Серко

— Серко пропал.

Бабка Физа стояла возле колышка, держа конец оборванной верёвки.

Дед Вова воткнул топор в колоду.

— Да, куда он денется? Курит, наверное, в шиповнике.

Бабка Физа настаивала.

— Если бы курил, я дым чуяла.

— Щас, покурит и придёт. Куда он денется, — повторил дед Вова. – А у тебя коза сбежала.- Дед Вова показал пальцем на верёвку.

— Коза не ребёнок. Вернётся. А ты иди, найди мальца. Как бы, не случилось чего.

— Тоже мне малец. Двенадцать полноценных годов. Да, я в его время…

— Ступай, — оборвала его баба Физа. — Вся деревня знает, что ты в двенадцать лет вытворял. Стыдоба. Дал же бог такую маяту на всю жизнь.

— А чего не бросишь? – с ехидцей подковырнул дед.

— А вот щас глиняшку возьму и брошу. Давно рука чешется. Доведёшь до греха.

— Ну, до греха вести далеко не надо. Вон сеновал рядом…

Дед Вова осёкся под тяжёлым взглядом жены.

— Где мои очки?

— В курятнике

— С чего вдруг?

— А где оставил там и лежат.

— Я деньги в кармане вчера оставил. Что-то не лежат деньги в кармане-то.

— Ну, поговори, поговори, — погрозилась бабка Физа.

Серко – сынучок, что-то среднее между: сын и внучок, как называл его дед Вова. По всем документам Серко приходился им внуком, но так как жил мальчуган со стариками с самого рождения, что стал вроде сына. Да и бабка была не против. Отца у Серко никогда не было. Нет, разумеется, он существовал, но дочь ничего не рассказывала, поэтому ни бабка, ни дед, а тем более мальчуган ничего о нём не знали. И смирились с этим и жили.

Дочь же, в поисках лучшей жизни, оставив трёхлетнего малыша на попечении стариков, исчезла, как в воду канула. Так и жил Серко со стариками.

Дед Вова вышел на улицу. Ватага пацанят запускала воздушного змея. Змей, размером с небольшую крышу, никак не мог подняться ввысь. Дед по-доброму спросил про Серко. В азарте доброту никто не воспринял. Тогда он сменил тактику. Взял в руку камень и, замахнувшись в пробегающего мальца, сурово спросил:

— Серко не видел? Стой, прокажённый, сейчас гранату кину.

Мальчуган остановился, как вкопанный.

— Он на телеграфе с матерью разговаривает.

— А вы чего же не дождались?- сдвинул брови дед Вова.

— Мы ждали. Долго ждали. Он слезть не может.

— Вот оно, наше светлое бездушное будущее,- подумал дед. – Даже и умирать завтра не страшно. Лучше сегодня.

Телеграф — самая высокая сосна. Кто и когда пустил слух, что если залезть на эту сосну, то можно разговаривать с кем угодно, хоть с Господом Богом. И чем выше — тем наверняка тебя услышат.
Сколько лет сосне никто точно не знал. Приезжали учёные, долго измеряли, скоблили кору, увозили на исследования и пришли к выводу, что дереву от трёхсот до четырёхсот лет. Когда дерево стоит больше двухсот лет, то точный возраст определить невозможно, поэтому называется примерный возраст дерева. Так объяснили учёные свои расчёты. Впрочем, старожилы называли такой же возраст без всяких исследований.
Многие смельчаки пытались залезть на верхушку сосны. Самые удачливые, рассказывали о непередаваемых ощущениях, менее удачливых хоронили с почестями.

Дед Вова подошёл к сосне, присел к корням. Закурил не спеша. После второй затяжки бросил вверх:

— Серко, там, что ли?

-Чего, дед?

— Бабка шаньги напекла. Без тебя не даёт.

— А шаньги с творогом?

— С творогом, — согласился дед.

— Тогда слажу.

Прошло пять минут. Дед докурил папиросу, затушил, покашлял.

— Что, Серко, притих?

— Не могу, деда.

— Это ничего. Ты не спеши. Потихоньку.

Дед говорил тихо спокойно, будто они с внуком сидели с удочками на берегу реки плечо к плечу.

— Деда, я сикать хочу, раздалось с верху.

— Это нормально. Давай.

— А если на тебя?

— Ты речку видишь?

— Да, дед, вижу.

— Тогда ссы. Не бойся. С такой высоты ни одна капля не упадёт на землю. Ветки помешают.

— Ты откуда знаешь?

— Знаю…

Сверху закапало.

— Снайпер, б…, — дед Вова отряхнулся.

Ветер мял в своих объятиях верхушки деревьев. Не брезговал и кустарниками.

— Дед, не могу.

— Чего не можешь?

— Слезти.

