ОЖ:ГМ. Глава III. Звери (Глава 4)

«Не подадут, не пощадят,
На гроб земли не бросят горсти,
Друг друга поедом едят,
Хрустя, обгладывают кости»
Король и Шут – Добрые люди.

Следующие полгода Кейранд провел в банде Мертворожденных. Он учился работать в команде, вместе с соратниками придумывал стратегии и трюки, как можно с меньшей отдачей сил обокрасть какую-нибудь лавку или ларек, а потом вместе с Гаротоном, Мальтером и Цинтлером испытывал придуманное на практике. За прошедшее время, Кейранд ни разу не пожалел о своем вступлении в банду и даже не думал возвращаться домой. Конечно, до сих пор бывали голодные периоды, до сих пор взрослые могли поймать и избить на улице просто для того, чтобы выпустить пар, а, чтобы не умереть от холода, приходилось постоянно искать горючие материалы для костра. Выживание продолжалось, но теперь Шарн был не один, и это грело ему душу.

И вот однажды, летом того же года, когда Кейранд стал Мертворожденным, наступил очередной голодный период. Денег у банды не было, достать еды долгое время не получалось. Цинтлер в такой ситуации поступил просто – разделил членов банды на две пары (Кейранд-Гаротон, сам Цинтлер и Мальтер) и приказал выйти на улицы и возвращаться либо с едой, либо после того, как закроются все лавки и магазины, и возможности что-либо своровать уже не останется.

Но это мало помогло. За три дня удалось найти лишь два средних беляша, да маленькую пачку крекеров. На четверых человек. Разумеется, добытое разделили поровну на всех, но этого было мало, чтобы утолить голод.

— Да что же это, Шарн, за невезуха… — вздохнул Гаротон, идя по раскаленному словно ярость Медеи асфальту.

Шел четвертый день вынужденной голодовки, Кейранд и Гаротон отправлялись на очередной рейд по местному рынку. В этот раз они специально выбрали район как можно дальше от того, где имели счастье жить. Эти места парни не знали, но это возмещалось одним большим плюсом: их тут тоже никто не мог узнать. Хотя, возможно, плюс этот не был столь огромным – понять, что молодые оборванцы зарабатывают на жизнь кражами, было не так-то сложно. Просто потому, что всем анкселским детям так или иначе приходилось воровать, а по этим двум друзьям было явно заметно, что живут они самостоятельно, без помощи родителей. Тем более, из-за отсутствия денег о посещении общественных бань Мертворожденным пришлось забыть, так что теперь и пахло от них весьма мерзко. Оставалось только надеяться, что вид курток из кожзама, которые для многих нищих были если не предметом роскоши, то привилегией немногих, пустит немного пыли в глаза продавцам и те подумают, что мальчишки располагают деньгами и пришли покупать, а не воровать.

Но, эта надежда не оправдалась. Продавцы может и верили «престижным» курткам Кейранда и Гаротона, но для верности держали руки кто на рукояти пистолета, кто на боевом ноже.

— Какой-то престижный райончик, — недовольно цокнул языком Кейранд, — У наши торгаши ограничиваются палками и прочей х*рней.

— Да… Но у «наших» торгашей — вот, сука, незадача – удивительно хорошая память на лица, — мрачно заметил Гаротон, — Несчастному Мальтеру вчера чуть череп не раскроили, хорошо уклониться успел.

— Ну да. И попал под другой удар, теперь блюет второй день, несчастный, еще и ноги заплетаются так, что едва в дверь попадает.

— Сотрясение… Легко отделался.

— Хорошо всё-таки, что Цинтлер приказал ходить парами, — вздохнул Шарн, — Если бы Мальтер пошел на рынок один, сегодня мы бы его уже хоронили. Пойманных воров на Анкселе не щадят…

— Твоя правда… О!

Голубые глаза Гаротона оживились, губы растянулись в улыбке, обнажая желтые, третий день не чищенные зубы.

