Избранники своей судьбы (Глава 1,2)

ВВЕДЕНИЕ
(мои планы на жизнь и почему они изменились)

Я родился в сельской семье и был единственным сыном у папы и мамы. Рос я обыкновенным мальчуганом, иногда озорничал с детворой из соседних домов, а так, был довольно-таки спокойным и послушным ребёнком. Мама работала на ферме с утра до позднего вечера, в рабочие дни мы виделись с ней мало, я начинал за ней скучать, а на выходные с радостью помогал ей по домашнему хозяйству, лишь бы подольше побыть рядом. Когда вспоминаю то счастливое время, проведённое рядом с мамой, я пытаюсь представить её такой, какой она была. Но все мои тщётные попытки, в ясности увидеть черты самого дорогого и любимого существа, ограничиваются смутными видениями. Пытаясь рассмотреть всё особенно, до мельчайших подробностей, я представляю её карие глаза, с едва заметными морщинами, выражающие всегда одинаковую любовь и доброту. А на фотографии, пожелтевшей от времени, я вижу её счастливую улыбку гордый взгляд, короткие вьющиеся волосы.
Фотографии с папой у меня не сохранилось, но зато помню, с каким интересом проводил с ним время. Я любил наблюдать, как он отвёрткой ремонтировал разные электроприборы, при этом тихо насвистывал весёлые мелодии и, поглядывая на меня, приветливо подмигивал глазом, а когда точил ножи на крутящемся абразиве, мне было интересно смотреть на струившиеся от стали оранжевые искры, напоминающие праздник Новый год с бенгальскими огнями. Ещё, мне нравилось ходить с ним на рыбалку, правда, я не любил просыпаться на заре, но зато всякий раз, когда мы уже спускались к реке, что тихо протекает внизу за нашим огородом под обрывом, я с любопытством прислушивался к звукам окружающего ночного мира и открыл для себя величайшее открытие. Ещё с раннего детства я воображал, что когда ложусь спать, вместе со мной погружается в сон и весь окружающий меня мир, что ночью всё окутывается мраком; все формы живой и не живой материи оживляются лишь только в том случае, если я обращаю на них внимание, когда просыпаюсь по какой либо причине, но вскоре засыпая, я снова перестаю видеть эти формы и они так же, в свою очередь, снова погружаются во мрак. Бывало, я долго не мог заснуть от большого прилива несообразных мыслей о моём существовании и моей связи с окружающим миром, но мой наивный рассудок, на все возникающие вопросы, ответа так и не находил. Я тогда долго всматривался в тёмный угол моей комнатушке, пока мой ум не начал мутнеть, а в моём воображении не начали рисоваться параллели из царства снов.
Но в отрочестве как-то, лежа в постели, я вспомнил вдруг, что сквозь сон не раз слышал лай собаки, мычание коровы и некоторые другие звуки, доносящиеся из глубины деревни. Мой разум тут же осенился свежим открытием и чрезвычайно новые и ясные рассуждения прилили мне в голову с такой свежестью и силой, что я принужден был встать с кровати и подойти к окну. Внимание моё было обращено зияющему полотну ночной деревушки, то есть, распростёртому куполу звёздного неба озарённого серебряным светом луны, проглядывающей сквозь острые гребни чёрных крыш домов и крон могучих тополей, редкие ночные фонари кое-где видны с жёлтыми ореолами, из открытой форточки слышится стрекот множества сверчков. Моё новое открытие довело меня до такой глупости, что я несколько раз закрывал глаза и резко открывал, надеясь врасплох застать пустоту, но ночной мир не изменялся, никаких парадоксальных явлений не происходило, лишь лунный диск уходил куда-то в сторону. Значит, в своих прежних взглядах я ошибался. Моё мировоззрение изменилось в убеждении, что все живые и не живые материи, составляют сложный механизм, а я являюсь лишь мелкой живой частичкой его; и каждая эта частичка, живой и не живой материи, выполняет свою функцию круглые сутки, отсюда вывод, что окружающая меня природа продолжает жить даже в моё отсутствие. С этим открытием в мой разум начали впиваться новые вопросы, да с такой живительностью, что непременно захотелось знать о своём назначении, но они предлагались мне в такой высокой ступени, что наивный ум мой, не был способен уяснить их. И что в детстве, и что в отрочестве, мне хотелось спросить ответа у папы, но почему-то никогда не решался, стеснялся, что для него подобные разговоры окажутся глупой детской затеей. От отвлечённых рассуждений я быстро уставал и откладывал их на потом, да они и сами по себе всегда рассеивались с появлением первых лучей солнца, ослепительно золотивших контуры лиловых облаков, висевших над горизонтом. А отец, мне навсегда запомнил темноволосым с усами и загорелым продолговатым лицом.
Счастливое невозвратимое детство сменилось юностью, где я хорошистом закончил восьмилетку и профессиональное училище, что здесь в райцентре; вдобавок к этим знаниям, я с интересом перенял у отца профессию комбайнёра и готов был начинать самостоятельную жизнь, оставалось пройти срочную военную службу.
Через два года, я вернулся домой с твёрдыми убеждениями на свою счастливую будущность, они состояли в том, что к большим знаниям меня не тянуло, а вполне устраивало полученное образование, при котором я спокойно могу приспособиться к родной земле и вести осёдлую жизнь обычного крестьянина, оставалось только обзавестись семьёй. Но прекрасным планам на моё скромное существование, свершиться было не суждено. Впереди меня подстерегали невероятные испытания, изменившие мою дальнейшую судьбу и унёсшие меня совершенно к иным берегам, о которых я даже и не предполагал, а всё было связано с тем, что рассвет моей молодости совпал со временем перемен. Вступившим в силу новым законам и порядкам сельская жизнь для государства оказалась не пригодна. Река моей жизни столкнулась с плотиной, течение остановилось, я оказался в тупике и безвыходности.
