Американские горки

С Сашкой Лобановым мы жили в одном доме. В одном подъезде. На одном этаже. Мало того, ходили в один детский сад в одну группу и записали нас в первый класс “А”, в одну и ту же школу. Сидели, правда, на разных партах. Тогда парты комплектовали из ученика и ученицы. Не скажу, что это нам нравилось. На девчонок мы тогда не глядели. Мы, мальчишки, с обожанием глядели на молодую учительницу и давали клятву учиться на одни пятёрки, и иметь примерное поведение. С пятёрками выходило не у всех, с поведением не получалось ни у кого. Потому наших отцов часто вызывали в школу. Считалось, что отцы строже будут подходить к воспитанию ребёнка. Отцы приходили с радостью. Долго разговаривали с молодой учительницей, кивали головой, обещая воздействовать, повлиять, подать пример. Сашкиному отцу стать примером не получилось. Он бросил семью и женился на молодой учительнице. Учительницу уволили, а специально для нас взяли пожилого педагога, которая долгое время была на пенсии, но всегда мечтала вернуться в школу. Мечта сбылась. И этой мечтой были мы.

А Сашка остался в школе и стал лучшим учеником. И это было только начало.
В пятом классе, он уже играл за сборную школу в баскетбол. Мы, тогда ещё пацаны, пинали мяч на пустыре и играли на щелчки, а он участвовал в городских соревнованиях. Он получал грамоты от Спорткомитета и благодарности от директора школы, а мы — синяки и ссадины от соперников, и лечили раны на лбах и ногах подорожником.

К седьмому классу, наши одноклассницы вдруг резко повзрослели и оформились, а мы, мальчишки чувствовали себя неудачниками и только пускали слюни. С девчонками никто не хотел сидеть за одной партой. И только Сашка, вымахнув выше всех за лето, был нашей надёжей и единственным примером для подражания.

А в восьмом классе Сашка застучал. Причём застучал на весь город. Он стал отличным барабанщиком. Его приглашали в профессиональные ансамбли, его звали в джазовые оркестры, его просто звали. Тогда к нему и приклеилась кличка Лобан. И когда по выходным молодёжь стремилась на танцы, первым условием было идти туда, где сегодня лабает Лобан.

Мать, конечно, запрещала ему играть в ресторанах. Но увлечение музыкой поощряла. Причём с учёбой у Сашки всё было хорошо. Физика, химия, математика давались ему легко. С учителем английского языка он разговаривал исключительно по-английски, хотя она не всегда его понимала. Нет, мы тоже не понимали, но по выражению лица педагога догадывались.

Сашка вполне мог окончить школу на одни пятёрки. Но после восьмого класса подал документы в техникум. Педагогический персонал был в шоке. Его пытались вразумить, говорили с матерью, однажды завуч даже припугнул, что если не поступит, обратно в школу не возьмёт. Но Лобан был упрям.

Я с ним тогда разговаривал на эту тему. Чего так вдруг?

— Знаешь? – ответил он, — Надоела эта школа. Восемь лет, целых восемь лет ничего нового. Звонок по расписанию, занятия по расписанию. Одни и те же лица. Мне просто стало скучно. А в техникуме новые пацаны, преподаватели. Не классы, а аудитории. Не четверти, а семестры. Ну, и ещё стипендия. Почти взрослая жизнь. Понимаешь?

Что я тогда мог ему возразить?

Сашка не только ушёл из школы, но и поменял место жительства. Мать с отцом к тому времени, разменяли по суду двухкомнатную квартиру на однокомнатную и коммуналку. Поскольку квартира принадлежала отцу, ему досталась однокомнатная. Сашка с матерью съехали в коммуналку. Такая вот арифметика.

Так мы расстались, и дружба наша сошла на “нет”. Правда, иногда я приходил на танцы, где стучал Лобан. Но наши отношения ограничивались только приветствием или кивком головы. Когда Саша сидел за установкой, он вообще мало кого замечал. Но как он играл. Когда ему давали соло, все танцующие замирали в движении и слушали его синкопы и перебивки. А когда солист объявлял: Соло на ударных — (тут специально делалась пауза) Александр Лобанов, — зал приходил в неистовый восторг.

Я учился уже на втором курсе института, когда случайно встретил Саню.

— Привет.

— Привет.

— Как ты?

— Если честно, не совсем. С трудом окончил техникум. В армию забирают.

— Тебя-то за что?

— Не понимаешь. Кому-то Родину надо защищать.

-Ты же не плохо учился? Почему?