— Посмотри-ка сюда, друг, — сказал он, кивая на одну из лавочек, — Не все эти зажравшиеся выродки скопили денег на огнестрел, да на ножи.

У одного из продавцов, огромного жирдяя с совершенно безумными черными засаленными усами, в грязном запачканном черно-желтыми пятнами фартуке действительно не было видно ни ножа, ни пистолета. Зато была железная арматура.

— Немаленькая у него штукенция в руках, — заметил Кейранд.

— Ну и что? Зато жопа у него настолько жирная, что нас с тобой он х** догонит. Что он там хоть продает? Беляши? – Гаротон прищурился, пытаясь издалека рассмотреть прилавок, — Господи, что может быть прекраснее после трех дней голода? Давай думать, как его облапошить побыстрее, чтобы не получить арматурой по хлебалу.

— У кого хлебало, у кого лицо, — усмехнулся Шарн, — Чего тут думать? Видишь вон там, неподалеку, какой-то магазин, постройка такая, невысокая.

— Ну.

— Сейчас идешь, заворачиваешь в переулки, незаметно обходишь лавку и выходишь к ней с другой стороны. По дороге поищи камешки, или подобную хрень. Как выйдешь к лавке, начинай бесить эту усатую свинью, бросайся в неё всяким дерьмом. Он за тобой погонится, а ты запрыгнешь на мусорный бак, с него сможешь зацепиться руками за крышу магазина и залезть туда. Ублюдок сделать ничего не сможет, зато, пока будет отвлекаться на тебя, я избавлю его от необходимости продавать такое безумное количество пирожков.

— Шарн, в тебе умирает великий ворюга, — усмехнулся Гаротон, потрепав друга за плечо, — Отличная идея. Я в деле.

Кейранд посмотрел на него свысока.

— Ну и уе**вай, чего встал?! – скомандовал он наигранно хриплым, прокуренным голосом

— Есть, начальник!

Гаротон скрылся во тьме подворотен, а Кейранд стал ждать. Он глубоко вздохнул и легкие его наполнились отвратительной вонью, исходящей от прилавков. Из всего этого букета вопиющей мерзости он прекрасно распознал один яркий оттенок – запах гнилого мяса. Еще пахло чем-то похожим на мочевину. Вонь была настолько мерзкая, что отбивала всякое желание есть даже у голодающего. Парень молился только о том, чтобы добытая ими сегодня еда всё-таки усвоилась желудком, а не вышла непереваренной наружу, воняя еще хуже прежнего.

Но тут он увидел Гаротона, подбиравшегося к лавке с другой стороны, и отвлекся от размышлений. Тот злорадно улыбался и был явно возбужден. Едва выйдя из подворотни, он принялся кидаться в усача какой-то гадостью. Тот, прежде смотря замасленными глазами на четырнадцатилетнюю девочку, стоящую у уличного фонаря, заоглядывался, ища глазами, откуда в него летят камни и прочий собранный пареньком мусор.

— Я здесь, идиот, ты… — далее Гаротон, известный своей невероятной фантазией по составлению матерных оборотов речи, выдал огромное предложение, приличным в котором были только предлоги.

Продавец запыхтел, как бык, которого вывели на корриду. Крохотные глаза загорелись злобой, арматура поднялась с асфальта, приходя в боевую готовность.

— Недоносок ты сраный, иди сюда! Я тебя поучу вежливости, сука немытая!

— Че так разорался, чмо жирное? – усмехнулся в ответ парень, — Или я оскорбил твои чувства? Хочешь преподать мне урок? Так догони, если еще можешь нести вес собственной жопы!

Усач бросился к Гаротону, но, естественно, тот сразу сорвался с места и через пару секунд был уже на крыше и кидался камнями в продавца сверху, оставаясь полностью безнаказанным.

«Пора», — подумал Кейранд подходя к прилавку.

