Честь имею... капитан Волошин.

Служебная карьера Волошина складывалась как то уж очень удачно. Молоденький восемнадцатилетний солдатик, к двадцати четырём годам он был уже замполитом роты. Не каждому так везёт.

Правда на этом везение не то что бы закончилось, а как то забуксовало, или просто тормознуло. С одной стороны мечтать о военной карьере с «бычьим глазом»* на груди, как то не очень серьёзно. Даже белый ромбик «УМЛ»* больше для личного успокоения, и никакой роли не играл. Но шесть лет на одной должности, всё-таки некоторый перебор.
К тому же происходили, какие-то не понятные вещи в стране. На самом верху вдруг решили, что нужна перестройка и гласность, а ещё ускорение и плюрализм. Объяснить молодым солдатам, на политзанятиях, что это такое и зачем, особенно плюрализм и куда нам нужно ускоряться, не так то и легко. Можно конечно просто, читай из газет «апрельские тезисы» Генерального секретаря, но ведь и самому хочется знать, куда мы перестраиваемся и зачем ускоряемся.
А перестраиваться к концу восьмидесятых начали действительно с ускорением, особенно в армии. Дивизию вдруг перестроили в бригаду, и ходили слухи, что не сегодня-завтра перестроят в полк. Восторга среди офицеров такие новшества вызвать не могли, многие уже поняли, что могут оказаться лишними, с туманной перспективой на ближайшее будущее.
Волошин такие разговоры слышал, но поверить в то, что его, молодого офицера, перспективного и подающего надежды, вот так запросто, ни за что, ни про что, выгонят из армии, конечно, не мог. Ну, переведут к новому месту службы, ну в дальний гарнизон – не привыкать. Но что бы совсем, такого просто быть не может, не для того же учили и готовили, да и кому же Родину защищать, как не военным.
Когда дежурный по роте доложил, что Волошину звонил майор Часовских и просил перезвонить, ни какого плохого предчувствия не было. Начальник строевой части, (полкового отдела кадров), часто звонил Волошину. Когда то, много лет назад они служили в одном батальоне, в далёком, лесном подразделении. Правда Часовских и тогда уже был майором, замполитом того самого батальона, а Волошин всего-навсего сержантом-срочником, но именно его капитан считал своим армейским крёстным. Замполит посоветовал сержанту остаться на сверхсрочную, потом он же дал рекомендацию в партию, а затем направил молодого прапорщика на ускоренные курсы офицерского состава. И когда, через несколько лет военная дорога снова свела их в одной части, разница в возрасте не помешала дружбе начальника строевой и замполита учебной роты.
Вечером Волошин припарковал свою копейку у полкового КПП и прямиком направился в штаб, в строевую часть.
— Разрешите, товарищ майор, — постучав и сразу открыв дверь кабинета, отрапортовал капитан.
— А, Саша, заходи, присаживайся, пить будешь? – Поднял очки на лоб Часовских.
— Буду, — сразу согласился Волошин, зная привычку майора, так предлагать чай.
— Вот и ладно, только что заварил, — начальник строевой потянулся за стаканом. – Дело у меня к тебе есть, как к старинному другу, товарищу, однополчанину. Пей, пока горячий, — майор подвинул вазочку с «собачьей радостью».
— Дело это хорошо, если интересное, — капитан отправил в рот карамельку и отхлебнул обжигающего чая. – А то всё рутина и однообразие, скука прямо. Предлагай, Владимир Николаевич, я весь внимание.
— Ты пей чай то, пей. Дело серьёзное, спешки не терпит, надо всё взвесить, продумать, Хотя чего тут думать, да взвешивать, всё равно от нас зависит мало. Новую должность хочу тебе предложить.
Хотя чего-то подобного Волошин не исключал, всё же сказанное начальником строевой оказалось неожиданным.
— Ну, неужто в высоких кабинетах вспомнили и обо мне, что за должность, выкладывай, товарищ майор.
— Командир хозвзвода, старший прапорщик Никитюк, собрался, наконец-то на пенсию. Да и то, сорок с лишним лет службы, ветеран войны, пацаном ещё на фронт сбежал. Но шестьдесят лет, возраст, сам уже понимает, завтра рапорт принесёт. – Спокойно, как бы сам себе рассказывал Часовских.
