Признание Анны Прокофьевны (Глава 5)

В то время как следователь с криминалистом изучали газон под балконом, генерал решил поговорить с супругой. Её поведение при дактилоскопии его очень удивило. Зайдя в спальню, он нашёл Анну Прокофьевну задумчиво сидящей в кресле.
– Так, матушка, я, в отличии от следователя, тебя прекрасно знаю. Врать ты не умеешь: краснеешь, как барышня. Рассказывай всё, как на духу!
Анна Прокофьевна, прижав руки к груди, подняла на мужа глаза и с жаром начала говорить:
– Пётр! Поверь мне, я ничего плохого не сделала! Я всего лишь хотела взять свои деньги! Николай божился, что начнёт новую жизнь, когда отдаст этот долг… Сказал, что на кону его честь… Как можно было бросить его в такой ситуации! Тем более, что после того, как ты не дал мне взять эти злосчастные 5000, он сказал, что мы пожалеем об этом. Я испугалась за него. Поэтому на следующий день после твоего отъезда я приезжала домой. Хотела забрать эту сумму из моих денег, но не нашла ключа. Очень рассердилась на тебя, Пётр. Решила, что ты взял его с собой, чтобы мне не попасть в сейф, – она закрыла глаза и покачала головой. – А сейчас обо мне Бог знает, что подумают! Ведь я попросила Матвея никому не говорить, что я приходила. Мне просто не хотелось, чтобы ты узнал об этом. А сейчас найдут следы от моих рук и поймут, что я их обманывала. Какой позор! Что делать? Пётр?
Анна Прокофьевна закусила кончик платочка и горько заплакала. Генерал сел в соседнее кресло и долго молчал, задумчиво глядя на жену. Затем ровным спокойным голосом начал говорить:
– Думаю, ты достаточно наказана за обман. Твои слёзы тому подтверждение. За отпечатки пальцев можешь не волноваться: я сказал, что ты имела доступ к сейфу. Они ищут чужие следы. За сокрытие твоего возвращения мне придётся объясняться со следователем. Но это наше семейное дело. Надеюсь, он поймёт. В противном случае придётся давать взятку, чтобы тебя не вызывали в суд. Поэтому я вынужден вновь просить тебя, Анна, одолжить мне денег на фабрику. Я не могу подвести товарища. Он уже начал закупать оборудование, рассчитывая на мои средства. А их, как ты понимаешь, почти не осталось. Сейчас дело касается уже моей репутации.
Анна Прокофьевна вытерла платочком слёзы и безжизненным голосом сказала:
– Ах! Пётр! Делай, что хочешь. Но только ради Бога, помоги мне спасти Николеньку.
Пётр Ильич поднялся, постоял, глядя в окно, и решительно вышел из комнаты.
Анна Прокофьевна ещё какое-то время сидела и невидящими глазами смотрела на стену, увешанную фотографиями её дочерей и брата. Она думала о том, как быстро проходит жизнь и как ничего нельзя вернуть назад. Неожиданно ей в голову пришла мысль: «Как ловко Пётр повернул ситуацию в свою пользу». А другая мысль своей чудовищностью обожгла мозг: «А не подстроил ли он сам всё это, чтобы выманить у меня деньги на фабрику? Изобразил ограбление, оставив мои деньги, чтобы я их ему потом наверняка отдала. Обвинит сейчас во всём Николеньку… О, Господи! Ведь Пётр приятельствует со Штольцем, председателем окружного суда… О нет! Это не возможно! Он не посмеет...». Откинувшись на спинку кресла, она закрыла глаза и не заметила, как спасительный сон освободил её уставший мозг от волнений и переживаний.
А генерал Ельников, спустившись в гостиную, приказал горничной Дарье, стоявшей у окна, пригласить к нему следователя: он видел его в саду. Дарья от неожиданности выронила поднос и, быстро подняв его, сначала направилась на кухню, но потом опомнилась и побежала в сад.
Платон Поликарпович стоял под окном генеральского кабинета и разглядывал балкон, пытаясь понять, можно ли на него забраться снизу. Криминалист Сергей Вавилов, нагнувшись, ходил вокруг и внимательно осматривал землю.
– К сожалению, почва здесь плотно заросла травой, да к тому же сухая. Какие-либо следы мы вряд ли найдём, – разочарованно сказал Сергей, потирая уставшую поясницу. – Правда, есть тут в двух местах непонятные мне углубления. На следы от лестницы они не похожи: очень большое расстояние между вмятинами. Вполне может быть, конечно, что это садовник опирался на какую-нибудь палку, когда работал.
Платон Поликарпович неудовлетворённо вздохнул.
– Была у меня мысль, что злоумышленник как-то зацепился за балкон и через него попал в кабинет. Но если ему пришлось спешно ретироваться, то у него не было бы времени отцепить верёвку. Вопрос: если была верёвка, то зачем хозяин её убрал? Непонятно… Вопросы растут как снежный ком.
– Господин следователь! Господин следователь! Вас господин генерал просит к себе! – по тропинке бежала горничная и махала им рукой.
Гусев воспрял духом, предположив, что на на некоторые вопросы он сейчас получит ответы.
