ОЖ:ГМ. Глава II (Глава 3)

«А мир был чудесный, как сопля на стене
А город был хороший, словно крест на спине
А день был счастливый-как слепая кишка
А он увидел солнце...»
Гражданская оборона — Он увидел Солнце

Прошло несколько дней с тех пор, как Кейранд познакомился с Мертворожденными. Черная полоса неудач прошла, и мальчик вернулся к излюбленному делу – воровству. Но эти дни он воровал не как обычно, чтобы насытиться. Теперь мальчик очень много времени проводил на рынке, крал с прилавков много разной еды, но сам даже не думал дотрагиваться до неё. Он нес краденое домой, тщательно прятал это от матери, а сам съедал только малую часть, ровно столько, сколько нужно было его телу. Он копил еду.
Копил, но не для себя. Кейранд только начинал жить в этом мире. Тринадцать лет – разве это серьезно? Но за все эти годы голода, побоев, холода, ненависти, драк с другими нищими за мертвых крыс, которых можно приготовить или, в худшем случае, съесть сырыми и хоть чуть-чуть насытиться, Кейранд научился ценить бескорыстную помощь со стороны чужих людей. Он собирал эту еду для Мертворожденных, желая отблагодарить их за то, что они помогли ему выжить, что не прогнали, поделились едой и приняли его с гостеприимством. Быть альтруистом на Анкселе – непозволительная роскошь, Кейранд понимал это и считал своим долгом ответить Мертворожденным добром за добро.
Несколько раз он приходил к ним, но, разумеется, о своем подарке ничего не говорил. Члены банды всегда встречали его с радостью, они много говорили, шутили, смеялись. Наверное, это был первый раз в жизни Кейранда, когда он просто хохотал, не думая о тех проблемах, что ждут его на улице и дома. На бесконечной черной ленте его жизни стали проявляться крохотные белые пятнышки, будто на неё прыснули растворителем. Иногда парни делились с ним своим жизненным опытом. Гаротон учил Кейранда карманным кражам, Мальтер показывал, как нужно драться
— А ты неплох, — сказал он после первого «урока», — Такой хилый с виду, а бьешь вполне недурно, да и выносливости не занимать. Тебе бы откормиться, подкачаться и усвоить парочку приемов – и вышел бы отличный боец.
Но больше всего Кейранда интересовал Цинтлер. Причем, интерес этот был обоюдным. Они оба присматривались, изучали друг друга. Шарн так и не мог разгадать, почему при первой их встрече Мертворожденный так странно улыбался, слушая его рассказ о жизни. С тех пор трехпалый не давал ему ни единой зацепки, ни единого намека и свои эмоции демонстрировал куда сдержаннее.

И вот, Кейранд собрал достаточно еды, чтобы можно было преподнести её, как подарок. Дар вышел небольшим, но вполне сносным, так что мальчик сложил всё в пластиковый пакет и вместе с ним пошел в дом Мертворожденных.
Когда он открыл дверь и вошел, то застал всех членов банды в сборе. Гаротон с Мальтером играли в карты, Цинтлер сидел у костра, задумавшись о чем-то.
— О, Кейранд! – обрадовался он, увидев знакомого, — Помяни урода…
Парень подошел к Шарну и предложил ему руку.
— Сам ты урод, — усмехнулся Кейранд, пожимая ладонь Цинтлера, — У меня к вам кое-какое дело.
— Да? Интересно. Выкладывай.
Кейранд вздохнул, собираясь с мыслями.
— В прошлый раз вы очень помогли мне. Не знаю, может, я и выжил бы без вашей помощи… Но мне пришлось бы гораздо труднее… Я правда очень ценю вашу поддержку и не хотел бы оставаться в долгу. Возьмите. Это подарок.
Гаротон бросил карты и подошел к ним. Он взял пакет, но неуверенно, будто хотел просто подержать его в руках, не забирая.
— Какой-то ты непонятливый, Шарн, — сказал он, — Мы же договорились – той едой мы поблагодарили тебя за то, что ты разжег для нас костер. Ты нам ничего не должен. Правда же, Цинтлер?
