданно вздрогнул и резко тронулся. В последнем вагоне это было особо заметно.
София вмешалась в его раздумья:
— Я изучала психологию, чтобы освободиться, и знаю много из того, что помогает людям… Но не мне! Мне это не помогает! И эта боль невыно­сима! — Она достала из сумочки салфетку — И теперь вместо сердца у меня туалетная бумага! У тебя не так?
Алекс хотел ей что-то ответить, но тут в купе появился мужчина в темно-зелёных ботинках и с мощной аурой старомодного удушающего парфюма.
Он внимательно присмотрелся к Алексу и Софии и галантно произнёс:
— Боюсь, что это моё место, леди!
Соня, находясь под впечатлением от силы его благо­воний, попросила:
— Если можно… Вагон пустой. Занимайте любое!
Мужчина извинился изящным поклончиком головы и ушёл в соседнее купе. Аромат начал исчезать, но его место тут же заняла Проводница.
— Девочки, вам так и не сидится в своём купе? — обратилась она к Софии.
Та, с сожалением посмотрев на Светлану, вздохнула и ушла.
Проводница заняла место Софии, подмигнула, разо­гнала воздух рукой и в шутку закрыла ладонью нос.
Алексу было не до смеха. Светлана шёпотом начала:
— Саша… Первое, что в тебе понравилось… Твоё достоинство! А сейчас ты смиренно выслушиваешь эту белиберду от какой-то соплячки. Я как чувствовала, что не к добру она здесь!
Морячок в купе у Батюшки включил лёгкую музыку, и атмосфера в вагоне начала меняться. Хорошая музы­ка, необычный для плацкарта аромат, луна за окном…
Светлана кокетливо улыбнулась:
— Я кое-что про неё узнала…
Алекс недоверчиво посмотрел на Проводницу. Та уточнила:
— Интересно?
Светлана подвинулась поближе и прошептала:
— Недавно она написала на спичечную фабрику жа­лобу: я 17 лет пересчитываю спички у вас в коробкАх — их то 59, то 60, то 61. Вы там сумасшедшие, что ли, все?
Проводница негромко, но заразительно засмеялась.
Алекс попытался изобразить радость, но у него ни­чего не получилось.
— Да улыбнись ты! Я тебя не узнаю! Плевать на всех! Пытается вытащить у тебя соринку. С брев­ном в своём глазу. По-прежнему думаешь, что ей ну­жен ты? Неа! Ей нужен психиатр! Если человек того (покрутила у виска), он во всех видит только психов.
Проводница дружески потрепала Алекса по плечу и, уходя, пригласила из соседнего купе «новенького». Но­венький мгновенно занял свое место и нагло уставился на Алекса. Алекс хотел было переместиться к Софии, но мужчина перехва­тил его:
— Будьте добры, на одну секундочку присядьте… Из­винениям моим нет предела! — Он опять галантно от­весил поклончик, — Вот вы, допустим, любите?… К примеру, коньячок! Не побрезгуете?
Мужчина достал начатую бутылку коньяка и два стаканчи­ка, пояснив:
— Пью только свой! И из своего. Не скажу, что только за свои!
Массивная свиная шея Новенького, небольшие глаз­ки и роскошные щёки затряслись от смеха.
Он, изредка бросая взгляд на соседа, налил спирт­ное и чокнулся с Алексом.
Алекс некоторое время ждал, пока мужчина вы­пьет первым, но не дождавшись, пристально глядя на по­путчика, выпил до дна.
Попутчик кивнул головой, подвинулся ближе и доверительно про­шептал:
— Я так понял, тут у нас с интригами проблем нет? Такие красотки! Уже определились?
Не получив ответа, мужчина в зелёных ботинках вы­пил и поделился:
— Пойду причёску поправлять! Время остаётся всё меньше и меньше, как бы не опоздать! Ресторан дале­ко, нет?
Алекс вместо ответа просто показал нужное направ­ление, хотя и без того это было понятно.
Мужчина кротко кивнул и театрально удалился. Направление выбрал, однако, обратное, отправившись в туалет.
