Анна Прокофьевна Ельникова (Глава 3)

Анна Прокофьевна любила почитать на ночь и по обычаю своему вставала поздно. Но сегодня проснулась рано и лежала в постели, раздумывая, что делать с братом. «Он скоро совсем опустится на дно. После того, как Пётр Ильич отказал ему в деньгах, он как с цепи сорвался. Словно назло всё делает. Связался с этой кафешантанной певичкой. Кутит днями и ночами. Так и места своего лишится. Держат только из-за Петра, а так бы, наверно, уже давно выставили за дверь. Ох! Что же мне с ним делать… А какую ему невесту Надин в Петербурге нашла. Приданое умопомрачительное! И согласна была идти за него. Так нет же, стара, да нехороша ему. Ох! С его ли долгами разборчивым быть… Ведь опять в ногах валялся, просил помочь. Божился, что за ум возьмётся… Что же делать? Где искать Николеньку. Третий день дома нет. Как бы чего плохого с собой не сделал».
Анна Прокофьевна горестно вздыхала, глядя в потолок. Ей было вдвойне тревожно за Николая, так как она чувствовала свою вину в его дурном характере и неумении жить. Коля был поздним ребёнком и рано остался без родителей. Заменив ему мать, Анна Прокофьевна всегда жалела брата и баловала его, стараясь угодить. Корила мужа за строгость к её Николеньке. Пётр Ильич же со временем совсем перестал вмешиваться в воспитание шурина, предоставив жене разбираться с его проделками и капризами. Окончив кадетский корпус, Николай на отрез отказался быть военным и поступил в университет на юридический факультет. Кое-как отучившись, он год провёл в праздном безделии, пока генерал не устроил его на должность младшего советника в распорядительное отделение губернского правления. Однако Николай по-прежнему продолжал жить, руководствуясь своими желаниями и капризами, во всём рассчитывая на помощь и защиту старшей сестры. Не умея и не желая себя ограничивать, он, ещё в университете увлёкшись картами, начал проигрывать крупные суммы денег. Анна, переживая за брата из-за долгов, втайне от супруга частенько отдавала ему свою часть выручки с доходного дома, в который она, по совету Петра Ильича вложила их наследство от родителей. Однако Николенька, нисколько не смущаясь, проматывал и эти деньги.
Погружённая в свои невесёлые думы, Анна Прокофьевна неожиданно услышала приглушённый голос мужа, раздававшийся снизу, и удивилась. Не поверив своим ушам, быстро накинула пеньюар и вышла из комнаты посмотреть. Внизу, в гостиной стоял генерал собственной персоной и требовал от горничной разбудить супругу.
– Петр Ильич? Вы как здесь оказались? Что-то случилось? – встревоженно спросила Анна Прокофьевна, спускаясь по лестнице.
– А, матушка, проснулась! Живо собирайся, мы едем домой, – холодно произнёс генерал.
– Но что стряслось? Пётр?
– Объяснимся дома, а сейчас поторопись. Да! Прикажи подать чаю. Пока ты собираешься, я перекушу немного: со вчерашнего дня крошки во рту не было.
Зная характер мужа, что в таком «ледяном» состоянии с ним бесполезно спорить, она пошла в комнату одеваться.
– Папа? – удивилась вошедшая в гостиную Софья. – Ты же должен быть в отъезде. Что-то случилось?
– Случилось. Но об этом мы, дочка, поговорим потом, – ответил ей Пётр Ильич и с жадностью накинулся на принесённый ему завтрак.
– Но может быть, мы все вместе позавтракаем? – спросила удивлённая Софья.
На что получила ответ, что чаи гонять они в следующий раз будут, а сейчас им нужно поторопиться домой. Что он потом всё объяснит.
Вскоре на лестнице показалась Анна Прокофьевна и, молча поцеловав дочь, пошла к выходу. Следом за ней так же молча вышел генерал. В пролётке они тоже ехали, не проронив ни слова.
«Что же могло произойти? Никогда не видела Петра таким суровым. Неужели что-то произошло с Николенькой? Нет… Он, скорее всего, опять что-то натворил. То-то муж так холоден и неразговорчив. Но что такого ужасного мог совершить Николай, что мужа вызвали из уезда? Господи! Ведь предупреждала я его, что отношения с этой певичкой до добра не доведут… Нет, надо срочно его женить. Может быть, тогда посерьёзнеет, за ум возьмётся… Ох! Он точно попал в какую-то нехорошую историю и скрывается. Ах! Ему, наверно, угрожают! Где же его теперь искать?» – озабоченно думала Анна Прокофьевна, глядя из пролётки на мелькающие дома.
Наконец они подъехали к дому. Пётр Ильич вышел из пролётки и, подавая руку супруге, сухо произнёс:
– Поднимемся в мой кабинет.
– Что, в конце концов, произошло? Пётр! Ты мне скажешь или нет! – потеряв терпение, возмущённо воскликнула Анна Прокофьевна.