Находясь вдали от центра событий происходящих перемен, я и мои родители толком не осознавали смысла всего творившегося в стране, жили в тревоге и не зря, ведь в итоге, мы оказались за чертой бедности. А за себя мне стало обидно и горько, что в это суровое время не могу стать опорой для своих стариков. Пожалел я и свои годы, мне не хотелось сдаваться и искать спасение в бутылке, как это делали многие мои сверстники, мне непременно хотелось найти новые решения, что бы выйти из унизительного трудного положения. В рассуждениях, я днями бродил по деревушке, общался с соседями и в них видел подобную, безвыходную ситуацию. То разгуливал по улицам в уединении и умствовал на разные темы, и мысленно погружался в философские теории. Сначала я мыслил о составлении новых планов на мою будущность, но ничего не видел пока, а потом мои мысли, снова стали пересекаться с отвлечёнными рассуждениями, в которых я представлял смерть, загробную жизнь, образы наших создателей, внеземную цивилизацию. Все эти трансцендентальные явления рисовались в моём мышлении смутно, ровно на столько, насколько способно вообразить моё мышление, вне опыта. Возникшие вопросы мне были уже знакомы с детства и преследовали меня в юности, они безжалостно осаждали мой рассудок и предлагались всё в той же сложной степени, перед которыми мой ум выглядел совершенно безнадёжным тогда и даже сейчас, в зрелости. Но в те дни, разгуливая по деревне в рассуждениях, я сделал для себя утешительный вывод, что космические дали, постигаемые человеческим умом, преодолеть простому смертному не дано и тот пыл, та страсть и жар с какими представлялись мне эти вопросы, навсегда остыли.
Сосредоточенный в эти истины, я как-то забрёл на территорию гаражей сельскохозяйственной техники. Двухэтажное правление пустовало уже несколько лет, в окнах выбиты стёкла, на заколоченной досками входной двери краска ссохлась и полупилась, а вся прилежащая территория заросла бурьяном, искорёженный асфальт покрылся мхом, природа медленно заметала следы деятельности человека. Я подошёл к поржавевшему комбайну, навечно приколотому к забору, и с грустью смотрел на него. В нём я видел вчерашние сельские будни, рокот тяжёлых мотоциклов с коляской, лязг тракторных гусениц, голоса людей счастливо занимающимися сельской работой, — «Да уж, такие вот дела старик!», — сказал я машине, — «Раз колхоз умер, значит надо ехать в город!».
Мысль переехать в город и начать жизнь с чистого листа пришлась мне, как навязчивая идея. Я не хотел покидать родные места, где чистый воздух пропитан запахом смешанного леса, что за околицей. По осени я любил с родителями собирать грибы и ягоды, а ещё, уединиться на берегу реки с удочкой и сосредоточиться на все отвлечённые вопросы, ответы к которым я никогда так и не находил. Думки о новой жизни нагоняли тоску и грусть, стоило только вспомнить тяжёлый от пыли городской воздух, пропитанный отработанными газами и копотью из заводских труб, как сразу становилось не по себе. Но другого выхода не было, я настроился на новые испытания и учения, чтобы спасти свою жизнь, идти в ногу со временем и не позволить родителям прозябать в старости. В таком вот удручённом состоянии я собрался ехать в город. А дальше, со мной произошла необычная история, которую я решил поведать вам спустя много лет. По стечению обстоятельств, линия моей судьбы расположилась так, что вся моя дальнейшая жизнь навсегда связалась с тайной, хранившейся совершенно посторонней мне семьёй, я оказался в центре печальных и трагических событий, от которых, уже отступиться не мог. С первой главы я начинаю рассказ о своей новой жизни, не имеющей ничего общего с моими прежними взглядами и убеждениями. А было это так…

ГЛАВА ПЕРВАЯ
(мои взгляды на городского жителя и необычное знакомство)

Летним днём, когда солнце стояло уже высоко от зноя не спастись даже в тени, горячий воздух стеснял дыхание. В полуденные часы улицы города пустуют потому, как люди предпочитают спасаться от ненастья в своих прохладных жилищах. В частном секторе извилистые переулки окутаны горячей тенью под кронами плодородных деревьев, эти криволапые, неуклюжие исполины стоят неподвижно, сбрасывая к своему подножию переспевшие плоды, возлегая на земле долгое время, фрукты поддаются брожению и издают дурманящий запах. Безмолвная местность достигла полного умиротворения, ни малейшего шороха, ни пение птиц, будто летний пейзаж навечно застыл на холсте художника.
В одном из таких переулков, эту будничную молчаливую обстановку нарушил стук и чирканье об асфальт пластиковых каблуков моих летних туфель. Мне казалось, что мои шаги слышит весь город, что я своим шумом нарушаю здешние порядки, и с этим предчувствием я испытывал чувство неловкости. Моё лицо и весь облик сразу располагали в пользу моего двадцати двух летнего возраста. Я среднего роста, худощав, русый с белым лицом, подрумяненным на солнце с едва заметными веснушками, эти черты не отличались особой правильностью, но считаю себя вполне симпатичным человеком. Редкую улыбку, за последние те дни, рисовали мои тонкие губы, скрывающие за собой два ряда зубов, ровных и белых как слоновая кость, грустный взгляд моих зелёных глаз внимателен и добродушен. Одет я был опрятно, в белые брюки на тонком кожаном ремешке с выдавленным орлом на бляхе и цветную рубашку, эту одежду мне покупала мама на выход, ещё до моёй службы в армии, тогда рубашка была на меня немного великовата, а брюки приходилось подшивать. За два года я вытянулся и возмужал, стал немного шире в поясе и плечах, теперь мне приходится всё в пору и я выглядел вполне современным для города в начале девяностых.