— Так получилось. Музыка, шальные деньги. Покатилось как-то всё комом. Два привода в милицию. Вляпался в неприятную историю. Так, что мне лучше в армию.

— Мама, как?

— Надеется, что армия меня исправит.

— А сам, что думаешь?

— Исправит. Там же новые пацаны, режим, Устав, командиры. Не пропаду.

С тем и расстались.

Из армии Сашка написал всего одно письмо. Через полтора года. Писал, что в армии у него всё получилось. Дослужился до старшины. Полное расположение командиров, полное уважение подчинённых. Ещё написал, к осени жди, приеду, гульнём.

Лобан пришёл после Нового года.

— Примешь?

— Заходи, чего спрашиваешь? — Сашка прошёл в комнату.

— Голоден? Сейчас чего-нибудь приготовлю.

— Я — со своим.

Сашка достал из сумки консервы, хлеб, бутылку водки. Молча накрыли стол.

— Давай, по — первой, — предложил Лобан. – Все вопросы потом.

До вопросов дело не дошло. Сашка рассказал всё сам.

Перед увольнением командир части поставил перед ним задачу, проще — дембельский аккорд: Отремонтировать гарнизонный магазин. Поменять полы, поставить новые двери, заменить оконные рамы. Ну, и так, по мелочи: поменять проводку, покрасить стены, потолок и сделать вторые двери. Как сделаешь, — сразу домой. А Сашке дом уже полгода снился.

— К вечеру все товары и прилавки вывезут. Завтра можно начинать. Краску получишь на складе. Я уже дал распоряжение. – Заверил командир.

— Точно вывезут?

— Отставить разговоры.

Отставить, так отставить. Сашка призадумался. Магазин отремонтировать это не полы в казарме стёклышками отшлифовать. Лобан думал ровно минуту. Ответил по форме:

— Есть. Отремонтировать магазин.

Сначала он дошёл до магазина, где солдатики-первогодки освобождали помещение. Работали дружно, но с ленцой. Сержант блаженно курил в тени.
Сашка – старшина построил всех в ряд вместе с сержантом и голосом отца командира мягко намекнул, что если к ужину помещение не будет освобождено… И, просто посмотрел на них выразительным взглядом, от которого многим захотелось написать письмо домой. Мама, забери меня отсюда.

Затем Сашка лично сходил на склад, узнать про краску. Прапорщик? заведующий складом намекнул. Сашка понял и принял все его условия. “За мной не заржавеет. Закончу ремонт, рассчитаюсь”.

— То, цэ добре, — сказал прапорщик и выписал документы.

— Я сейчас бойцов пришлю. Чего резину тянуть.

— Что, стрелка компаса на родину тянет? – Пошутил прапорщик.

— Тянет, тянет. Только не каждому это дано понять.

— Не понял, — ответил прапорщик.

— Вот я об этом и говорю.

После отбоя Сашка поднял всю роту: пять взводов, сто пятьдесят бойцов. Объяснил ситуацию: как только магазин будет отремонтирован, он, старшина, заслуженно отдав свой долг Родине, поедет с почестями домой. Сделал паузу, оглядел сонные глаза солдат и добавил: “А магазин надо отремонтировать к утру. Вопросы есть?”

В армии всегда были юмористы. Такие ротные Теркины.

— К какому утру, товарищ старшина?

Сашка сделал страшные глаза и взглянул на шутника.

— К завтрему.

— Больше вопросов нет, в гробовой тишине ответил тот же голос.

И работа закипела.

Первый взвод отправился на соседнюю стройку добывать доски, рамы и дверные проёмы. Второй взвод на соседний объект за цементом и песком.

-А мешки?

— Майки снимите, проявите смекалку.

Третий взвод начал взламывать деревянные конструкции. Четвёртый – смывал побелку с потолка и шкурил стены. Пятому взводу Сашка дал отбой до трёх часов для покраски помещения.

Утром, когда командир части въезжал в распахнутые ворота, Сашка в парадной форме доложил:

— Товарищ полковник, Ваше задание выполнено.

Полковник оглянулся по сторонам.

— Какое задание?

— Магазин отремонтирован.

— Что, вывеску поменяли?

— Никак нет. Помещение отремонтировано в соответствии с требованиями армейского норматива.

— Ой, что-то ты заливаешь, — полковник нехорошо ухмыльнулся. – Ну, пойдём, показывай, что вы там натворили.

Зайдя в помещение, полковник побледнел от запаха свежей краски, порозовел от качества ремонта и снова побледнел.