– Сейчас сама всё увидишь, – коротко ответил муж.
Войдя в дом, она обратила внимание, что портьеры на окнах все сдвинуты в разные стороны, кресла стоят криво, а на полу местами кучки песка и отпечатки обуви. На её вопрос: «Почему у нас такой беспорядок и везде натоптано» генерал только посмотрел удивлённо и хмыкнул.
Когда они поднялись на второй этаж и подошли к кабинету, Пётр Ильич открыл дверь и, демонстративно взмахнув рукой, пригласил жену войти. Анна Прокофьевна удивилась ещё большему беспорядку и испуганно спросила:
– Что здесь произошло?
На что супруг, сложив руки на груди, раздражённо ответил:
– А это вы, сударыня, расскажите, что за цирк здесь устроили в моё отсутствие.
– Я? – удивлению Анны Прокофьевны не было предела. – Пётр, с тобой всё в порядке? Ты какие-то странные вещи говоришь.
Ельников подошёл к сейфу и откинул дверку.
– Я просто восхищён твоим самообладанием и актёрством, Анна. Двадцать лет прожил с тобой и даже представить не мог, как низко ты можешь пасть ради своего братца.
Анна Прокофьевна схватилась руками за виски и замотала головой.
– Пётр! О чём ты? Я ничего не понимаю! Объясни же, наконец, что происходит! Иначе я сойду с ума.
Генерал задумчиво посмотрел на жену, вздохнул и сказал:
– Меня ограбили. Вчера здесь была полиция. Всё обшарили и сказали, что следов проникновения в дом нет, а сейф открыт родным ключом. Меня собираются обвинить в инсценировке ограбления. Где хранился ключ, знала только ты. Вот и объясни, что здесь произошло.
Анна Прокофьевна, ахнув и прижав руки к груди, попятилась назад и рухнула на диван. Какое-то время она молча сидела, изумлённо глядя на мужа. Потом очнулась и деревянным голосом произнесла:
– И ты думаешь, что это сделала я?
– А что мне прикажете делать?! О ключе знала только ты! Да, не скрою, я вначале подумал на тебя, Анна, когда не нашёл ключ. Решил, что ты захотела взять свои деньги и потом забыла положить его на место. Но твои деньги за имение не тронуты! Взяли только мои и изумрудное колье с серьгами, что я купил тебе на 20 лет совместной жизни. Сейчас я думаю на Николая. Что он или выкрал у тебя ключ, или ты сама его ему отдала.
Анна Прокофьевна сидела, закрыв глаза, а слёзы тонкими струйками стекали по щекам. Она вспомнила слова Николая, которые он в сердцах сказал, услышав, что Пётр Ильич не дал ей денег: «Вам же будет хуже. Вы ещё пожалеете об этом».
«Нет… Нет… Он не мог так поступить с нами. Пётр заявил в полицию… Его будет искать полиция! О Боже! Что делать? Надо просить мужа, чтобы он сказал, что деньги нашлись, что произошло недоразумение...» – эти мысли вихрем пронеслись в её голове, пока она пыталась осознать произошедшее.
– Анна, скажи честно, ты забирала ключ с собой? – строго спросил генерал.
– Что ты, Пётр! Я и сейф то без твоего разрешения никогда не открывала. А тем более ключ с собой забирать. Я не верю, что это мог сделать Николай… Это воры забрались и сами нашли ключ!
– Мне бы тоже так хотелось верить, но полиция считает по-другому. Да и воры бы все деньги и драгоценности забрали, – устало сказал Пётр Ильич и сел рядом с женой, взяв её за руку.
– Ты хочешь сказать, что Николенька тайком забрался в кабинет и нашёл ключ?
– Ох! Аннушка! Я уже ничего не понимаю.
Генерал снял пенсне, потёр глаза и, надев его вновь, ледяным тоном сказал:
– Про Николая я ничего не говорил полиции. Ты знаешь, где он? Пусть вернёт украденное, пока его не начала искать полиция. Может, удастся всё замять.
Анна Прокофьевна стукнула кулачком по дивану и с отчаянием произнесла:
– Я не знаю, где он! Его уже три дня нет дома. Я даже посылала горничную к этой певичке из кафе-шантана. Его наверно преследуют из-за долга, и он скрывается где-то. Боже! – воскликнула она и прижала ладони к щекам. – Что будет?
– Я вот одного не понимаю: зачем он забрал ключ от сейфа? – задумчиво произнёс генерал и добавил: – Да и как он попал в дом? Матвей божится, что не слышал никакого шума, что никто не пытался влезть. Да и собаки никого бы не пропустили.
У Анны Прокофьевны перехватило дыхание, и она замерла от пришедшей на ум мысли: «Ах! Боже мой! Как нехорошо получается. Надо срочно сказать Матвею, чтобы не говорил полиции, да и Петру, что я приходила домой».