Я шёл по узкой дорожке, из искорёженного асфальта, изрезанного трещинами от дождевых потоков и выпуклого в некоторых местах из-за растений, пробивающихся сквозь него к солнцу. Я вышел на нужную мне улицу и развернул газету, чтобы сверить указанный в объявлении адрес с местностью, шелест бумажных листов резко пронизывал пустоту, до дома указанного в объявлении, оставалось несколько номеров. Вообще-то, я искал сдаваемое жильё уже второй день, прошедшей ночью мне приходилось ночевать на вокзале, раньше я частенько ездил с мамой в город на электричке, помогал ей нести молочку и куриные яйца на рынок, но теперь каждый день ездить дороговато. Если сегодня, я снова не сниму подходящее жильё, то придётся возвращаться домой, такую длительную прогулку я совершаю впервые, поэтому уже чувствую усталость, нужно непременно передохнуть и набраться свежих сил, чтоб вновь выбраться в город со следующей недели, а там и свежий номер газеты, и новые адреса. Квартиры в многоэтажных домах мне были не по карману, я рассчитывал снять комнату в частном доме или пригодный для жилья флигель, хотя бы с частичными удобствами. По районам города приходилось бродить на своих двоих, чтобы сэкономить на бутерброды с кофе, обошёл уже немало адресов но ничего для себя пока не нашёл, предлагаемые условия сдачи жилья меня не устраивали по разным причинам. Если я раньше общался с городским жителем в лице обычного деревенского торговца, где обе стороны решали вопрос цены и покупки, то сейчас, я впервые общаюсь с ним более искренне и вкратце рассказываю о своём безвыходном положении в деревне, что бы собеседника расположить к себе и обнадёжить. Хозяева сдаваемого жилья, в свою очередь, тоже откровенничали по поводу сложившейся ситуации, при которой они вынуждены сдавать в аренду помещение. В конструктивных диалогах о сдаче и аренде жилья мои собеседники были крайне вежливы, дабы наверняка заключить со мной договор. И мне, в свою очередь, хотелось быстрей определиться с жильем, но был осторожен в своём выборе. Из опыта знакомых мне людей, делившимися со мной впечатлениями после проживания на квартире с хозяевами, мне стало известно, что при первом общении с собственником жилья, твой собеседник может продемонстрировать излишнюю наигранность и притворство, а дальше, ты только заплати, и вся порядочность хозяев куда-то улетучивается. Отношение к тебе быстро меняется, на тебя искоса смотрят, во всём подозревают, вникают в твою личную жизнь, а прейди чуть позже девяти вечера, скандала не оберёшься, так что приходилось настраиваться на жизнь как в интернате со строгим режимом, где в любую минуту могут выставить за калитку. Но день оплаты, как день примирения, когда к тебе вновь проявляют чувства глубокого уважения. Но как бы там не складывалось, проживание с хозяевами был для меня самым выгодным вариантом, но это на первых порах, дальше я рассчитывал устроиться на работу и с первой зарплаты снять отдельное жильё, что бы почувствовать полную свободу. А пока, опираясь на чужой опыт, я уже имел некоторое представление о менталитете современного горожанина и в общении с ним я пытался заметить в нём, то самое притворство и наигранность, чтобы не ошибиться в выборе жилья и не начинать потом всё сначала. И во многих случаях мои подозрения оправдывались. Читателя хочу предупредить, что если о городских жителях у меня сложилось негативное мнение, то только о тех, которые предлагали мне жильё в самых жалких и оскорбительных условиях. Мне предлагали кров на кухне или в прихожей, во флигеле с протекающей крышей или в пустующем железном гараже, как бездомной собаке. И вот, бродя по районам города в поисках жилья, я размышлял на разные темы и настолько проникновенно, что мои мысли погружались в глубокую философию. Я призадумывался о качествах человеческой души, большой ценностью которой являются нормы нравственности, которых не хватает в людях моего времени. На первый взгляд, кажется, что горожанин выглядит более образованным и воспитанным в сравнении с сельчанином, обладающим меньшими достоинствами наряду со своим скромным образованием и проживанием вдали от цивилизации. Вспомнить только наше деревенское наречие, неграмотное сливание русского и украинского языков, к примеру, предлагаю рассмотреть предложение, которое начинается с русских слов и заканчивается украинским словом, — «Я тебя не добачаю!», — выражение содержит смысл, когда кто-то кого-то не понимает. Но это ещё не всё. При использовании несуразной местной речи, народ использует ещё и диалект донского казачества, сам того не понимая, теперь, выше рассматриваемый пример выглядит так, — «Тю, чи я тебя не добачаю!», — не каждый горожанин поймёт нас — деревенщину. Вот и получается, что только прояви себя сельчанин свою необразованность перед городским жителем, второй тут же, возвысится над ним своей цивилизованностью, посмеётся над первым и обзовет – ДЕРЕВЕНЩИНА!
Лично мне, как представителю сельской земли, раньше не стыдно было за такое прозвище и нисколечко не обидно, в предыдущей главе я рассказал читателю о своём образовании, которого мне вполне хватало обрабатывать землю и кормить Родину. Но наставшие времена отняли у меня мою гордость и теперь, я в действительности чувствую себя полной деревенщиной. Но извольте, где, же воспитанность и порядочность горожанина, где чувство собственного достоинства, а если не уважаешь себя, то хотя бы научись уважать окружающих тебя людей. Да разве сельский житель предложил бы горожанину ночлег в сарае, в свинарнике или вовсе на стоге сена под открытым небом, да ещё, за высокую плату, — «Нет, нет и нет!».
По переулку, где я нахожусь, выстроены одноэтажные дома с архитектурой в стиле 50-70х годов, выглядевших уже престарелыми, с ветхими деревянными заборами, с железными воротами, поржавевшими в некоторых местах. Меня заманило в эту часть города любопытное и довольно таки заманчивое объявление, где сдаётся жильё за помощь по хозяйству. В моей трудной ситуации это предложение оказалось самым приемлемым наряду со всеми указанными в газете, осталось только выяснить сферу деятельности и условия проживания.
