Праздник социального неравенства

Праздника ждали целый год, в середине весны люди из ближайшего городка приходили сюда, к местной почти достопримечательности — горе. В любое другое время года гору обходили стороной, да и горой её в полной мере нельзя было назвать, холм, но очень большой. И на сотни километров вокруг нигде такого больше не было. Такой вот каприз природы.
Людей, которые приходили и приезжали туда в середине весны интересовал северный склон холма, а если быть особенно точным, то так называемые «борозды». Это фактически три траншеи, выкопанные кем-то в незапамятные времена, начинались они в одной точке, на вершине, но по мере того, как спускались вниз — расходились друг от друга на несколько градусов.
Раньше, когда климат был посуровее с зимой выпадал снег, Праздник проходил в тот день, когда на холме таял последний снег и талая вода текла ручьями по траншеям — бороздам. Сейчас, когда снега в этой местности почти не бывало годами, Празднику определили середину весны, земля ещё не высохла а трава не начала расти. Что бы борозды были мокрыми и скользкими, группа пожилых бизнесменов провела туда трубопровод, что бы использовать его всего один раз в году, всего один день.
Праздник очень любили, туда приезжали со всех сторон страны и ехали с удовольствием. А некоторые и с надеждой. Всё дело в том, что зрителей хватало всегда, ими могли стать любые люди, не зависимо от возраста, пола и общественного положения, а вот непосредственными участниками могли стать лишь дети в возрасте двух — трёх лет. Это было обязательным условием. Само собой участвовать можно было всего лишь раз в жизни, и участие могло очень сильно повлиять на будущее участников. Родители, которые решились на участие их детей в этом мероприятии записывали их у столов регистрации, записывались сами, подписывали документы с печатями, расписки о неразглашении условий, договоры о не предъявлении претензий организаторам Праздника и им предоставлялось право сидеть в первых рядах перед огромной лужей, в которую стекала по бороздам вода.
Родителям участников нельзя было выражать никаких эмоций, это было одним из главных условий. Многие из них когда-то уже были участниками Праздника, их можно было не предупреждать и не уговаривать, да никто особо никого и не уговаривал, все прекрасно понимали что ждёт их детей в будущем и давали себе полный отчёт в происходящем, ведь и сами они когда-то впервые пришли сюда на своих ещё слабых совсем маленьких детских ногах, что бы сделать свой первый шаг туда, где ждали лучших из них.
Участники праздника, именно непосредственные участники, то есть малолетние дети должны были просто проехать по борозде, по грязи, но маленькому ручейку земляной жижи с самого верха холма до самой лужи у его подножия и не заплакать — это главное условие для участников, и не важно, что они ещё совсем маленькие. Это условие, их родители, преследуя будущие интересы своих собственных детей тщательно готовили их к этому испытанию. Именно в этом возрасте они закладывали в них способность относиться без жалости к самим себе и окружающим. И поверьте, многие из родителей участников не руководствовались принципами гуманности в подготовке будущего своих чад.
Праздник начался. На деревянном помосте, посреди огромной лужи, под навесом стояло жюри. Двенадцать человек в длинных плащах и шляпах. Никто не знал их имён, статуса, должностей, их никто не запоминал в лицо, просто никто этой целью никогда не задавался. Их никто никогда не снимал на камеру, видимо по тем же причинам.
Участники предыдущих Праздников, уже подросшие, поступившие без конкурсов в высшие учебные заведения, молчаливые и беспристрастные, посадили сегодняшних участников, количеством пятьдесят два маленьких человека в мешки, взвалили их на плечи и понесли на холм. Носильщик очень почётная должность, ими могут стать лишь те, кто пятнадцать лет назад сумел не пикнув и не заплакав спуститься с холма в грязной жиже, не захлебнуться и не напугаться в луже у подножия, вытерпеть весь этот спуск и подойдя к жюри представиться по полной форме. Кто он, откуда, кто его родители и кем он хочет стать, когда вырастет.