Он быстро достиг лавки, схватил со стола один из пластиковых пакетов и стал быстро складывать туда беляши, пирожки — всё, до чего мог дотянутся. Остальные продавцы со скукой в глазах наблюдали за ним, не желая помогать усатому коллеге. Действительно, зачем суетится? Воруют ведь не у них. А Кейранд всё складывал еду в пакет, ловя себя на мысли, что никогда в жизни так не радовался свойственному анкселам эгоизму. Глаза его горели жадным огнем. Наконец-то еда. Хоть какая-то…

«Черт, время кончается», — подумал он, бросив взгляд на Гаротона, — «Ладно, этого хватит»

Шарн махнул рукой другу и хотел уже бежать. Он уже развернулся, как вдруг за спиной раздался страшный звук, похожий на тихий животный стон. Зазвенела цепь, Кейранд услышал шорох увесистого тела, поднимавшегося с земли. Прервавшийся было стон раздался снова, но теперь парень услышал нечто другое. Раскатистый, набирающий громкость рык.

Шарн обернулся. За его спиной стояло кошмарное чудовище. Огромная черная бойцовская собака. Она скалилась, так что Кейранд мог во всех подробностях рассмотреть огромные желтые клыки размером с большой палец. Зловонная слюна капала с губ зверя на асфальт. Её крохотные глаза горели злобой, блестящая черная шерсть переливалась на солнце, демонстрируя огромные играющие мышцы.

Кейранд вдруг понял, что это его конец. У него не было шансов убежать от этого зверя, а если он и будет так стоять и дальше, продавец подбежит к нему и проломит голову арматурой.

Только мальчик успел об этом подумать, как жирдяй обернулся, услышав рык собаки.

— Ах вы, двое выб**дков! – заорал он и бросился к прилавку.

— СТОЙ! – в отчаянии закричал вслед ему Гаротон, до этого с ужасом смотря на черного зверя.

Кейранд очнулся и ринулся прочь, у него было несколько секунд, прежде чем продавец отстегнет ошейник своего питомца от цепи. Он бежал, лихорадочно ища глазами, куда можно вскарабкаться, где спрятаться, но не видел ничего. Мозг отчаянно отсчитывал секунды.

А потом он услышал едва различимый звук – цепь упала на землю. Ликующий лай зверя, несколько секунд тяжелого дыхания за спиной, а потом нечто огромное ударило его по спине с такой силой, что худое слабое тело Кейранда отбросило на асфальт. Он застонал от боли, хотел встать, но успел только перевернуться на спину, как собака набросилась на него сверху и накрепко прижала своими пудовыми лапами к асфальту. Инстинктивно он закрыл лицо рукой и тогда зверь схватил его за предплечье. Кожа, покрывавшая рукав куртки застонала, сжимаемая сильными челюстями как стальным прессом. Острые зубы без затруднений перегрызли её, а там дело было за малым.

Через мгновение Кейранд закричал от невыносимой боли, на асфальт хлынула кровь из перерезанных собачьими зубами сосудов. Горячая кровь заливала ему грудь, собака разъяренно мотала головой, разрывая ему плоть и причиняя еще больше страданий. В глазах чудовища читалось удовольствие охотника, поймавшего добычу. Челюсти смыкались всё сильнее. Оставалось перекусить кость – и на ужин будет пусть и тощая, зато совершенно свежая молодая рука.

Но тут псине пришлось отвлечься – в неё попали камнем. Зверь отпустил руку Кейранда и повернул морду назад.

— ОТПУСТИ ЕГО, ЖИВО, ГРЯЗНАЯ СУКА! – закричал на неё обидчик.

Кейранд узнал Гаротона. Забыв о продавце, тот спустился с крыши и кидался в собаку тем, что раньше доставалось продавцу.