В ряд ветхих ограждений неожиданно врезается массивный забор из красного кирпича, за которым величественно возвышается двухэтажный дом с острой крышей; строение выполнено, так же, из красного кирпича и крыто черепицей, большие окна здания отражают солнечные лучи, они слепят и мешают любопытному взгляду внимательно рассмотреть современный модерн. Высокие ворота и калитку, с узором из чугунной ковки, разделяет парапет, выложенный из точёного кирпича в виде шахматной ладьи, к нему прикреплена бронзовая табличка с гравюрой, указывающей адрес. Искорёженный асфальт под моими ногами закончился, и я вышел на ровную площадку из плитки с лавочкой со спинкой и двумя ночными фонарями, под старинку. И тут прям, как в сказке, я диву дался, — «Ну и чудеса!». Мне не поверилось, что объявление, обведённое мной карандашом, указывало местоположение именно этого дома. В моём мышлении взлетели фантазии и унесли меня далеко от реальной действительности, где я вспомнил русскую народную сказку о тереме и всех лесных зверей, поселившихся в нём. Я в шутку вообразил себя сказочным героем увлекательного сюжета, чуть даже не вымолвил, – «Терем – теремок! Кто в тереме живёт?», — где добрые жители выглянут из окон и вежливо пригласят, — «Иди к нам жить!». В безоблачном сказочном мире хотелось остаться навсегда, но пришлось возвратиться на землю с её пасмурными явлениями сущности, в котором моё жалкое существование представляется в пылу ничтожной борьбе за свою жизнь. Вот меня и принесло в город с истоками новых желаний и стремлений, ведь я решительно настроился приспособиться к изменившемуся миру, перенести все трудности и испытание с полной отдачей сил, что бы смело идти в ногу со временем. Правда, эти призывы кипели во мне ещё, когда я только ехал в город, но в половине второго дня моего присутствия здесь, они начали предательски утихать, да с такой выразительностью, что во мне вызвало полное отвращение ко всем моим предшествующим действиям. Совершенно одинокий, находясь перед этим странным домом, таким заманчивым и загадочным, мне захотелось просто развернуться и бежать, бежать домой и сбросить с плеч всю нагрузку, которую я на себя возложил по принуждению. Из меня вырывался вулкан ненависти и презрения ко всему происходящему, от чего я почувствовал лёгкое помутнение рассудка и даже отупел. Я как баран смотрел на новые ворота и не знал, что дальше делать. И всё же, я нашёл в себе силы справиться с собой, тем более мне было жаль потраченное время, на которое было выложено много умственных и физических сил. Мой рассудок терзало сомнение, что указание дома в объявлении опечатка или чья-то дерзкая шутка. Но просто так, развернуться и уйти, не было смысла, почесав затылок, я всё-таки решился надавить на большую кнопку звонка.
Как обычно, после нажатия кнопки я рассчитывал на какое-либо электронное благозвучие, но мне отвечала прежняя тишина. Я снова надавил на кнопку, сосредоточив своё внимание к внутреннему участку вокруг дома, тишина. Эта молчаливая обстановка мне уже настолько опротивела, что прежние предательские чувства, подавляющие всю мою внутреннюю сущность, начали натиском сдавливать меня ещё с большей силой в умственных и физических отношениях. Я не исключал тот факт, что на меня действует жара и в своих рассуждениях я остановился на последней версии, что раз всё оборачивается против меня, то стать городским человеком мне не суждено, надо немедленно возвращаться домой. Я повернулся и пошёл прочь от этого дома, от всего задуманного мной неудачного мероприятия. Находясь ещё на переулке, окутанного этой злосчастной тишиной, я мысленно перенёс себя в родные края. В моём воображении возникли ясные пейзажи местности сельской земли да с таким жаром что, в тот час, меня понесло домой с головокружительной силой. Мне даже стало жаль городского жителя, живущего вдали от чистого воздуха и сладкой родниковой воды, что ему не суждено так глубоко проникнуть в саму суть тонкости окружающего мира. Новое озарение понесло мои мысли к самому прекрасному, о чём хотелось мыслить ещё многое и многое. В это мгновение мне даже захотелось стать художником и начать писать картины о родных местах. Но неожиданно, внутри меня всё перевернулось, уму моему вновь начали предлагаться прежние мысли о переезде в город, выглядевшие уже несообразными, ведь я решительно настроился ехать домой. Мне вдруг представилась моя беспроглядная жизнь на родной земле за последнее время, моё бесцельное скитание по родной деревне и, в общем плене, вся эта безвыходность от которой я пытаюсь бежать, и куда не хочется вновь возвращаться. Мой разум подхватили абстрактные качели и раскачивали из стороны в сторону, от резкого колебания у меня кружилась голова. Взметнусь в одну сторону, вижу родную землю простор и покой; в другую, тревогу и неопределённость; а опускаясь вниз для разгона, я вижу город с двухэтажным домом из объявления и маленькие зацепки за новые надежды и перспективы на будущее. Мне ничего не оставалось делать, как спрыгнуть с качели, вскружившей мой рассудок, и вернуться на прежний курс к поставленным задачам и целям, с которыми я приехал в город.
Возвращаясь к прежнему адресу, я рассудил так, что если решу вопрос с жильём в этом доме, то мне суждено остаться в городе, если нет, то пропади всё пропадом. Словно играя в русскую рулетку, я испытывал свою удачу. Подойдя к железным воротам, украшенным узором из чугунной ковки, я вспомнил знаменитое шекспировское изречение, — « Быть, или не быть, вот в чём вопрос!» – и, уже с особенной принципиальностью, я снова надавил на кнопку звонка. Мне тогда казалось, что судьба моя доигралась и уже висела на волоске. А тут, как назло, в ответ на мой звонок царила прежняя тишина. Недолго думая, я вышел на грунтовую дорогу, разрезающую переулок, подобрал камушек и с демонстративным упорством постучал им о калитку. Звон железа разлетелся по всей округе словно колокольный набат и наверняка проник в глубину дома, — «Если хозяева не ответят, значит, их попросту нет дома, придётся ждать их появление до вечера! В противном случае, я снова переночую на вокзале и рано утром застану их в доме!».
Да, я был тогда настолько решительно настроен на решение этого вопроса с домом, что принуждённо поверил в настоящее чудо, которое удивляло меня последний раз ещё в раннем детстве, когда я верил в Деда Мороза, а под ёлочкой находил подарки. В описываемом мной случае, что бы избавиться от томительного ожидания хозяев дома и ночлежке на вокзале, я мысленно погрузился в религиозные представления. В моём мышлении вновь начали рисоваться трансцендентальные образы, лики святых и облик самого Господа. Я представляю себе Бога в лазурной тунике, белолицым с большими синими глазами и ослепительно белыми волосами, ниже плеч свисающими прядями. Он величественно восседает на могучем золотом троне, возвышенном на пирамиде из круглых мраморных ступеней, держа в правой руке архиерейский посох. За его спиной сияет небесный свод, а вокруг головы нимб лимонного цвета. Образ главенства видится мне таким с того времени, когда я начал только осознавать свою сущность и даже, если меня раньше не убеждали в существование Бога, то я всё равно мысленно предстаю пред ним, да в такой ясности, будто это явление происходило со мной уже в действительности и не один раз. Вот и в том случае, что у ворот, я мысленно предстал пред самой первой ступенью пирамиды и взмолился о помощи у Всевышнего, мне больше не на что было наделяться, как на сотворение маленького чуда, а оно заключалось в том, что бы хозяева были дома и отозвались.