— Как? Не-во-з-мо-жно!

— Ваше приказание выполнено, — ещё раз доложил Сашка.

— Молодец! – Похвалил командир. – Я, своё слово держу. Собирайся домой.

А когда Сашка уплетал свой дембельский обед и торжественно, по традиции, нёс посуду к мойке, в часть приехала милиция.

За доски, цемент, оконные рамы и двери на Сашку завели уголовное дело. Ясное дело, дембель отменялся на неопределённый срок. И как говорили следователи, срок грозил не малый.

Но обошлось. Дело замяли. Войсковая часть оплатила похищенное имущество, чтобы не раздувать скандала, а Сашку разжаловали и отправили домой под Новый год. Как сказал полковник: Не себе же, подлец, брал. А магазин отремонтировал.

— Как раз к бою курантов домой успел, — сказал Сашка.

— А, как же мать?

— Я ей отписал, что с друзьями еду домой. Через пять городов. Чего её зря расстраивать? Ладно, проехали.

— Сейчас куда?

— Пока не знаю. На работу, наверное, устроюсь. Я за то время, пока следствие шло, так отдохнул, что хочется всё скорее забыть.

На том и расстались.

Через два года мы встретились случайно.

— Привет, чего знакомых не узнаёшь?

-Сашка? Лобан? Да, как тебя узнаешь? Ишь, как забурел.

Сашка был в дорогом костюме. Идеальная рубашка и галстук придавали уважение. От него пахло дорогим парфюмом и дорогим, не смотря на раннее утро, коньяком.

— Как, чего?

— Сказать честно, в шоколаде. Открыл свою фирму. Денег немеряно. Вожу товары, сдаю на реализацию. Неделю в командировке, месяц отдыхаю. Квартиру купил, машину, ну, и так по мелочи. Женится, вот, надумал. Пора уже.

— Молодца. Я всегда в тебя, Лобан, верил. Ты в жизни не пропадёшь. Да, чего я все так думали.

— Раз так, пойдем, обмоем встречу.

— Тебе хорошо, сам хозяин. А я на работу опаздываю.

— Плюнь на неё. Айда ко мне. С зарплатой не обижу.

— Заманчиво, конечно. Но, как-то прикипел. Так сразу не уйти. И, если честно, не думаю, что это долго продлится.

— Как знаешь. Надумаешь, звони. Телефон прежний.

Сашка поднял руку, остановил машину и помахал мне на прощание.

Я думал, что вряд ли когда увижу Лобана. Но я ошибся.

Спустя два года мы снова встретились с ним. Сашка сидел на скамейке с какими-то мужиками. Неопрятный, небритый, в старых джинсах и вытянутом свитере. Сотоварищи выглядели не лучше. Не смотря на раннее утро, один из мужиков разливал из бутылки какую-то мутную жидкость и передавал по очереди.

— Сашка!

— О, узнал. – Он явно был смущён. – Такие, брат, дела.

— Как это?

— Понимаешь, — Сашка отвёл меня в сторону, жизнь сложная штука. Я в этом на своём примере убедился.

— У тебя же был бизнес? Деньги, квартира, ну, и так, по мелочи.

— Вот, мелочь и осталась. Бизнес загнулся. Ну, подставили меня. Квартиру жене оставил. Что, я не мужик? А, пока вот, существую. Но, я думаю, это ненадолго. Я ещё поднимусь. Кстати, не дашь сто рублей взаймы. Я верну. Обязательно верну. Слово Лобана.

Я дал ему сто рублей, навсегда попрощавшись с деньгами. И снова ошибся.

Где-то через полгода, мы снова встретились с Лобаном. Сашка первым подошёл ко мне.

— Привет. Я же тебе сто рублей должен.

— Замнём, если у тебя проблемы, — ответил я.

— Обижаешь. – Сказал Сашка. – Правда, наличными дать не могу, но хорошим ужином угощу. Пошли со мной.

Мы пришли в какой-то ресторан, где праздновали свадьбу. По дороге Сашка купил небольшой букет и вручил его невесте. При этом сказал такие слова пожеланий, такие комплименты молодым, что нас усадили на самое лучшее место.

После второго тоста, я спросил:

— Это, что, твои родственники?

— Нет.

— Знакомые?

— Да, откуда. Это просто свадьба.

У меня кусок колбасы застрял в горле.

— Так, тебя здесь никто не знает?

— Это же свадьба. Тут мало кто кого знает. Главное, сиди и не дёргайся. Давай, я тебе селёдочку положу.