— Гаротон, подожди, — ответил парень, отпихивая Гаротона рукой в сторону.
Несколько секунд он пристально смотрел в зеленые глаза Кейранда, что-то серьезно обдумывая. От этого взгляда у Шарна невольно пробежала дрожь по телу. Внезапно он понял, что стоит перед анкселом, который выше его на целую ступень. Не в пример умнее, не в пример решительнее, хотя со стороны простого обывателя два мальчика смотрелись одинаково – худые оборванцы, которых пора бы уже резать, как чрезмерно расплодившихся собак.
— Знаешь что, Кейранд… Пошли со мной.
Цинтлер взял чужака за рукав и повел его к лестнице наверх. Он провел Кейранда на второй этаж, и они вошли в одну из пустых квартир, где не осталось никакой мебели.
— Послушай, — начал он, — Я не могу принять у тебя этот подарок. По той же причине, по которой в своё время ты не хотел брать нашу еду – мы не принимаем подачки от чужаков.
— Но ты ведь не стал бы тащить меня сюда, чтобы мы остались один на один, только ради того, чтобы в трех предложениях отказаться от моего подарка?
— Больно ты умный, Шарн… Да, не стал бы. Мы не принимаем подарки от чужаков… Но, если бы ты стал одним из нас… Можно было бы назвать еду, что ты принес, лишь вкладом в общее дело. Скажи, ты хотел бы этого? Стать Мертворожденным?
— Но ведь вступить в вашу банду не так-то просто? Гаротон с Мальтером как-то мельком упоминали какой-то Кодекс, правила… — сказал Кейранд.
Ему вдруг показалось, что в глазах Цинтлера блеснула четкая мысль «Вот жопа зеленоглазая, от ответа увиливаешь, а сам информацию из меня тянешь».
— Да, у нас есть и Кодекс, и пара отдельных от него правил, которые устанавливает лидер. Соответственно, чтобы стать одним из нас, ты должен поклясться, что никогда их не нарушишь. На самом деле, не нарушать наши законы– дело несложное, но есть одна загвоздка: первое правило Кодекса. Оно звучит так: «У «мертворожденного» не должно быть иного дома, кроме того, где обитает Братство». То есть…
— Я должен буду уйти из своего дома… Теперь понятно, почему все ваши истории заканчивались одинаково.
— Да. Мы все ушли из прежних жилищ, где нас ненавидели, презирали, желали нашей смерти. Ушли, чтобы найти своё собственное будущее. Подумай, Кейранд, что ты теряешь, бросив свою мать-алкоголичку и её друзей, которые избивают тебя и отнимают те крохи еды, что ты с таким трудом смог добыть? А теперь подумай, что ты приобретешь, прийдя к нам? Ты видел, как мы живем. Пусть убого, да, но разве до этого ты жил в золотом замке с изумрудными полянами и реками из меда? Пусть бедно, зато мы вместе. Мы братья. Если кому-то не везет, мы делимся с ним тем, что сами успели достать. И у нас есть цель. Четкая, внятная цель – выжить. Показать fuck всему этому еб****у миру. Ты ведь знаешь, что я не вру, ты общался с нами, знаешь, что мы фанатики этой идеи. Так захочешь ли ты после этого вернуться на улицы и продолжать жалкое существование, без смысла, без цели? А жизнь так и будет тянуться, как гребаная сопля, пока ты не сдохнешь в какой-нибудь подворотне или канаве. Не обижайся, друг, но ты ведь и сам знаешь, что это правда.
Кейранд молчал, смотря на выцветший рисунок гнилых обоев. Цинтлер вздохнул и продолжил:
— Потому я тогда и улыбнулся, Кейранд, помнишь? Я понял, что ты нам подходишь. Ты – настоящий Мертворожденный. Зачатый без любви, презираемый своими родителями, мир пытается задавить тебя, но ты не умираешь, — в глаза Цинтлера загорелись, — Я бы очень хотел видеть тебя среди нас, Кейранд, даже не буду скрывать этого.
— Спасибо, Цинтлер, но… Ты дашь мне время подумать? – сказал мальчик, подняв взгляд на лидера банды
— Конечно. Думай, сколько нужно, мы никуда не торопимся. Если хочешь, можешь прийти завтра, клянусь, твою еду мы не тронем.
