Я - мудак

Будильник источал мерзкие дребезги, видимо, уже не одну четверть часа. Я потянулся пришлепнуть его, собрав и направив всю утреннюю злобу хронически больных похмельем людей в правую руку. Но глаза мои еще не начали исправно функционировать и, увы, пострадала фоторамка – дешевая безвкусица, где красовался я, в слюнях, мелкий засранец в объятиях своей мамочки. Этот шедевр изобразительного искусства фотографии пылился на разных тумбочках в течение 13 лет в обрамлении якобы золотых завитков рамки. Да, фоторамка непоправимо разбилась, разлетелась, разломалась и ни один китайский супер-клей ее не воскресит. Хотя мама, конечно, попытается это сделать и вовсе не по тому, что ей так нужна эта рамка, а просто чтобы показать мне, что я лишил ее последней радости в жизни, пусть даже такой мелочи, безделицы, но а что ей еще оставалось, но теперь и этого нет, эгоистичная я свинья.
Ни то что бы я горю желанием рассказывать про свое унылое житье-бытье вонючего утиля, но на злополучном будильнике, который все еще заходится от своего звона, уже 8:43, а это значит, что я уже опоздал. Мне нужно вставать край – в 6 утра, чтобы вовремя почтить своим присутствием тошнотворную рыжую пуделиху по кличке Акулина Никоноровна, мою учительницу экономики и права.
Дамочке стоило бы поменьше увлекаться желтой прессой и просматривать страниц Брифли с мировыми новостями, нет-нет, ни капли неискаженными цензурой СМИ, это мозг твой, пубертатный, искажен. Она являет собой тип этакой деловой экстравагантной активистки-матроны прошлого века. Говорит нарочито громко и импульсивно, походка а-ля марширующая пантера. То и дело норовит блеснуть нестандартными мыслями в области политики и не без гордости распространяется нам, подопытным пришпиленным школьникам, что на машине ее мужа собралась уже коллекция наклеек в контексте «Путин -молодец, Америка – соси огурец».
Ко мне у А.Н. сложилось двоякое отношение, по крайней мере, так она это представляет. Отношение, колеблющееся в двух крайностях: от умненького мальчика, с которым было бы интересно пообщаться и которого ей все же есть, чему научить, но только не здесь, не сейчас, нет, вот вечерком бы; до отъявленной преступной скотины с клеймом позора на всю тушу, которая не уважает никого и ничего и не представляет никакой пользы обществу, а только срам-срам-срам нашему блестящему уч.зав.
Может быть, это от того, что я, в свою очередь, отношусь к ней слишком безразлично. Нет, не отрицаю, она сука еще та, но по сути, чхать я на нее хотел, а таких людей как она надо либо обожать и ступни целовать, либо ненавидеть и говорить об этом всем и каждому, но лишь бы о них. Они не могут довольствоваться кусочком твоего презрения и целым равнодушием, им нужен 100%-й ломоть внимания.
Так что, я ни капли не жалею, что этот чертов будильник дозвался меня лишь в 8:43, хотя обидно, что мой сон не продержался до 10. Все равно посещать это «блестящее уч.зав.» сегодня я не намерен.
К сожалению, не у одной А.Н. ко мне повышенное внимание. И как только я заявляюсь на порог, на меня обрушиваются длинные загнутые ногти и языки с «Где ты шлялся?», «Когда собираешься браться за ум, я с тобой языками клацать и нянчиться больше не буду», «Когда сдашь долги, и не стыдно тебе мамупапу позорить??» и любимое «Подумай о своем будущем!» и так далее, и тому подобное, и в том же духе. Я не понимаю в чем проблема, почему бы каждому ни заниматься своим делом, почему учителя рвутся в психологи, а не просто дают материал, когда я прихожу, и не лезут мне в душу, когда я не прихожу. Я всего лишь хочу одеваться в мантию ленивого безответственного подростка, который забивает на учебуродителейбудущее и перенимает дурные привычки с запада. Я не хочу и не буду объяснять причины моих пропусков и заскоков, совершенно чужим мне людям. Я сам себе это объяснять не хочу.