Свадьба удалась на славу. Конечно, в центре внимания был Лобан. Его тосты завораживали всех присутствующих. А когда сел за барабаны, договорившись с музыкантами, у меня было такое ощущение, что про молодых все забыли. Лобан был на вершине.

— Ну, что, в расчёте? – Спросил Сашка после свадьбы.

— Я тебе ещё должен.

— Забудь и разотри. Лобан слово держит. Ну, давай, пока. Мне ещё даму до дома провожать.

Прошло пять лет. Как я понимаю, многие догадались. Мы снова встретились с Сашкой.

Я стоял на остановке общественного транспорта, как передо мной, как лист перед травой остановился огромный автомобиль. Чуть меньше троллейбуса, которого я ожидал. Правое переднее стекло опустилось, и я услышал знакомый Сашкин голос:

— Чего, стоишь? Садись. Сегодня для знакомых поездка бесплатно.

Я подошёл к машине. Открыл дверцу.

— Ого, я даже не смогу сюда взобраться.

— Дай голову.

Лобан схватил меня за воротник пиджака и втянул в машину.

— Впечатляет?

— Выше крыши, — ответил я, поправляя воротник.

Сзади прогудел троллейбус.

— Ничего, подождёт. Не каждый день таких друзей встречаешь.

И он обнял меня.

— Я смотрю, ты опять в шоколаде.

— Ага. И в шоколаде, и в мармеладе, и в сгущённом молоке.

Сашка протянул мне мобильный телефон:

— Позвони на работу, скажи. Что сегодня не придёшь.

— Не могу. Ты прости, но сегодня много дел. Никак не отпустят. Может, в следующий раз?

— Как говоришь, в следующий раз? Забавно. А, вдруг следующего раза уже не будет? Сегодня я на коне. У меня пять залов игровых автоматов. Дома деньги лежат не считаемые. А, что завтра?

— Нет, мне действительно надо на работу.

— Ладно, поехали. Показывай дорогу.

Сашка лихо нажал на газ и забарабанил пальцами по рулю. Это был всё тот же Лобан. Конечно, он постарел, на висках проявилась седина, на лице появились морщины, но они делали его ещё привлекательнее.

Мы доехали до места.

— Спасибо. Ещё увидимся, — сказал я.

Лобан помолчал;

— Что-то мне подсказывает, что увидимся. Давай. Пока.

Лобан пришёл ко мне в прошлом году. Помятый, небритый, в какой-то старой кожаной куртке.

— Примешь?

— О чём речь? Заходи.

Сашка достал из сумки консервы, бутылку водки, сыр.

— Отметим встречу?

— Спрашиваешь. Я сейчас всё устрою.

Сели за стол. Выпили.

— Ты только ни о чём не спрашивай. Я сам всё расскажу. Вот почему я к тебе пришёл. Ты, наверное, не поймёшь. От меня все отвернулись. Никто такого Лобана и знать не хочет. Это, когда я на подъёме был, друзей было море. Только теперь я понял, что настоящих друзей – единицы. Или их нет совсем. Бизнес мой развалился. Игровые клубы закрыли. Теперь у меня одни долги. И больше ничего. Квартиру оставил новой жене, машину продал, а деньги у меня не долго задержались. Ну, ты меня знаешь.

Я молчал, ибо чувствовал, Сашке надо было выговориться.

— Ты когда-нибудь катался на американских горках? – вдруг спросил Лобан.

— Никогда.

— И я. Но иногда мне кажется, что вся моя жизнь это американские горки. То я поднимаюсь с немыслимой скоростью, аж, дух захватывает, то опускаюсь, что сердце в пятки уходит. Честно скажу, неприятные ощущения. И подъёма, и падения. Только там аттракцион, а у меня жизнь. А, знаешь, почему я к тебе пришёл. Сказать спасибо. Помнишь, в восьмом классе, когда мы играли с восьмым “б”. Ты дал мне такой навес, и я головой забил победный гол. И мы стали чемпионами школы. Я это всю жизнь помнил. Ну, это я так, к слову. А я ещё поднимусь. Обязательно поднимусь. Потому что жизнь моя, как американские горки. Веришь?

— Конечно, верю.

Мы просидели до позднего вечера. Уходя, Сашка снова спросил: Веришь, что я поднимусь.

— Обязательно. Иначе, ты не был бы Лобаном.

— Верно.

Лобан ушёл. А я так и не решился ему сказать, что американские горки всё же заканчиваются не на высшей точке, а после самого крутого спуска у самой земли.