Оставшись один, Алекс почувствовал сильное утом­ление. На всю чехарду от происходящего с ним в этот день упорно наслаивались бессонные ночи в поезде.
В соседнем купе произошла небольшая перепалка. Затем Морячок потребовал у Батюшки спеть его «любимую». Ба­тюшка полез наверх за гитарой, довольно ворча:
— Слышь, Толик! Любимую твою попозже… сейчас эту давай… твой случай… Подпоёшь!
Батюшка провёл по струнам и запел:
— Люди встречаются, люди влюбляются, женятся…
Мне не везёт в этом так, что просто беда!
Вот, наконец, вчера вечером встретил я девушку
Там где тревожно стучат, гудят поезда.
В свой вагон зашла она,
Улыбнулась из окна,
Поезд тронулся и вслед
лишь рукой помахал ей в ответ!
Стоило только закрыть глаза, Алекс тут же провали­вался в какую-то тёмную яму. Иногда веки ещё не успевали сомкнуться, как он видел перед собой ка­кую-то абстрактную картинку или воспоминания чего-то реального.
Душевное пение Батюшки и морячка, в очередной раз, унесли Алекса в молодость…

Али и Алекс нехотя ковырялись в своих тарелках в ресторане Андрея. Дела у нерадивого прежде папаши явно шли в гору. Сынишка часто забегал сюда после школы. По-взрослому, за руку, здоровался с Алексом и шёл за детский столик у окна перекусить и взяться за уроки.
На вопросы Алекса с готовностью и подробно, как другу, весело рассказывал о своём папе, о новых покуп­ках и, хвастаясь, иногда показывал дневник на опреде­лённых страницах.
Алексу нравился этот парнишка. Нравилось, что те­перь он не страдает от пороков своего отца. К тому же доход заведения тоже приятно удивлял.
— Слышь, что за привычка, всё время опазды­вать? — злился Али.
У Алекса тоже было не очень хорошее настроение, но он пытался веселиться:
— В отличие от тебя!… Артур Валентинович никогда не опаздывает! Просто задерживается!
— Точно, Алекс. У каждой тёлки!
Вдруг Алекс задал неожиданный для Али вопрос:
— Он про Любашу знает?
До Али начал доходить смысл и он, положив вилку и не веря своим ушам, поинтересовался:
— Ты сумасшедший?
Алекс продолжил:
— Это не вопрос!… Угадай, что будет, если кто-ни­будь узнает?
Алекс взял нож и разрезал кусок хлеба пополам.
В зал зашли радостный и самодовольный Артур, Наталья и с ними парочка.
Артур направился к Алексу. Остальных гостей встретил Ан­дрей и провел за отдельный столик.
Алекс не понял этого хода и вопросительно смотрел на подсевшего к ним Артура. Тот прямо лоснился, чем вызывал еще большее раздражение:
— Ну, вроде, всё чики-брики! Приглашаю в новый офис! Вход по паспортам — весело сообщил он.
Наталья выглядела счастливой и очень красивой. Помахав ручкой Алексу, она принялась что-то весело рассказывать парочке, выразительно и пластично же­стикулируя при этом.
Лицо Алекса еще больше омрачилось и он сухо спросил:
— Предложения принёс?
Артур непонимающе смотрел на босса. Алекс с напором продолжил:
— А что ты там делаешь в этом новом офисе?
Артур поглядывал то на Алекса, то на Али:
— Знакомлюсь с делами. Что такой хмурый, а?
— Тебя посадили туда, чтобы ты занимался их дела­ми в тОм числе, понимаешь это? В тОм числе!
Артур по-прежнему весело ответил:
— А нет, не понимаю! Дебил, блин! Если ты за гарбич, то осталось с московскими товарищами увязать и всё, вперёд!
— Ну вот и увязывай, особого приглашения ждёшь? Без меня с помойкой разобраться не можешь?
Артур притворно рассмеялся:
— С помойкой!? Кто владеет гарбичем, тот владеет городом! Так Алькапоне говорил?… Алекс! Вы что здесь жрёте? Белену что ли? Али!?