Я снова постучал камнем о калитку и умерщвлённая обстановка вдруг начала оживать. На дребезжание железа отозвались псы из соседних дворов. За воротами забрякали звенья перекатывающейся цепи, это четвероногий страж лениво вылез из своей конуры, он грозно зарычал и залаял. Так же послышалось клацанье замка входной двери, а потом едва слышимые странные звуки с неясно выраженной тональностью, они были глухи и прерывисты, похожие на разрезание дерева двуручной пилой. На переулке заиграла жизнь, я поверил, что это радостное явление, было вызвано вмешательством божественной силы, — «Ура! Я спасён!», — с невероятной силой мой дух охватил поток новых надежд, я почувствовал такую лёгкость, что оставалось только взмахнуть руками и оторваться от земли, — «Слава тебе, Господь!».
Непонятные шумы, доносившиеся из двора дома, с приближением усилились, стали отчётливей и разборчивей, после чего всё стало проясняться, оказалось, что прежние шорохи и есть не что иное, как шарканье о землю обуви и глухое постукивание деревянной опоры. Я тут же представил пожилого человека, неторопливо передвигающегося по двору, опирающегося на палку. Когда шаги, ещё не известного мне существа, совсем приблизились к калитке, послышалось бряканье связки ключей, а потом, скрежет стального засова. Все эти звуки, так же резко пронизывали всю округу. Наконец-таки, калитка приоткрылась ровно настолько, насколько позволила натянувшаяся цепочка. В проёме показалось загадочное человекообразное существо, представляющее себя мистическим персонажем из русских народных сказок, облачённое в несколько цветных халатов и шёлковым платком, повязанным на лбу, из-под которого свисают седые букли. Это оказалась старушка, лицо которой безжалостно истерзано глубокими морщинами, глаза скрыты под гущей седых бровей, стекающей каплей большой нос тянется вниз, тонкие губы втянуты и плотно сжаты. От явившегося предо мной нечеловеческого облика я снова мысленно понёсся в мир волшебства и фантастики. Но позвольте, о какой сказке можно мыслить, если я в действительности увидел перед собой настоящую Бабу-Ягу,
— Слушаю Вас, молодой человек! – произнесла старуха монотонно и грозно, будто уже начала наговаривать на меня заклятие.
От неожиданного поворота событий, где мне показалось, что реальность пересеклась с мистикой, я был крайне удивлён и ответил заикаясь,
— Я…, я по объявлению! – но так скоро начал приходить в себя, что уже готов был истерически рассмеяться над всем разыгравшимся сюжетом, да так громко, чтоб даже этой несчастной старушке специально облачённой в колдунью, просто для того, что бы поиздеваться надо мной, стало потом не по себе. Но здраво осмысливая сложившуюся ситуацию, я всё же, нашёл силы сдержаться от излишних насмешек, лишь слегка улыбнулся,
— Это Вы сдаёте жильё?
Женщина ответила мне не сразу, она стояла неподвижно, смотрела на меня и едва шевелила губами, будто снова нашёптывала заклинание. Её глаза я не видел, но зато испытывал на себе её сканирующий взгляд, да с такой чувствительностью, что по спине пробежал лёгкий озноб. Разбирая меня по косточкам, предусмотрительная старушка пыталась разглядеть всю мою сущность, что бы выявить во мне ту безупречность, на которую она может потом рассчитывать,
— Ах…, вот оно в чём дело!? – наконец-таки заговорила бабушка, смягчив тон и одобрительно закачав головой, — Тогда заходите, проходите за мной в дом!
Хозяйка закрыла калитку, что бы отцепить блокирующую цепочку, а потом распахнула её и снова повторила, — Проходите, проходите смелее!
Я вошёл во двор и вынужден был снова замереть в растерянности; тем четвероногим стражем, издающим грозный рык, оказалась взрослая восточно-европейская овчарка. Увидев постороннего, собака повела себя ещё агрессивней, она залаяла так раздражённо, что даже охрипла и начала захлёбываться собственной пеной. Хозяйка закрыла калитку на замок и, задвинув засов, направилась обратно к дому,
— Смелее проходите за мной, молодой человек! Не бойтесь, пёс до Вас недостанет!
От калитки до крыльца дома простилается дорожка из плитки длиною в пять, шесть метров, с этой дистанцией старушка справлялась соответственно своему возрасту. На мой первый взгляд, ей было не меньше восьмидесяти, умеренными шагами бабушка волочилась на тяжёлых тапочках, шоркающих о землю и, слегка ссутулившись, держалась правой рукой за палку, постукивая ей о землю. За калиткой я мог только догадываться об источнике этих странных звуков, теперь я вижу их точное определение, значит, в своих предположениях я не ошибался. Теперь мне нужно преодолеть самое опасное препятствие – это собака. А пёс, тем временем, продолжал оглушительно лаять и отталкиваться от земли задними лапами, что короче передних, неоднократно пытался прыгнуть в мою сторону но, к счастью, прочная цепь не пускала зверя, дальше отведённого ему места. Мне ничего не оставалось делать, как трусливо пробираться к крыльцу, следом за старушкой. Тут я снова взмолился о помощи у Господа, на сей раз, я просил Всевышнего только об одном, что бы цепь ни рвалась и оставалась настолько прочной, что не разорвать её даже десятку привязанных таких псов. Но, в дальнейшем, ситуация сложилась так, что моя мольба до Бога видимо ещё не успела дойти, ведь каким-то образом, её услышала хозяйка дома, находившейся ко мне ближе,
— Фу…, уймись Байкал! Иди в будку! – старуха скомандовала животному, да так грозно, будто она снова произнесла заклинание и взмахнула полкой, словно волшебным посохом, из которого вот-вот сверкнёт зигзагообразная молния.
Видимо пёс хорошо знает, что его хозяйка облачена в колдунью не зря. Не смотря на то, что при совершённом действии старухи ничего сверхъестественного не произошло, он всё же повиновался её приказу и, в сею же минуту, смолк. Волоча за собой бренчащую цепь, он заскулил подобно жалкой шавки и смиренно полез обратно в свою конуру.