Просто из-за всяких обстоятельств моя раздражительность раскаляется до 451 градуса по Фаренгейту и я знаю: тихо, мирно и безболезненно мое присутствие в блест.уч.зав. ни для кого не кончится.
Нет, ну правда, все эти рафинированные мармеладные бэд бои с ванильными kiss между пальцами, с русским поп-панком в беспроводных наушниках могут не бесить? Не могу сдержаться, чтобы не заехать по этим нарисованным бровям-лесенкам и инстаграмовской маске-эльфу своим тощим кулаком. К слову, я не гомофоб, мне абсолютно плевать на однополую любовь, их внешний вид, мораль и тд, пока это не касается меня. Буквально. Пока они насильно не пытаются меня причислить к их кругу. Но дело в том, что эти зайцы с нагеленными чупами и не гомики. Всего-навсего современная молодежь, аккуратные парни на последней пищащей волне моды, которые собирают много лайков и очень нравятся девчонкам.
Девчонкам. Девкам. Размалеванные фальшивки из комиксов за 2007. Тру-скейтерши на мефедроновых барбарисках с парламентом в зубах и кольцами в носу. Хочу дернуть за это кольцо одну такую и отослать обратно в загон с коровами, а в случае сопротивления – вырвать вообще ноздри с корнем нахрен (не сочтите за чрезмерную агрессию, это просто реакция на их смешную провокацию). Да и это не получится, потому что даже пирс ненастоящий, а вставная обманка с китайского сайта.
Псевдо-интеллигенция с Маяковским значком на шоппере и самомнением Лили Брик. Они ненавидят таких как я (делают вид) – тех, кто динамит их и не лижет интеллектуальные пятки.
Феминистки – они – высший сорт, они – прородительницы, они – против застоя, они – эмансипированные богородицы без изъянов и слабостей, только они – знают, как надо и что надо, они – были на выставке в Гараже.
Социальные моднявки из инстаграма ЛГБТ-бодипозитивки-оттянутые спортивки, всем показывающие небритые крашеные подмышки и жировые складки из-под этих самых спортивок. Ведут свой блог, канал в телеграме, пишут про равенство и толеранство, и никогда не упустят возможности плюнуть мне под ноги, потому что я слишком категоричен и токсичен, из-за таких как я неуверенные в себе девочки-подростки совершают суициды. – «Только пусть те, что больше 90 кг не прыгают с крыши – их смерть может повлечь за собой как минимум десяток лишних случайных» — шучу я и несколько пар липких скользких ручонок пытаются вцепиться мне в волосы.
Да, всех их я ненавижу. Всех их я вижу каждый день, контактирую и никуда не деться, хоть удаляйся из соц.сетей, хоть не ходи на учебу, тебе никуда не спрятаться от лицемерного тайфуна. Но все-таки я предпочитаю в светлое время дня сидеть дома, наглухо зашторившись, или еду в лес, или на пустой пляж (когда холодно) и коротаю досуг с Бродским, Буковски, Гринзбергом и Томпсоном. А вечером – во время темноты и пробуждения криминально-маргинальных подростков, покоряю вершины для скейтеров в парке или присасываюсь к бутылке хорошего джина (паршивого сидра) в каком-нибудь клубе наподобие Punk Fiction. Ох, вы бы знали, как прекрасна дорога домой в 5 часов утра, когда все прозрачное от безлюдности, ну еще и от тумана в глазах после пары таблеток экстази из рук какого-то парня, назвавшегося Чаком Палаником.
Я вышел из вонючего зеленого подъезда (то ли зеленая краска, то ли зеленая плесень, то ли зеленая плесень на зеленой краске) и закурил. Собственно, только за этим и вышел, задымиться хотелось зверски. 5 часов без никотина. Дома – никак, дома – мама. И конечно же она знает, что я курю, но не при ней, нет и нет, это было бы пиком неуважения даже для меня, считает она.
Я обжог нос спичкой (не признаю зажигалки, а спички – это стиль) и выбросил ее в бензиновую лужу. Наконец-то закурил. Вроде бы счастье и блаженство, но недолго. Ко мне подкатил дядя-полицай.
— Значит, курите?