«Идиот, надо было бежать…», — подумал он, задыхаясь от давления на грудную клетку, и пытаясь хоть как-то зажать чудовищную рану на руке, — «Что ты теперь будешь делать? Камешки не впечатлят её, когда она разгрызет тебе глотку… А-ах, сука, как же больно… Пусть всё это прекратится, пожалуйста… Пожалуйста…»

— ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ, МАТЬ ВАШУ?! – вдруг раздался чей-то незнакомый крик.

Не успел Шарн ничего понять, как раздался грохот. Собака сразу рухнула на бок. На мгновение забыв о боли, Кейранд повернул голову. Зверь лежал мертвым, половину его головы разнесло на мелкие ошметки. Последовавший за этим крик продавца парень услышал лишь частично, Гаротон тут же подбежал к нему и стал поднимать на ноги.

— Вставай, Кейранд, давай… – торопил он его.

— Что…

— Я не знаю! Там какие-то хрены с огнестрелом! Пошли! Они на другой стороне дороги, пока будут добираться сюда, успеем уйти.

Кейранд с трудом поднялся на ноги, и они с Ретаром поспешили прочь, насколько это было возможно.

— Эльза! Родная, нет! – закричал продавец, склонившись над трупом собаки.

Но Гаротону было всё равно на его стенания. Важно было уйти, спрятаться, как можно скорее, пока Кейранд не ослабел окончательно. Он бросил взгляд на землю и грязно выругался – кровь продолжала хлестать из кейрандовской раны, оставляя следы на асфальте.

— Стойте! – услышали они крики стрелков далеко за спиной, — Мы хотим помочь!

— Ага, конечно… — злобно прохрипел Гаротон, волоча раненого за собой, — В гробу я видел эту помощь.

— Парень! Я не шучу, остановись! Ты же угробишь своего друга!

Похоже, стрелки пытались перейти дорогу на красный свет, что было сделать не так-то уж просто с таким потоком машин.

— Сам подумай – как ты ему поможешь?! Он подохнет сегодня же с такой раной.

— Заткнитесь, ублюдки, — процедил мальчик, упорно ведя Кейранда вперед.

Они ушли довольно далеко, но раненый слабел. Он едва волочил ноги, теперь Гаротону в буквальном смысле приходилось тащить его на себе. Кровавые следы их выдавали, а ведь те парни были абсолютно здоровы и могли нагнать их в любой момент.

— Сука! – выругался Гаротон от безнадежности.

Крики стрелков приближались, они заканчивали переходить дорогу. Торгаш вдруг очнулся. Увидев их, он взревел и поднялся на ноги.

— Вы, ублюдки! Это вы, вы убили её! Мою Эльзу! Только вы! – закричал он, бросаясь на них с арматурой.

«Отлично, это их задержит», — подумал Гаротон, идя дальше во тьму подворотен.

— Сука! – закричал стрелок, — Стреляй!

Раздались новые хлопки. Тот боров, видимо, был крепким, Гаротон услышал по крайней мере три выстрела.

.
Ретар никогда не был глуп. Он понимал, что их найдут, но сдаваться не желал. Побегав глазами по сторонам, он увидел какое-то старое здание и поволок Кейранда туда, выбил плечом дверь и вошел внутрь. Они оказались в помещении, один в один похожем на то, где располагался их дом, только совсем необжитое, заброшенное. Гаротон повел друга к ближайшей стене, осторожно посадил его на пол и сам сел напротив, рассматривая рану Кейранда. Оценив повреждения, он шепотом выругался. Рука Шарна выглядела отвратительно, рана была поистине кошмарной. Наполовину резанная, наполовину рваная, настолько глубокая, что Гаротон мог разглядеть белую кость. Она была совсем свежей, но рука Кейранда уже сильно опухла. Раненый еще был в сознании, смотрел пустым взглядом в одну точку, уже понимая, что это конец. Ретару хотелось выть в отчаянии. Их найдут через минуту, а он не мог ничего сделать – ни облегчить другу страдания, ни спрятать его от тех парней.