Преодолев все препятствия и оказавшись во дворе, я только потом смог разглядеть прилегающий участок к дому и обратил внимание на то, что вся земля устлана красивым зелёным ковром. На нижнем ярусе со мхом живут подорожники, над этим покровом возвышаются другие сочные травянистые растения, как ромашки, васильки и пионы. Со всем луговым сообществом мирно соседствует чистотел, мать-и-мачеха с жёлтыми венчиками и золотая ковыль. Воздух пропитан медовым ароматом разнотравья со сладким запахом мяты. В разбрасывающем фитинге для полива шипит вода и выбрасывается вверх короткими струйками, потом мелким крапом она медленно оседает на здешнюю флору, а так же, придаёт свежесть раскалённому на солнце воздуху. Картина лета, в этом дворе, выглядела оживлённей прежней, что на переулке и эстетичной. Будто после долгого скитания по бескрайней пустыне я оказался в оазисе. Вокруг единственного источника жизни собрались все представители живого мира и пируют. Пёстрые бабочки являлись главными персонажами разыгравшегося спектакля. Пчёлы, шмели и бражники своим жужжанием озвучивали постановку. Словно из оркестровой ямы разносилось эхо птичьего базара.
Наружный настил, перед входной дверью, выглядел из трёх каменных ступенек с перилами и навесом, выполненными из железных прутьев, гнутыми в узор. Несмотря на свой преклонный возраст, старушка, охая и тяжело вздыхая, поднялась на крыльцо, при помощи палочки и правому периллу. Подошла к высокой двухстворчатой двери, расположенной между пилястрами, и, клацнув дверной ручкой, позолоченной с узором, распахнула створку,
— Проходите в переднюю, молодой человек и там остановитесь! Ждите, пока я доберусь до второй двери, я скоро! – то ли это была команда, то ли вежливое приглашение, я не придал особое значение строгости этих действий, а просто повинуясь, прошёл в прихожую с деревянной полкой для обуви и расписным паласом на полу, дошёл до середины и остановился, разглядывая помещение. Оно оказалось довольно таки просторным, будь здесь пять человек в зимней одежде, всем бы хватило место свободно раздеться и спрятать вещи в зеркальном шкафу. Этим временем, старушка закрыла за собой входную дверь и прошла ко второй, точно такой, высокой и белой с матовыми стёклами,
— А теперь молодой человек, приготовьтесь! Дальше, я зайду в дом первой и пройду в столовую, а Вы следуйте за мной и не задерживайтесь!
Только в эту минуту, я обратил внимание на интонацию последних слов хозяйки. Она произнесла их как-то повелевающее, да с таким выражением, что я невольно представил себя жалким рабом пред полновластной и могущественной женщиной, несмотря на её преклонный возраст. И, ко всему прочему, в её тоне, я заметил какую-то торжественность, будто сейчас должно произойти что-то невероятное. Поведение старушки мне уже казалось довольно таки странным, что меня очень впечатлило, и с праздным любопытством я с нетерпением ожидал следующих событий. Вы только представьте себе, что все мои скорые ожидания оправдались. Казавшаяся мне поначалу излишняя строгость, подозрительность и, наконец-таки, торжественность, выраженная хозяйкой, проявили точное определение своей уместности после того, как я переступил порог дома. Предо мной открылся большой зал с высоким потолком, с золотым карнизом, скрытым в центре двенадцати рожковой хрустальной люстрой, позванивающей тихо и мелодично. Лестница с балюстрадой изначальна чуть левее от центра помещения и устлана ковром ручной работы. Справа от неё, на всю стену, противоположную от входа, выложен камин, обрамлённый писаной плиткой с нишей для дров и высокой топкой со стеклянным ограждением в виде двухстворчатой дверце. К правой стене приставлен большой кожаный диван с резьбой на спинке, за ним старинные немецкие часы с музыкой. Перед самим камином расположены два кожаных кресла, а между ними журнальный столик с резными ножками, на котором малахитовый ларец сверкает бисером из поделочных драгоценных камней. Слева, чуть от угла, стена начата с лакированной двустворчатой двери, дальше расположена мебель из дерева, где антресоли забиты сервизами из фарфора и хрусталя, их притесняют высокие кубки, выполненные из дорогого металла. Стены, клееные светлыми обоями с редким узором, поблескивают серебряным и золотым налётом, свободные места на них украшают медные, бронзовые и серебряные подсвечники, долговязые канделябры из золота придают яркость роскошному убранству дома. Пол покрыт паркетом, а справа от лестницы и перед креслами у камина устлан круглый ковёр, тоже ручной работы. В подлинной ценности всех антикварных предметов я тогда ещё не разбирался, но открывшейся мне зал представлял собой настоящую сокровищницу, от восторга мой разум помутнел, и меня вновь понесло в мир приключений, где я представил себя главным персонажем индийской сказки про Али – Бабу,
— « Вот те, на!.. Ну, действительно, прямо в сказку попал! И Баба Яга, и дворец, и сокровище! А может я уже умер, когда ночевал на вокзале или это всё мне ещё сниться?».
В этот час, все происходящие со мной события имели настолько неожиданный поворот, что они меня просто зомбировали. И слепо подчиняясь воли хозяйки дома, я готов был следовать за ней даже в астральный портал и проникнуть в параллельный мир, не давая себе отчёта в своих поступках. Но, к счастью, все мои несуразные мысли, лишь только отвлекали меня от действительности. В реальности же, старушка прошла к внутренней двери, тоже с матовым стеклом и что слева от входа, клацнув круглой золотой рукоятью, открыла её и так же повелительно пригласила меня,
— Теперь сюда, молодой человек! Проходите в столовую!
Я вошёл в яркое помещение, освещённое дневным светом от окна на всю стену. Здесь белый буфет над столешницей, рукомойник из нержавейки, четырёх камфорная газовая печь и водонагревательный котёл. Стены и пол облицованы керамической плиткой диагоналями, белой и чёрной, как на шахматной доске. Овальный кухонный стол из дуба, крашенного в белый цвет, с приставленными к нему шестью стульями обитые тканью, вышитой шёлком, визуально гармонируют со светлой обстановкой помещения. Декоративный элемент на потолке, с кухонным светильником с пятью плафонами из матового стекла в виде больших свечей и декоративными лампочками, гармонично повторяет очертание обеденной зоны. Старушка прошла к одному из стульев, что ближе к окну, развернула его к себе и присела. Затем рукой указала мне на стул напротив, — «Присаживайтесь молодой человек!.. Присаживайтесь удобней, если условия проживания здесь Вас устроят, то тогда нам, есть о чём будет поговорить!».