Алекс попытался успокоиться:
— Нам мечи на орала надо перековывать. Пока во­енных до конца не прохлопали! А ты езжай, договари­вайся!
— Так они с тобой захотят, наверное?
— Артур, меня хлебом не корми на поездах дай по­кататься. Но сейчас, кроме мусора, слишком много в Питере бесхозного. Чтобы за тебя работу делать. Или подождать пока ваши всё за бугор сольют? Пусть в Рос­сии хоть что-то останется! Доят кому не лень! — Алекс помолчал и уже совсем спокойно добавил:
— Встретят тебя как надо, я позвоню…
— Алекс, я, само собой, покатаюсь. Правда у меня тут рука, сердце, кольца и так далее! Типа, любовь! — Артур кивнул на Наталью, — Может не время, конечно. Что скажешь?
— А она что говорит? Если все согласны, при чём тут я? — Алекс нелепо и притворно засмеялся, — Или ты мне предло­жение делаешь?
Его раздирало внутри от осознания большой потери, трагичной потери. Алекс встал и неторопливо пошёл к столику Натальи. Артур беспомощно наблюдал за Алексом, потом вопросительно посмотрел на Али. Али с досадой выдохнул:
— Что ты с ней припёрся?! У него и без этого крышак едет! Наедине побазарить не можем? Специально, что ли?
Алекс подошёл к столику и заговорил с Натальей.
Али продолжал:
— Ну ты гад, Артур! Мало тебе девок вокруг?… Хоть в чём-то лучше, да?
— А что, Али, только в этом?
Али постучал пальцем себе по лбу, намекая, что точно не умом.
Артур ехидно поддел:
— Ну да! Здесь он только с тобой может сравниться. Или с батей твоим. Не просто так тебя за собой таска­ет, верно? У меня отец судья, твой — авторитет. А мы — верёвочки, за которые Алекс их дёргает!
— Не боишься, что услышит?
— А ты, кстати, как? С этим делом?
Артур показал, как нюхают порошок.
В это время Наташа поднялась с кресла и что-то вы­говаривала Алексу. Али поспешно направился к ним. Артур тоже.

Новый пассажир в зелёных ботинках расчесал в туа­лете мокрые волосы и намазал лицо кремом, попутно пытаясь разобрать частично затёртую надпись на зер­кале. Потом толстячок попрыскался из пробника, поре­петировал улыбочку и, не снимая брюки, сел на унитаз. Достал огрызок химического карандаша и обмусолил его во рту. Отмерил уровень, на котором находилась его голова, и перенёс карандашом этот уровень на туа­летную дверь. Получилось на 20 см выше замка. Этот факт ему явно понравился, как, в общем-то, и всё в этом поезде. Он был в прекрасном расположении духа, ещё раз наигранно улыбнулся своему отражению и открыл дверь. Изучив её толщину, перенёс карандашом метку на наружную сторону двери, что-то напел и вдруг услы­шал голос Проводницы:
— Зря беспокоитесь… Лучше меня этого никто не сделает!
Мужчина от неожиданности вздрогнул, выпрямился в полный рост и сделал вид, что оттирает с двери грязь.
В купе Софии появился Алекс и сел напротив. Они немного помолчали.
— Соня, пожалуйста, не обижайтесь на меня. Мне нужна ваша помощь! Мы не договорили… Забудем про справку!
София уже окончательно успокоилась, и ей было да­же приятно услышать о том, что кому-то нужна её по­мощь.
Алекс спросил:
— Вы общаетесь с отцом?
— А мне больше не с кем… С матерью не получи­лось… Если любите фильмы ужасов, могу рассказать…
Алекс с готовностью кивнул.
София продолжила:
— У моего отца когда-то был друг. Этот друг соблаз­нил маму. Или она его, это уже неважно. У неё появил­ся страстный любовник, а я потеряла ту, которая дала мне жизнь! Отец лишился любимой жены, а также своего друга (показала пальцами кавычки). Когда всё открылось, друг испарился, прихватив с собой их общие деньги. Отец не стал искать. Оставил всё на его совести. Деньги многое могут поменять в человеке! Из-за них некоторые готовы на всё!… Ка­кое-то время мы жили все вместе. Отец бил её, а она меня. Позже он её выгнал. Вскоре его друга, назовём его так, нашли. Но отец принял необычное, и, наверное, правильное решение. Забыть всё и не мстить!