— Нет, я посижу тут… Потом спущусь к вам и скажу, что решил.
— Хорошо, — Цинтлер улыбнулся и похлопал парня по плечу, — Пойду, не буду тебе мешать.
И отсалютовал своей замотанной грязным бинтом (который не меняли, похоже, уже несколько дней) уродливой трехпалой ладонью. Кейранд остался один.
Он долго раздумывал над словами Цинтлера. То сидел на полу, то резко вскакивал и начинал ходить из угла в угол, то готов был бежать к Мертворожденным и кричать им, что он готов, что решил стать одним из них, но дойдя до дверного проема разворачивался и возвращался в комнату, абсолютно уверенный в том, что лучше оставить всё как прежде.
«Черт… Почему же так сложно… » — раздраженно думал он, — «Ведь Цинтлер прав… Что меня ждет дома? Есть ли у меня хотя бы одно счастливое воспоминание, связанное с ним? А у банды много плюсов. И выживать вместе будет легче, наконец-то появятся друзья… Почему я не могу просто пойти вниз и согласиться стать Мертворожденным? Или я боюсь, что заскучаю по мерзостным тягучим алкогольным парам? По ночным звукам звериного совокупления, когда мою мать её же пьяные дружки… По рукам этих же дружков на своем собственном горле, как тогда, когда я чуть не простился с жизнью потому, что в отчаянии попросил дать мне хоть немножко еды?.. Конечно, с Мертворожденными тоже будет непросто, но… Это ведь друзья. Поддержка, смех, болтовня у костра… И уже не надо будет думать о возвращении домой, где тебя ненавидят, не надо будет бояться надравшихся взрослых…»
Кейранд посмотрел на пустой дверной проем.
«Я должен принять решение. Прямо сейчас…»

Спустя несколько минут на лестнице раздались шаги. Мертворожденные разом повернули головы на звук. Вскоре, они увидели Кейранда. Лицо у того было серым от долгого нервного напряжения, но в глазах измученность исчезла сразу же, как только он мягко, по-мальчишески улыбнулся и сказал:
— Я решил. Я с вами.

Через некоторое время, ближе к вечеру, всё было готово, чтобы отпраздновать вступление в братство нового члена. Кейранд сходил домой, пока мать спала, собрал те немногие вещи, что у него имелись, немного потоптался на пороге, прощаясь со столь ненавистным, но всё-таки домом и ушел во тьму ночных улиц, не оставив матери ни письма, ни даже записки.
Теперь он сидел у костра с повеселевшим Цинтлером и ждал возвращения Гаротона и Мальтера. Скоро они ввалились в дверь, держа в руках что-то вроде огромного тюка.
— Ну наконец-то! – воскликнул Цинтлер, — Вижу, вы нашли всё, что нужно. Денег хватило?
— Хватило, держи, — сказал Гаротон, бросив лидеру банды небольшой истертый мешочек, служивший подобием кошелька.
— Да он почти полный! – сказал парень, взвесив его на ладони, — Вы что…
— Ага – улыбнулся вор, — Две куртки купили, а две другие… Ну, так вышло, что поделаешь. И, там же, на рынке, их раскрасили.
— Хорошо сделали, что стащили их, — сказал Мальтер, — Мы ведь сами так решили: закона нет, цель оправдывает средства, а цель у нас одна – выжить. Так ведь, Цинтлер?
— Так, — кивнул трехпалый, — Но сп****ли бы тогда уже все четыре, раз такая гулянка.
— Хотели. Но, судьба-злодейка… — печально вздохнул Гаротон, — Эй, Шарн, иди сюда. Ты у нас новичок, тебе первым и примерять обновку. Мы тут попытались под твой тщедушный скелетон что-то подобрать, но хрен знает… Если не налезет или болтаться будет – мы не виноваты.
Он покопался в тюке и извлек на свет черную куртку, сделанную под кожу, на спине у которой красовался в профиль белый череп Мертворожденных с черным символом Анархии на затылке. Кейранд не без труда снял свою старую истертую курточку, подошел к Гаротону, взял у него новую одежду. Куртка сидела прекрасно, но что-то подсказывало парню, что греть будет ненамного лучше, чем старая. Ну, что ж, зато стильно и по размеру.