Через пятнадцать лет им, малолетним страдальцам, нахлебавшимся грязи, сдержавшим всё то, что в них накопилось за путешествие на гору в мешке и под гору в потоке грязи давалась возможность осуществить мечту их родителей. Да и родители тех, кто прошёл испытание были самыми счастливыми ведь теперь их дети становились избранными системой их государства. Теперь у них появлялось множество льгот, отличающих их от обычных граждан. Их дети теперь будут учиться по спецпрограммам в спецклассах, им теперь не было необходимости думать о завтрашнем дне. Да и по большому счёту родители участников уже обладали некоторой властью, сегодня привели своих детей два министра, четыре губернатора, шесть мэров, начальники департаментов, служб и несколько высокопоставленных военных. Для представителей из простого народа было всего одно место. В этом году лимит был совсем небольшой. Каста управленцев, растивших своих детей с малых лет универсальными и безжалостными слугами системы неохотно впускала в свои ряды чужаков.
Праздник начался, молчаливых, нарядных детей утащили на гору, вынули из мешков и облили из шланга холодной водой, для улучшения скольжения. По бороздам давно уже текла вода, превращая их в потоки грязной жижи. Они стояли и молча мёрзли, ожидая сигнала. Взвод солдат за холмом отсалютовал из старинных ритуальных ружей. Молчаливые и безучастные студенты сбросили молчаливых напуганных детей в ритуальные борозды. Они катились пару сотен метров в грязной чёрной жиже, отталкиваясь друг от друга, пытаясь обогнать, быть первым, мальчики, девочки, они никогда в жизни ещё не задумывались над тем, что кто-то из них сильнее, кто-то слабее, что все они живые люди в окружении живых людей. Это была всего лишь масса, биологическая масса, каждая часть которой тихо, молча, по детски, но уже ненавидит тех, кто её окружает. Единственное, чему их научили к этому дню — молча терпеть окружающих и не показывать своей ненависти. Потом их обязательно научат улыбаться, пряча за фальшивой улыбкой то, что творится у них внутри. Потом они точно так же потащат таких же детей, какими они являются сейчас на гору, что бы в свою очередь запустить их в потоке грязи вниз.
Что характерно, в этом году обошлось без травм и увечий, тем более никто не погиб, никого не раздавили, никто не захлебнулся. Дети молча вставали в луже грязи и по одному подходили к жюри, рассказывали о себе и родителях, о мечтах, как им казалось их собственных мечтах, но, по факту навязанных им их же родителями. Жюри молча определяли кого куда распределить в будущем, дети расходились к родителям, их отмывали и переодевали, очень гордясь своими отпрысками.
Наконец, остался один мальчик, одет просто, без изысков, не стесняясь, он по пояс в грязи подошёл к помосту жюри, представился и продолжил.
— Мой папа кузнец из вон той деревни, а мамы у меня нет. А когда я вырасту я буду революционером.
По Контракту жюри не может говорить и по Контракту же, не может не осуществить мечты, которая прозвучала из уст ребёнка, прошедшего испытания на Празднике.
Над поляной у холма повисла тишина. Никто не произнёс ни слова. Всем стало понятно, что лет через тридцать их системе придёт конец, это избранный, который сломает их систему, почти всё в ней, за исключением одного — традиция весеннего Праздника с катанием детей по грязным вонючим бороздам останется, и будет строить новую систему. Ведь не важно, какой она будет в будущем, важно что кадры для управления системой нужно готовить с раннего детства, что бы они не заявляли и к чему бы не готовились потом десятки лет.
А потом начался сам Праздник, с конкурсами, плясками, выступлениями вокально-инструментальных ансамблей, угощениями и вечерним фейерверком. А чего не радоваться то? Жизнь продолжается, а революция будет через три десятка лет, не раньше.

еще больше историй здесь — https://vk.com/public161963806