— Шарн, всё хорошо, ты только держись, — зашептал он, отрывая кусок ткани от собственной футболки, — Главное вытерпи, а там я найду выход, обещаю…

Он завязал оторванную ткань на предплечье Кейранда и затянул её как можно крепче. Раненый даже не трепыхнулся. Похоже, боли он уже не чувствовал. Он выглядел совсем больным, лицо посерело, на коже выступал пот.

— Этих двоих пока не слышно… — сказал Гаротон сам себе, — Может, они отвязались…

«Да даже если и отвязались, что делать теперь?», — подумал парень, смотря на друга.

«На умирающего друга», — раскаленной стрелой пронеслась у него в голове страшная мысль, — «Он умрет. Что бы ты не сделал, тебе не удастся это предотвратить. Посмотри правде в глаза – вы оба нищие, у вас нет друзей с медицинскими навыками, сами вы тем более ничего не умеете. Он умрет, конечно умрет. Ты — наивный идиот, если думаешь иначе.»

«Не умрет. Не позволю…», — подумал Ретар, — «Если надо будет, на собственной спине дотащу его до штаба, а там, вместе с Цинтлером и Мальтером что-нибудь сообразим…»

«Он окоченеет, пока ты донесешь его до дома. К тому же, ты слишком голоден и слаб, чтобы волочить с собой такой груз, тем более, так далеко.»

Гаротон ничего не ответил внутреннему «я». Он протянул руку и стер со лба Кейранда пот. Тот был мерзким. Липким и холодным. Голова Кейранда безжизненно качнулась. Его зеленые глаза выглядели потухшими.

— Держись, Кейранд, держись…

«Да, до штаба я его не донесу… Придется оставить здесь, а самому бежать со всех ног до друзей… Черт, а вдруг ему станет хуже, и рядом не окажется никого, кто не смог бы ему помочь?.. Сука!.. Выбора нет. Или сидеть тут рядом до посинения, пока он не умрет прямо здесь, у меня на глазах, или бежать за друзьями и тогда у Кейранда будет хотя бы крохотный шанс…»

Он нервно кусал губы, смотря на друга. Ему страшно не хотелось оставлять Шарна в таком состоянии. Кожа у него стала совсем ледяной, он часто и неглубоко дышал. Еще немного и потеряет сознание. И что тогда?

— К-кейранд… — всеми силами сдерживая дрожь, пролепетал Гаротон, — Послушай…
Он взял его за здоровое плечо и осторожно поднял голову за подбородок. И тут же опустил её, трясясь от ужаса и беззвучно рыдая. В глазах Кейранда он уже не увидел разума, только мольбу об избавлении. Шарн уже не видел перед собой никого и ничего, он не слышал Гаротона.

«Холодно… Почему так холодно…» — думал он, уставившись, как прежде, в одну точку, — «Ничего нет, кроме этого холода… Я замерзаю. Замерзаю, как тогда… Согреться, нужно только согреться… Развести костер или выйти… выйти на солнце… Я должен встать… Почему… Почему не получается…»

Он хотел позвать Гаротона, но онемевшие губы едва шевелились и не выдавали ничего, кроме едва слышного прерывистого хрипа. Ретар вскочил, ринулся к Кейранду и закрыл тому рот рукой.

— Нет, не говори ничего. Не трать силы. Ты слышишь меня, Кейранд? Слышишь? Я… Я сейчас что-нибудь придумаю, обещаю! Я помогу тебе! Только потерпи чуть-чуть.
Но тут за дверью послышались шаги.

— Они здесь, Дират! Спрятались внутри, — раздался голос одного из стрелков.

— ОСТАВЬТЕ НАС В ПОКОЕ, УБЛЮДКИ! — не стал дожидаться, пока они войдут внутрь Гаротон, — ЧЕГО ВАМ ЕЩЕ ОТ НАС НАДО?! ОН УМИРАЕТ, ВЫ ДОВОЛЬНЫ?! ТАК УЕ**ВАЙТЕ ОТСЮДА НАХЕР! ЧТОБ ВЫ ВСЕ ПЕРЕДОХЛИ, ГРЕБАНЫЕ УРОДЫ!