— Красавчик, — прокомментировал Гаротон, ухмыльнувшись.
Мальтер, тем временем, взял у Кейранда старую вещицу и, непринужденным взмахом руки, бросил её в костер. Шарн молча смотрел, как она плавится, кипит на палках, пузырясь и источая вонь горелой пластмассы, вместо положенного живому существу крика. С ней горел и оставленный за спиной дом, в лопающихся пузырях сгорала оставленная им мать, её собутыльники танцевали в струях зловонного дыма. А в грудь самого Кейранда теперь вцепилась крепкими согревающими объятиями новая жизнь – жизнь Мертворожденного.
— Чего завис, новичок? – усмехнулся Мальтер, взяв мальчика за плечо.
Кейранд вздрогнул и обернулся. Его собратья уже разобрали куртки и широко улыбались, явно довольные приобретением.

Через какое-то время они всей компанией сидели у костра и непринужденно веселились.
— Кстати, мы же еще вот что прикупили, — сказал Мальтер, копаясь в карманах своей старой куртки, — А, вот!
Он достал пачку сигарет. Совсем новую, еще в прозрачной упаковке. На красной коробочке золотыми буквами была надпись: «Алая заря». Цинтлер с Кейрандом восторженно переглянулись.
— Ну что, хотите попробовать? – усмехнулся блондин, — Мы ведь теперь абсолютно свободны, не так ли? Не признаем никаких авторитетов, и никто не имеет права ставить нам запреты.
— Да что ты тянешь? Хотим, конечно! – воскликнул Гаротон, вырывая у друга из рук пачку и начиная распаковывать её.
— А вы раньше такое не пробовали? – спросил Кейранд.
— Не-а… Но это же дико интересно, да? – сказал Цинтлер, — Чур, я следующий!
Гаротон наконец справился с упаковкой, достал сигарету, засунул её себе в рот, взял из костра палку и стал прикуривать от горящего конца, пока остальные восхищенно смотрели на него. Раскурив сигарету, тот откинулся на спинку скамейки и выдохнул дым, как самый настоящий профессионал, смотря на друзей свысока. Потом небрежным жестом протянул пачку Цинтлеру. Тот последовал примеру предшественника. Затем свою сигарету по праву старшинства получил Мальтер, и только после него еще «зеленый» Кейранд.
Сигарета быстро занялась, Шарн затянулся, рот и легкие его наполнил густой дым. Спустя много лет он осознал, что курил полное дерьмо, начиненное черт знает чем, но только не анкселским трицветом. Но в тот день вкус показался ему приятным, мозг окутала теплая волна никотинового дурмана, он почувствовал, что расслабляется, стало приятно.
Некоторое время Мертворожденные просто сидели и курили, наслаждаясь процессом и упиваясь осознанием собственной свободы. Но потом Кейранд вспомнил об одном вопросе, который очень давно его интересовал.
— Ну что, Цинтлер, расскажешь наконец, что с твоей рукой?
— Ох, ты ж сука! — всполошился Гаротон, бросаясь к оставленному было тюку, — Цинтлер, мы же тебе купили бинтов, да еще какой-то х*рни, чтобы всё зажило быстрее. Держи.
— Ага, спасибо… — ответил лидер банды, беря из рук Гаротона упаковку бинтов и какую-то баночку, очевидно, с мазью, — Что с рукой, Кейранд? Да, всё просто. Два пальца на левой руке у меня почему-то росли… Неправильными. Кривыми, уродливыми, недоразвитыми. Видимо, какой-то… Как это называется… Врожденный дефект, вот!.. Я сам их себе отрубил ножом, когда мы с Мальтером и Гаротоном основали банду.
— Зачем? – шокировано вымолвил Кейранд.
— В знак того, что отрекаюсь от своего ущербного прошлого, — спокойно ответил Цинтлер, — Ну и, чтобы показать остальным, что я достоин занять место лидера, но это уже пятое-десятое… Вот так…