Читателю уже известно, что когда я впервые увидел этот дом, а это было несколько минут назад, то сразу же усомнился в достоверности сведений из газеты. И в разных суждениях о сложившейся ситуации, я не упускал из вида ту мысль, что в объявлении указан адрес, куда нужно будет просто обратиться к сдатчикам жилья, где предложат другой адрес и наверняка с каким-нибудь убогим флигелем. И, несмотря на то, что эту мысль, в своём сознании, я отложил на последний ряд, всё же, она оказалась главным руководящим звеном цепочки моих последующих действий в решении вопроса с этим домом. И теперь, когда я уже оказался внутри этого дома, а предо мной открылось всё его великолепие, без всяких сомнений, мне оставалось рассчитывать только на эту второстепенную версию о снятии жилья. Ведь в действительности, кто же допустит постороннего к такому богатству, даже за самым порядочным квартирантом нужен глаз да глаз. В моей ситуации я уже был готов соглашаться на любой вариант, лишь бы мои планы о переезде в город начали осуществляться. А тут, на тебе, и снова как в сказке, последние слова хозяйки дома – (…если условия проживания здесь Вас устроят…), прозвучали для меня обнадёживающей фразой. Нет, более того скажу, эта фраза подействовала на меня, как чудодейственное предложение доброй феи. Неведомая мне могущественная сила, оборвала нити вчерашней ноши и, сбросив тяжесть, моя душа почувствовала головокружительную лёгкость, а я, в свою очередь, готов был взмахнуть руками, словно крыльями мотылька и вспорхнуть до потолка столовой, что бы потом плавно опуститься на предложенное старушкой место. В мыслях своих, пребывая в полной абстракции, от последовательности событий явно развернувшихся в мою пользу, я всё-таки взлететь не смог, а лишь только развернул предложенный стул и повелительно присел готовый, в дальнейшем, повиноваться любому пожеланию хозяйки дома, лишь бы остаться здесь.
Скрестив ладони на палке, бабушка склонила на них голову, как на плаху. Она долгое время молчала, смотрела в окно, видимо искала подходящую фразу для начала разговора. Я принуждённо выдерживал эту томительную паузу, мне не терпелось поскорей узнать условия проживания в этом, по-настоящему сказочном, доме. И хочется добавить ещё, что когда я зашёл в зал, то сразу, в мои лёгкие проник резкий запах, напоминающий мне отвары из лекарственных трав, грибов и ещё чего-то. И только в столовой, я тогда заметил, что это исчадие, пронизывающее воздух внутри помещения до тошноты, исходило от самой хозяйки, что являлось единственным недостатком. Но меня это уже не отталкивало, я готов был смириться и с этим.
Наконец-таки старушка подняла голову и, переведя свой взгляд на меня, одобрительно закачала ею, — Значит, Вы пришли по объявлению и надеюсь, обратили внимание, что мне требуется только одинокий квартирант, без вредных привычек.
Я мял в руках свернувшую в трубу газету, — Да!.. Именно такого кандидата я себя и представляю.
— Хорошо!.. Это очень хорошо! – продолжала одобрительно кивать хозяйка, — Уже десять лет в доме никто не курит! А приходящие ко мне люди никогда, за это время, порог зала не переступали. Ну, об этом потом, давайте поближе познакомимся и будем определяться с условиями проживания здесь.
Первым делом хозяйка попросила меня предъявить паспорт, из него она узнала моё имя, место моего проживания, что я не судим, и осталась довольна показаниями. В дальнейшем, она пыталась завязать со мной по-настоящему житейский разговор, а для этого, проявляя излишнее, на мой взгляд, любопытство она задала мне несколько вопросов — пьют ли родители, чем они занимаются, сколько у меня сёстер и братьев, встречаюсь ли я с кем и даже расспрашивала про соседей. Я, как обладатель счастливой лотереи, шёл старушке на встречу и отвечал её со всей любезностью. А дальше, что бы при нашем знакомстве внеслась ясность, я решил пооткровенничать с собеседницей и рассказал ей о строившихся блестящих планах на мою сельскую будущность, и, как всё вдруг неожиданно обернулось, явно не в мою пользу, здесь же я и объяснил причину вынужденного переезда в город. Старушка слушала меня внимательно, сочувственно качала головой, то и дело поддакивала, во всём соглашаясь со мной. Конструктивный диалог между нами длился довольно таки долго, после моего повествования хозяйка стала более раскрепощённой и уже готова была беседовать со мной о быте весь оставшийся день. Старушке хотелось узнать от меня, как можно больше о наступившем времени перемен. Но я был совершенно далёк от политических вопросов и не мог дать бабушке определённый ответ, ведь сам толком не понимал, что на самом деле происходит вокруг. А вот меня, волновал один вопросик, в самой высокой степени. Мне не терпелось узнать о бабкином родстве, а именно, кто ещё проживает в этом доме? В отличие от меня, хозяйка вела себя более скрыто, о своём родстве не замолвила ни словечка, спросить её я не решался, дабы не проявлять излишнее любопытство с моей стороны, толи не находил подходящего момента. Но, так или иначе, я всё же, надеялся, что по ходу разговора, хозяйка просто вынуждена будет сама рассказать мне о своих корнях. Так оно и произошло, наша беседа пошла нам на пользу, как говориться (мы стали своими людьми), и настал ключевой момент, наконец-таки хозяйка заговорила о главном,
— Значит так, Владислав! В доме я живу одна, за ним нужен уход да уход, со всеми делами справляться я уже не в состоянии, вот и решила нанять помощника, который должен проживать здесь. О поддержании порядка в комнатах нужно будет уделить три – четыре часа в день, работа будет не сложная, Вас такие условия устраивают?
От последних слов хозяйки, все мои положительные эмоции, готовы были вулканом выплеснуться наружу, я еле сдержался от проявления радости моей спасительницы, и, ложа руку на сердце, признаюсь Вам читатель, что в тот момент, мне захотелось подскочить с места, прильнуть к старушке и крепко обнять её со словами,
— «Бабушка ты моя дорогая, спасибо тебе за всё!», — но, так как мы были совершенно посторонними людьми, я терпко соблюдал субординацию.