Стоило ему замолчать, как дверь вылетела из проема. Парни вошли внутрь. Первый из них, тот, что шел впереди, подошел к Гаротону и влепил тому крепкую пощечину.

— Хватит истерить, дурак малолетний! Мы ничего плохого сделать не хотим. Ты бы уже лежал на асфальте с дырой в башке, если бы…

— Заран… — серьезным голосом окликнул его напарник, склонившийся над Кейрандом (похоже, тот самый Дират).

Заран отпустил Гаротона и сам повернулся к раненому. Присел на корточки и вздрогнул, взглянув на рану.

— Сука…

— Было из-за чего истерить, — заключил Дират, — Парню конец через пару часов. Если повезет.

— Эй, ты меня слышишь? – Заран стал щелкать пальцами перед лицом Кейранда.
Тот почти не реагировал. Если Кейранд и видел его, всё равно уже не был способен что-то понимать.

— Ты издеваешься друг? Не видишь, в каком он состоянии? Да он сейчас имени своего не вспомнит. Давай лучше думать, что с ним делать… — задумчиво произнес Дират, — В больнице ему не помогут. Увидят, что он одной ногой в гробу и решат не тратить дефицитные лекарства и собственные силы на «безнадежный» случай… Зашить рану ему мы можем, но он всё равно умрет от кровопотери, ему нужно переливание. Плюс, я не удивлюсь, если скоро этот чертовый укус потонет в гное.

— Собака была породы Элькартис, они известны своей нечистоплотностью. Так что будет и инфекция, и гной, и прочие радости жизни, — добавил Заран.

— Вы, сука, сюда рассуждать пришли?! – разозлился затихший было Гаротон, — Я, б**ть, вижу, что всё плохо! Вижу, что ему осталось… Недолго… Так, может, заткнетесь и поможете?!

— Сопляк, тебе еще раз вмазать? Ты видишь, мы думаем?! Раз такой умный – предложи что-нибудь. А нет – заткни свой поганый рот, матершинник несчастный! – повысил на него голос стрелок.

— Заран, не кипятись Парень в шоке, естественно, что слова не выбирает. Не обращай внимания…

— Я знаю, как помочь, — вдруг проговорил Гаротон.

— Интересно, — усмехнулся Заран, — Давай, выкладывай.

— Тут, за десяток километров от города, живет ведьма…

— О, Господи, — безнадежно вздохнул стрелок, — Так чего далеко ходить, парень, давай твоего друга к гадалке отнесем. Глядишь, наворожит чего-нибудь.

— Заран, заткнись. Мальчик… Как тебя зовут, кстати?

— Гаротон.

— А твоего друга?

— Кейранд.

— Хорошо… Расскажи-ка про ведьму подробнее.

— Ну, она такая, старая, как говорят. Слепая на один глаз. Слышал, если она какого-нибудь нищего с собой заберет, тот уже никогда не захочет вернуться домой… Говорят, она умеет быть милосердной… Может, она согласится помочь… Что еще остается? – проговорил Гаротон, не отрывая взгляда от раны Кейранда.

— Кажется, я знаю, о ком ты… — проговорил Дират, — Да, тоже слышал о ней.

— Друг, ты серьезно? – Заран посмотрел на спутника, как на идиота.

— У нас примерно час-полтора. Как раз успеем привезти этого бедолагу за город к той ведьме. Может, у неё получится его вытащить. А если нет… Что он умрет за городом, у неё на руках, что здесь, на холодном полу… Я бы рискнул. Заран, сиди с пацаном, я пойду, возьму машину напрокат. Следи, чтобы этот Кейранд не откинулся раньше времени.