Толстячок, стоя у открытого туалета, рассыпался в комплиментах Проводнице:
— У вас тут прямо операционная! Трепанацию чере­па можно делать!
Светлана благодарно и кокетливо слушала.
Стреляя маленькими глазками, Толстячок направил­ся к ней.
Проводница с улыбкой высказала своё предположе­ние:
— Так вы хирург?
— А в некотором смысле… Всё хотел у вас спросить… Чаёк у вас вкусный? Можно отведать?
Проводница к своим чарам подключила остроумие:
— В следующий раз, если захотите что-то отведать, напрямую ко мне обращайтесь. Всё вкусное находится здесь (она показала на своё купе). Милости прошу!
Толстяк подобрался уж очень близко к Светлане и внутренне торжествовал победу:
— Значит, три дня, потом обратно? Рассчитываю, как в вашу смену попасть! Возможно?
Светлана улыбнулась:
— Попасть можно. А вот выбраться…
София тем временем закончила свой рассказ:
— Вот такое было детство!
Она помолчала и спросила:
— Зачем я рассказала эту историю? На месте моего отца. Как бы поступил ты?
Алекс натужно выдохнул:
— Выслушать бы версию его друга для начала.
Ему совсем не хотелось развивать эту тему, и он направил беседу в нужное ему русло:
— С мамой видишься?
— А я не говорила, что она жива.
— Мы общались с ней. По твоему телефону. Про­сти, я подумал, может что-то срочное. Прости!
София судорожно начала рыться в своей сумочке. Алекс протянул ей телефон:
— Ты выронила его в моём купе.
София проверила свой телефон и убедилась, что На­талья ей действительно звонила.
— Что она сказала?
— Она хотела говорить с тобой, поэтому повесила трубку.
София некоторое время думала, потом холодно со­общила:
— В интернате она… Паралич… Нижняя часть фигу­ры.
Алекс был просто шокирован этой новостью:
— О Господи! Это ужасно! Как такое может быть?
Последний раз подобной силы известие он услы­шал, когда заканчивался его срок отбывания. Предвку­шения свободы и новой жизни закончились для него провокацией со стороны его недоброжелателей и, как резуль­тат, дополнительным сроком.
Услышав такое про Наташу, он потерял над собой контроль и выпалил:
— Мне нужен её адрес!
София присмотрелась к нему и подозрительно спро­сила:
— Зачем?
Алекс выдал первое, что пришло ему в голову:
— У меня есть деньги! Я мог бы вам помочь…
София удивлённо наблюдала за этим странным че­ловеком:
— А я этого хочу?…
Вопрос прозвучал для Алекса настолько болезнен­но, что он замолчал. София, видимо, вспомнив что-то, начала заводиться:
— Ты ничего о нас не знаешь!
Она осеклась, соображая говорить дальше или нет. После короткой паузы, София, не в силах контролиро­вать всплеск горечи, продолжила:
— Я каждое утро выбиралась из гроба и продолжала жить рядом с той, которую ненавижу!
При этом она начала злиться на Алекса:
— Знаешь, что происходило, когда она меня била? Я плакала! А как думаешь, что делала она? Прекра­щала меня бить! Это была её любовь ко мне! По-друго­му она не проявлялась. И однажды вот что я решила: я больше никогда не заплачу, даже если она меня убьёт!
Глаза Софии увлажнились:
— Я специально делала вещи, которые её бесили, и она била меня! Но я не плакала! Я не хотела, чтобы она меня жалела…
София закрыла лицо руками и сквозь слёзы прошеп­тала дрожащим голосом:
— Можно я побуду одна?
Алекса разрывали противоречивые чувства. Он очень сострадал Софии. Невозможно было такое пред­ставить! Его воспитывали совсем в другой атмосфере.