— А залесть смог?

— Смог.

Дед Вова прикурил новую папиросу.

-Дед, чего молчишь?- послышалось сверху.

— Думаю.

— И долго?

— Что долго, думать буду?

— Нет. Долго мне здесь сидеть?

— В какую сторону сидишь?

— В сторону села.

— Уже не плохо. Давай сделаем так. Ты не смотришь вниз и выполняешь все мои команды. Понял?

— Понял.

— На стволе есть отметина?

— Есть. Слова: Спаси и сохрани.

— Всё правильно. Попробуй лечь на пузо. Тогда правой ногой ищи опору. Там должна быть ветка. Давай, осторожно только. Нащупал?

— Да.

— Смело ставь вторую ногу. Ветка под тобой толстая. Никуда не денешься.

Дед сделал паузу, чтобы Серко выполнил команду.

-Теперь слушай дальше. Справа, чуть пониже, сучок. Хватайся за него смелее и правой ногой, чуть правее нащупай ветку. Нашёл?

— Да, дед.

— Ставь вторую ногу и перехватывай руки. Ты уже почти на земле. Но сначала передохни.

Дед достал третью папиросу. Прикурил непослушными руками.

— Давай дальше. Дальше будет проще. Ветки пойдут чаще. Ступай смелее на две ветки вниз и перехватывайся руками. Но только две. Повтори.

— Только две ветки.

— Давай.

Дед замолчал, прислушиваясь к каждому шороху.

— Готово.

— Молодец, Серко. А вот теперь будет самое трудное. Подойди ближе к стволу. Нащупай правой рукой чуть пониже и в стороне ветку. Нащупал?

-Да.

— Теперь держись правой рукой за неё крепко, а правой ногой ищи ветку под ней. Нашёл? Чего молчишь? Нашёл?

— Нашёл.

— Теперь смелее перешагивай второй ногой и перехватывай руку.

Дед выждал время.

— Получилось?

— Получилось.

— Ну, как, страшно?

— С тобой нет.

— Поехали дальше. Сейчас смело спускайся на три ветки вниз. Они под тобой на близком расстоянии. И считай в слух.

— Раз… два…три, — голос Серко дрожал.

Выдыхается малец, — подумал дед, — да ничего, немного осталось.

Дед, я всё.

— Молодец. Теперь левой рукой ищи рядом ветку, левой ногой – другую, которая ниже. Перемещайся. Аккуратно пролезь головой под веткой и повернись лицом в другую сторону. Как перейдёшь, дай знать.

Дед снова закурил. «Лишь бы у меня голос не задрожал»,- мелькнуло у него в голове.

— Я перелез. Дед, далеко ещё. Я устал.

— Да совсем близко. Ещё немного и ты мою лысину увидишь. Давай теперь смело ещё на три ступеньки вниз.

Только не спеши. И вслух…

— Раз…два…дед, я зацепился.

— За что там можно зацепиться? Нет там ничего. Чем зацепился?- у деда вспотела лысина.

— Штанами… Карманом…

— Рви к чёртовой матери штаны. Это, наверное, небольшой сучок.

— А бабка ругаться будет.

— Тогда я пошёл, — схитрил дед. Раздался треск материи.

-…три…

— Вот и молодца. А теперь, сынучок, можешь посмотреть вниз. Видишь лысину деда?

— Вижу.

— Ветки все видишь? Тогда сам спускайся. А я тебя приму.

Через десять минут Серко сидел в объятиях деда и тихо скулил. Дед дымил папиросой и гладил его по голове.

— Ничего, ничего, поплачь, герой. Может, курнёшь? Поможет.

— Я же не курю, — всхлипывая, ответил Серко.

— А то мы с бабкой не знаем. Сейчас можно.

Серко дрожащими руками взял папиросу и сделал неумелую затяжку. Тут же поперхнулся и закашлялся.

— Не, деда. Я теперь никогда курить не буду.

— И это правильно, — одобрил дед.

— А ты чего на сосну-то полез?

— С мамкой хотел поговорить. Скучаю я, а от неё ни слуху, ни духу. Хоть бы приехала, хоть бы письмо написала. За что же она так?

Дед провёл рукой по глазам.

— А всё же ты герой. Точно, герой. Вон, на какую верхотуру залез. А мамка приедет. Она обязательно приедет. Вот услышала твой голос и приедет. Не может, не приехать. Ну, пойдём домой. Бабка заждалась. Ох, и попадёт нам.

— Это уж, точно.

-Только знаешь что, давай-ка ей об этом ничего говорить не будем. Договорились?

— Договорились, — размазывая слёзы по щекам, пообещал мальчуган.

Они шли на расправу к бабке. Но любое её наказание было бы всё равно несравнимо с тем, что оба только что пережили.