— Да, уж, — усмехнулся Волошин, — столько и не живут, сколько он служит, давно на покой пора. Только я что-то не пойму, Владимир Николаевич, ты куда клонишь, я тут причём?
— А притом, Саша, туда и клоню, пиши рапорт на перевод, командиром хозяйственного взвода.
От неожиданности капитан, забыв, что держит в руках стакан, подскочил. Чай плеснулся на стол и на китель Волошина.
— Ты чего, Владимир Николаевич, серьёзно? Меня командиром хозяйственного взвода? А что не начальником свинарника сразу? Это за что мне такая награда?
— Сядь, Саша, ты чего дёргаешься. Серьёзно, ещё как серьёзно. Сегодня майор Филин, с политотдела этой должностью интересовался. Ты что, не видишь, что происходит? – Часовских серьёзно смотрел поверх очков.
— Что происходит? – Волошин сел. – Я двенадцатый год служу, и ты мне предлагаешь поварами и свинарями командовать? Не ожидал, товарищ майор, такого повышения.
— А я, Саша, в строевой части сижу, и все приказы читаю, и что происходит, вижу, да и постарше тебя буду, многого насмотрелся. Через неделю бригаду расформируют, останется полк, да и то составом как батальон. Ваша учебная рота, после выпуска сержантов, под сокращение, вся. Понял? А ты тут чаем плескаешь. Это я тебе как старый товарищ и однополчанин предлагаю, и рапорт нужно сегодня, завтра вместе с рапортом Никитюка, подпишу у командира. Это, Саша, шанс и второго у тебя не будет, поверь старому майору. Единственный шанс, хозяйственный взвод сократят последним, майор Филин не глупый. Тебе сколько до пенсии то ещё трубить?
— Пятилетку.
— Пятилетку, — передразнил майор. – Так вот и надо думать, как эту пятилетку дослужить, а не психовать без толку.
— На хозвзвод, Ванькой-взводным не пойду. – Упёрся Волошин. – Лучше в лес.
— Какой лес, Саша, ты что, с луны свалился? Функции охраны и конвоя передают УИНу*, а нас под сокращение. Куда пойдёшь, чем детей будешь кормить? Подумай, сегодня ещё не поздно. – Теперь встал и заходил по кабинету майор. – Армию сокращают, финансирования нет, «новое мышление» у нас, не слышал? Все теперь друзья, разоружение и мир во всём мире.
— Ты что, товарищ майор, хочешь сказать, мы больше стране не нужны? Бери шинель, пошли домой? Нет врагов, нет армии, нет ничего? Так выходит?
— Выходит так, — согласился Часовских. – Так что, пишешь рапорт?
— Нет, на взвод не пойду. – Волошин тоже встал. – Это всё, товарищ майор, разрешите идти?
— Саша, не валяй дурака, завтра на взвод пойдёт Филин, останешься не у дел, сильно пожалеешь, — попытался ещё раз уговорить товарища начальник строевой части. – Может там, — майор показал на потолок, — ещё и одумаются, а сейчас не до жиру и не до амбиций, удержаться надо, попадёшь под сокращение через месяц-два, не больше. И пойдёшь народное хозяйство поднимать, или в таксисты.
— Да хоть сейчас, — снова вспылил Волошин, — таксисты тоже нужны, и ни какой головной боли. Давай бумагу.
— На, — Часовских достал чистый лист, — пиши рапорт, таксист.
Капитан достал ручку и размашисто, крупными буквами написал:
«Командующему Внутренними войсками…
Рапорт.
В связи с тем, что Родине офицеры больше не нужны, прошу уволить меня по собственному желанию»
И немного подумав, приписал:
«Честь имею. Капитан Волошин»
Майор Часовских прочитав рапорт, побагровел.
— Сопляк, клоуна из себя корчишь? Честь он имеет. К чести надо голову иметь, а в голове мозги. – Скомкав лист, со злостью бросил в сторону урны. – Иди, подумай до утра, больше времени у тебя нет. Честь он имеет, недоумок.
Волошин чётко козырнул, повернулся «кругом», щёлкнув каблуками и покинул кабинет старого товарища, однополчанина и крёстного по армейской службе.

Через три месяца, отгуляв положенный отпуск, Волошин уволился по сокращению штатов и пошёл в таксисты. Майор Часовских вышел на пенсию и уехал во Владимирскую область. Майор Филин несколько лет командовал хозяйственным взводом, потом перевёлся в Подмосковье.

* «Бычий глаз» — знак об окончании военного училища без высшего образования.
*УМЛ – Университет марксизма-ленинизма.
*УИН – Управление исполнения наказания.