Откровенных проявлений любви к нему со стороны ро­дителей не было, но Алекс всегда о ней знал. Отец даже расцеловал его в свой последний день! Как чувство­вал… Эти поцелуи легли надёжной печатью на его серд­це. Мать лаской не баловала, но он от этого не страдал. Она доказывала любовь своими поступками по отноше­нию к нему. Даже частые, отрезвляющие оплеухи гово­рили больше о её переживаниях за него. Мама никогда не делала это по причине плохого настроения, только по делу, в соответствии с его «заслугами».
Как Наташа могла так обращаться с беззащитной дочкой?! Ведь она сама хлебнула насилия с лихвой от своего отца!
Впервые за последние три дня он пожалел, что на­ходится на свободе. За колючкой всё было просто и по­нятно. Каждый день был одинаковый и каждый день приближал его к восстановлению справедливости, о чем он позаботился задолго до «звонка», связавшись с отцом Али.
Такого начала новой жизни Алекс не ожидал. Он молча встал, ушёл в своё купе и устало уткнулся в окно.
«Софии сейчас 23 года — начал сопоставлять Алекс — последняя встреча с Наташей произошла тоже 23 года назад»
Самое удивительное, что факт существования у На­таши дочери застал его врасплох. Хотя разговор у них об этом был.
Это произошло на банкете в честь очередного про­движения Артура по служебной лестнице.
Алекс, по-прежнему, был непререкаемым лидером в «Орионе». Открыто бунтовать и выражать своё неува­жение к нему мог только Али.
За пределами «Ориона» многие вопросы без уча­стия Артура уже не решались. Он «оброс жирком» и в прямом, и в переносном смысле. Первостепенной его задачей, как чиновника, было развитие их сов­местной компании. По крайней мере, этого требовал Алекс, так как продвижение Артура стоило им нема­лых средств. Но постепенно «свой человек во власти» обзавёлся новыми «темами» и «схемами» и уже не чувствовал острой зависимости от Алекса. Благода­ря своим новым возможностям и связям отца, его па­раллельные дела шли не менее успешно в финансо­вом плане, не говоря уже о карьерных горизонтах.
Превосходство и давление Алекса его раздражало и заставляло задумываться об «освобождении», но на этом этапе он не считал возможным расставить всё на свои места.
В этот вечер Артур устроил праздник по причине но­вого назначения в руководство одного из комитетов го­рода.
Наталья, как всегда в последнее время, была не очень весела, хотя и не пропускала ни одного бока­ла. Она сидела рядом с мужем и изредка поглядывала на столик, за которым грустили Алекс, Али и две смаз­ливые девочки. Алекс постоянно наблюдал за ней в надежде, что им удастся поговорить. По мере про­движения Артура, отношения в их семье ухудшались и по этой причине её встречи с Алексом происходили всё чаще и чаще.
— Слышь, надо поговорить! — Али отставил от Алек­са фужер с вином, — Я так больше не смогу, наверное… С тобой становится невозможно!
Алекс вернул вино на место:
— Тебе некуда бабки складывать не потому, что ты великий учитель! А потому, что тупо выполняешь команды. Причём на довольно таком хреновом уровне! Поэтому сиди тихо, наслаждайся жизнью и благодари своего Бога, что у тебя есть я! И не лезь в мои дела!
Али с вызовом продолжил свою мысль:
— Они не только твои!
Алекс оторвал взгляд от центрального стола и воз­мущённо повернулся к Али:
— Что?
В это время директор швейной фабрики Евгений Саныч привлёк внимание зала и начал эмоционально поздравлять Артура:
— Предлагаю поднять бокалы за нашего друга, до­рогого Артура Валентиновича! На таких, как он и дер­жится страна!
Речь предсказуемо нудно начала затягиваться, и Али вполголоса передразнил Алекса:
— Сиди, наслаждайся! Дать бы тебе в рыло! А сам то, что не наслаждаешься? Денег тебе мало? Дефицита бы тебе, да побольше! Прям, как ты любишь, чтобы захлеб­нуться. У тебя на роже написано, что вся твоя жизнь — дерьмо! На хрена тебе миллион? Чтобы потом вздёр­нуться?