— Да, вполне, меня всё устраивает!
— Ну, раз так, тогда я ознакомлю Вас с остальными помещениями, которые будут доступны вам по необходимости, так же, мы поднимемся на второй этаж, где я покажу Вам вашу спальню. Меня зовите Марьей Васильевной!
Первым делом хозяйка показала мне шкафчик с кухонной посудой, которой я могу пользоваться, и, строго наказа блюсти её в чистоте. Потом мы вышли из столовой, прошли к лестнице и начали подниматься на второй этаж. На лестничном марше мне вновь открылась удивительная картина, здесь расположен аналой с библией, на стене золотое распятие и коллекция икон средневековых мастеров, а выше, большое окно дневным светом освещающее всю лестницу и открытые просторы второго этажа. Дольше, поворот направо и выход в холл, с чего и начинается верхний ярус помещения. После всего увиденного в этом доме, моё восхищение на этом ещё не ограничивалось, так как, я оказался в живом уголке, обвитом декоративными растениями с маленькими цветочками. В больших и маленьких горшках восседают кактусы, круглые и плоские. В большом аквариуме рыбки переливаются перламутром. В центре этой комнаты по альпинарию стекает родник в искусственный водоём. А царившую здесь тишину, охраняет бронзовый рыцарь. У меня снова сложилось впечатление, что я попал в сказочный замок. В противоположной стене большое окно, а в левой и правой по две одностворчатой двери. Хозяйка подошла к первой, что слева, вытащила из кармана связку ключей и терпеливо перебирала их. Этим временем я пытался взвесить итоги происходящих со мной событий. Во-первых: мне хотелось себя ущипнуть, не сплю ли я на самом та деле. Во-вторых: на положительной чаше весов всего лишь одно значительное явление, а именно то, что я остаюсь жить в этом сказочном доме. Но, в противовес изложенному аргументу является линия, как бы опровергающих фактов. А именно, мне казалось уж слишком подозрительным, что старуха живёт в этом доме одна. Я не исключал и тот вариант, что у неё всё же есть родственники, которые временно отсутствуют, по каким-либо причинам и вернуться совсем не скоро. А так же, меня настораживало нахождение ценностей в этом доме, что приводило к некоторым подозрительным мыслям,
— « — Не подстава ли это? Может, всё здесь заранее предусмотрено, что бы обвинить меня в краже и навечно заточить в рабство. Даже не знаю, что теперь делать? Может отказаться от всего и бежать пока не поздно? Но с другой стороны, все эти доводы могут оказаться всего лишь навязчивой идеей. Может бабка испеклась тут от одиночества и решила пошутить надо мной, дабы лишний раз похвастаться своим состоянием»…
Я прервал свои рассуждения потому, как хозяйка распахнула дверь комнаты и пригласила войти,
— Это ваша спальня! Она планирована для гостей, но оставаться здесь никому, так и не доводилось. Вас она устраивает?
Помещение оказалось небольшим, здесь расположена широкая кровать с резными спинками и камковым балдахином. Рядом комод из красного дерева, журнальный столик с настольной лампой, мягкое кресло и коврик. Мне настолько понравилась эта комната, что все положительные эмоции вновь рвались наружу, пуще прежнего, от чего даже хотелось пуститься в пляс, но снова приходилось держать себя в руках, демонстрируя холодное спокойствие,
— Да, вполне! Мне всё нравится и даже очень. Но какую работу мне предстоит выполнить?
Мария снова положительно кивнула головой в знак того, что ей всё понятно и прежде чем ответить на мой вопрос, сначала прошла к креслу и присела.
— Отрабатывать проживание начнёте с первого дня, — тут старушка говорила уже без всяких раздумий, видимо она заранее подготовилась, — Если поселитесь сегодня, то поменяете воду в аквариуме, и мы будем в расчёте. На каждый день найдётся для Вас подобное задание, но только прошу всё выполнять правильно и безотлагательно.
Я был настолько ошеломлён, что не поверил своим ушам, — « Да за такую отработку, бабулька, я готов прожить здесь всю жизнь!».
— Но справлюсь ли я сегодня со своим заданием? Ведь для начала надо воду набрать и выждать, что бы она отстоялась, как же быть с отработкой?
Хозяйке стало понятным, что квартирант готов приступить к своим обязанностям уже сегодня,
— Вода отстоянная есть за домом, в пластмассовой бочке! – тут старушка оживлённо поднялась с кресла и направилась в живой уголок, я последовал за ней,
— Пересадите рыбок в водоём, — Мария указала на ёмкость из камня на полу, в который стекает родник, — Потом надо будет тщательно промыть грунт, бисер должен блестеть и переливаться на свету.
Дальше старушка пошагала к аквариуму, — Будьте аккуратны с водорослями, — и, небрежно ткнув пальцем в стекло будто пыталась его проткнуть, указала на ремне — видную бурую водоросль, — Вот это – Ламинария, а это – Фукус, — как бы проверяя свою память, она внимательно рассматривала разветвлённое растение, — Да, точно! А ведь я ещё и название рыбок помню! Вот эти полосатики – Барбусы! Треугольные – Скалярии! Усатые – Сомики! Самые яркие – Петушки! Они мне больше всех нравятся. А вот название остальных, я совсем запамятовала, тут Мария ушла в себя.
— Я ведь тоже, когда-то рыбок держал! Вот эти, с маленькими брюшками и пёстрыми хвостами – Гупики, самцы, а бесцветные — самки.
— Если интересуетесь, то имеются соответствующие книги. Их, я Вам позже покажу, а пока, управляйтесь!
С мыслями о переезде в город, всё последнее время, я пребывал в депрессии. В тяжких предчувствиях и в смятении, я начал терять интерес к жизни, а последние действия, описываемые мной выше, я уже совершал самопроизвольно. Но слово Марьи Васильевны – «Управляйтесь» — поставило точку всем моим тревожным предрассудкам. Я будто очнулся от страшного сна в другом измерении и, от столь удачно сложившихся обстоятельств, почувствовал такое душевное спокойствие, что, в тот час, с радостью принялся за работу.