Генерал ожидал их в гостиной, стоя у окна и, заложив руки за спину, покачивался с пятки на носок. «Нервничает генерал», – подумал Гусев, когда они вошли в дом.
– Господин следователь, Поликарп… эээ, простите, не запомнил, как вас по батюшке, – сказал он, подходя к Гусеву.
– Платон Поликарпович, – поправил его Гусев.
– Да, Платон Поликарпович, здесь появилось одно обстоятельство… В общем, моя супруга утаила от вас один факт. Пройдёмте в кабинет. Я там вам всё объясню.
В кабинете генерал сел за стол и, сделав глубокий вдох, начал говорить:
– Дело в том, что Анна Прокофьевна на следующий день после моего отъезда возвращалась домой. Накануне мы немного повздорили, так как я не дал ей взять деньги из выручки за имение. У меня предстоят большие расходы, и я просил её пока не тратить эти деньги. Но Анна меня ослушалась и решила сама взять их на следующий день. Однако ключа уже не было на месте. Когда я сегодня сказал ей, что нас подозревают в инсценировке ограбления, то Анна Прокофьевна испугалась, что её действия могут неправильно истолковать. К тому же она хотела скрыть от меня свою попытку взять деньги. Поэтому попросила Матвея никому не говорить о том, что возвращалась. Сейчас она переживает, что её обвинят в обмане.
Генерал Ельников помолчал и взглянул на следователя.
– Платон Поликарпович, нельзя ли сделать так, что Анна Прокофьевна сама вам об этом сегодня рассказала? Мне бы очень не хотелось, чтобы её вызывали в суд. Это можно сделать? – произнёс генерал, пристально глядя на Гусева.
– Ну отчего же нельзя. Составим сейчас протокол. Пригласите супругу. А пока её ждём, позвольте моему помощнику осмотреть балкон. Из чьей комнаты на него есть ещё выход?
– Из спальни Анны Прокофьевны, — сухо ответил генерал.
Вскоре пришла и сама госпожа Ельникова, поблёкшая и печальная. Бесцветным голосом рассказала, что тогда, когда она в начале дня ездила к модистке, не болтала там с мадам Корф, как говорила ранее, а сразу поехала домой. Пробыла совсем недолго, так как не нашла ключ. Из дома сразу же поехала к дочери.
– Ну что ж, Анна Прокофьевна, слова ваши, уж не обессудьте, на этот раз придётся проверять, – сказал Гусев, промокнув пресс-папье чернила на протоколе.
– Серёжа, – позвал он Вавилова, – я закончил. Тебе ещё много времени надо на осмотр?
Криминалист вышел с балкона и разочарованно сказал:
– Увы! Платон Поликарпович, ничего стоящего внимания я не нашёл.
Они распрощались с генералом и вышли из дома. Гусев шёл с видимым недовольством на лице, и Сергей ничего не стал у него спрашивать. За воротами Платон Поликарпович посмотрел на часы и сказал:
– Серёжа, рабочий день уже закончен, можешь идти домой, а мне надо в сыск заглянуть.
На что Вавилов торопливо ответил:
– Нет, нет, Платон Поликарпович, я с вами поеду. Проверю под микроскопом, что за пятно мы сегодня обнаружили.
В пролётке Гусев какое-то время сидел и молчал, надувая щёки и морща нос. Но потом вздохнул и сказал:
– Ох, не нравится мне всё это. Генеральша что-то мудрит. Подозреваю, что она могла проговориться Николаю, где хранился ключ от сейфа. Поэтому так нервничает. А всё остальное он, думаю, провернул один. Ключ от входной двери у него, возможно, остался ещё со времён проживания. Прошёл в дом, взял деньги и колье и для видимости взлома поковырялся проволочкой в замке. И также через дверь вышел. Тогда сторож Матвей скрывает его посещение по просьбе генеральши. Пока всё логично… Но если он хотел инсценировать взлом, то почему не положил ключ от сейфа на место? Забыл? Возможно… В этой версии лишним получается пятно крови. Поцарапался проволочкой? Но тогда кровь была бы на полу ближе к сейфу, да и пятно было бы меньше. Если предположить, что по случайному стечению обстоятельств он наткнулся в генеральском кабинете на «медвежатника», который начал вскрывать сейф, и ударил его чем-то по голове, то пятно в нужном месте и объяснимо. Но опять тот же самый вопрос: как попал в дом и как потом выбрался из него злоумышленник. Придётся завтра ехать к генералу и допрашивать с пристрастием Матвея. Что-то у меня уже ни сторожу, ни его собачкам доверия нет. Но хоть одно прояснилось: если верить Анне Прокофьевне, то ограбление было совершено в ночь после отъезда генерала.
В сыскном отделении Гусеву сообщили, что нашли ротмистра Чащина, которому Николай Костромин должен 5000 рублей. Он рвёт и мечет, ругает Николая последними словами, так как ему самому позарез нужны деньги. Ротмистр в поисках Костромина обшарил почти все игорные заведения города, но нигде не нашёл его. Кто-то сказал, что Николай Костромин, возможно, уехал в соседний уезд. Там у баронессы Загряжской на игру собираются солидные люди.