Алекс начал придуриваться:
— А что, это тоже придётся делать самому!? Для чего тогда друзья?…
Затем он перешёл к глубоким, фило­софским размышлениям:
— К сожалению, ты никогда этого не поймёшь, дру­жок! Дни, они, как пули. И число их ограничено. А ты всё в воздух! По мишени не пробовал? Выбираешь её и сандалишь, пока десятку не выбьешь!
— Что-то ты, Алекс, долго сандалишь! Патроны не кончатся?
— Ты, Али, пронюхал весь свой интеллект! Безмозг­лый, как курица! Крылья есть, а полёта нет… К тебе отку­да дурь прилетает, нарик? С моих патронов или с тво­их тормозов?
Али беспомощно смотрел на друга, потом встал и обиженно ушёл.
Алекс не обратил на него внимания, так как заме­тил, что Наталья вышла из гостиной.
Когда он последовал за ней, Артур, видя это, сделал вид, что ничего не замечает.
Алекс нашёл Наталью в комнате отдыха перед зер­калом, где она пудрила на руке синяк.
— Опять?
Наталья заплакала, Алекс обнял её.
— Ты не представляешь… Это чудовище… Он опять ревнует…
Алекс шумно выдохнул и подошёл к окну. По нему было видно, что он разгневан и что-то обдумывает.
— Алекс, не вздумай ничего делать! Я тебя очень прошу. Это не его вина!
— Наташа, давай уедем отсюда! Куда захочешь! Денег на несколько жизней хватит! Зачем он тебе ну­жен?
Наташа постаралась взять себя в руки:
— Он мой муж…
— Он муж. А я люблю. разница есть? Зачем жить с человеком, для которого ты просто красивая вещица?!
Наташа помахала перед глазами пальцами, осушая слёзы, и холодно произнесла:
— Я беременна.
Алекс на некоторое время замолчал.
В его голове появилось знакомое ощущение внут­реннего давления. Первый раз он испытал эту тяжесть, когда получил в детстве сотрясение мозга.
Боясь задать свой вопрос, он всё же произнёс:
— От него?
Наталья молча кивнула…
Алекс появился за столом и привлёк к себе внима­ние, постучав по звонкому фужеру. Голоса стихли, и Алекс начал речь:
— Я хочу выпить за нашего гостеприимного хозяина и друга!… Артур! — Алекс поднял фужер — Желаю, чтобы ты служил верой и правдой и госу­дарству, и народу! Народу, который тебя и поставил… и не забывал, что ты, в первую очередь слуга! Чтобы берег ресурсы нашего общего дома! Цени тех, кто те­бе их доверил…
Алекс задумался и продолжил:
— Смотрите, как вино искрится!
Всё помнит, кто виноград отжал
И выдержал, чтоб насладиться!
Пять лет в бокал не наливал,
Окрепло вино в бочке и дозрело,
Чтоб с ног свалить и винодела!
Алекс поставил на стол нетронутый фужер и быст­рым шагом покинул квартиру Артура.
Когда гости разошлись и гостиная опустела, за столом остались только пьяный хозяин и верный Евгений Саныч.
— Так он тебя, Артур, при всех! Так нельзя!
— А тебя не так, а? Подарил фабрику отморозкам, а теперь поздравления от всей души?
Евгений Саныч поспешил смягчить:
— Я не в упрёк, Артур! Просто я тебя очень хорошо понимаю. Именно поэтому… Если ты примешь реше­ние — я пойду с тобой до конца!
Артур, не обращая внимания на его клятвы, прибли­зился к самому уху и прошептал:
— Дело не в амбициях, Саныч! Бизнес — есть биз­нес! Тут базара нет — кто успел, тот и съел! Дело в том, что он обезумел! Вконец! Из-за него мы потеряем всё… Как говорится, лучше один умрёт за народ, чем погибнут все! Это была последняя капля, Саныч! Пришло моё время!
Саныч взволновано поднялся и, чуть не упав, воин­ственно прошептал:
— Наше время! Теперь наше!
Артур пренебрежительно взглянул на Саныча и си­лой усадил его:
— Вот что мы с ним сделаем…