— А вы?

— Что? Гхм…значит, закон нарушаете?

— А вы?

— Гхм…Молодой человек…Гражданин. Это несмешно. Отвечайте по существу. Я вам говорю: вы совершаете правонарушение. Курите в неположенном месте.

— Да? Да и не должно было быть смешно. Я думал, вам скучно и…

— Молодой человек!..

— Что?! Скажете, вы подошли ко мне не потому что вам скучно? Не потому что вам осточертела ваша работа без смысла, пользы, нормальной зарплаты и малейшего удовольствия? Конечно, игра в «задать как можно больше риторических ненужных вопросов», как по мне, не очень увлекательна, но все же лучше, чем торчать в кутузке со своими ленивыми коллегами-остолопами и отпускать сальные шуточки о цыпочках и соревноваться «кто быстрее заглотит мой бургер». Так что, я вас понимаю (наверно) и даже немножко сочувствую.

Тут дядя-полицай сменил тон, расхвастался всем своим запасом ругательств, услышанных от закамерников, стал совать мне какую-то бумажку, очевидно, штраф за КВНМ, но я уже докурил и решил поехать в северный лес, но в одиночку, к неудовольствию дяди-полицая.
Лес «Северный» не потому что находится в северной стороне или там очень холодно. Просто у входа в царство Флоры и Фауны расположен кирпичный магазинчик под названием «Северный» по фамилии его хозяина. Ну и внутри там дубак, потому что, в основном, в продаже только прохладительные напитки.
Подойдя к лесу можно созерцать целый набор изящных правонарушений и классических противоречий: таблички «не сорить» над гниющей свалкой, шприцы, костер из шишек и еще какой-то дряни с укокошенным мангалом, мешки с мусором у пустого помойного бака, недоноски с эйрподсами и пульсирующей разрывающейся колонкой.
Быстренько рассмотрел, оценил с усмешкой степень «Калки» в крови у каких-то (на вид 12-летних) школьниц и пошел вглубь леса, куда обычно уже не доходят.
Лежу на хвое, мягкая как бабкин палантин из детства с кистями. Помню: любил эти кисти в рот засовывать – вечно слюнявые были. Но тогда меня за такие мелочи никто не ругал. На меня тогда вообще никто не ругался. Не знаю теперь, хорошо это или плохо, возможно, им было просто плевать.
Так вот, лежу я на хвое и листьях, по бокам от меня – хвоя и листья, наверху неба нет, тоже только хвоя и листья. Не видно ни труб, ни самолетов, ни дыма, ни высоток. Хорошо спрятался. Один. Совершенно один. Потому что сам так хочу.
Только мысли какие-то лезут, вон и бабушку уже вспомнил. Надо книжку почитать. И тут я понял, что без рюкзака. Так трубы горели поскорее покурить, что я забыл его дома, а следовательно и Маркуса Зусака тоже. Ну не обратно же за ним переться в самом деле. Может, музыку послушать? Хотя. Ну все. У мальчика отобрали конфету.

— Вряд ли музыка поможет отвлечься от мыслей. Музыка попадает в центральную часть мозга, гипоталамус, оттуда передается по нервным окончаниям и только возбуждает твои нервные импульсы. «Возбуждает» значит «усиливает твой психоз» и приводит к излишней драматизации. Если это, конечно, не ультрамодное техно. Если оно, то я с тобой больше не дружу. — Прозвучала столько же поучительная, сколько и ожидаемая мной лекция в глухне леса от не странной незнакомой девочки.

— Пиздец.

— Да.

— Позволь напомнить, что мы не дружим. И что мы не знакомы. И что мне плевать. Но вообще-то я собирался послушать симфония 40 Моцарта. Хотя «ультрамодное техно» обожаю. И кстати. Оно вовсе не «ультрамодное», ты здорово отстала от жизни. Слышала бы ты, что сейчас «ультрамодно».

— Вот как…а знаешь, мне не стыдно. И в любом случае тебе не стоило бы сейчас музыку. Я уже сказала, что музыка имеет влияние на….

— Да. Уже сказала. Спасибо. И не открыла для меня ничего нового, я и так это знаю. Ну разве что козырнула умным словом «гипоталамус», но я даже не буду спрашивать у тебя его значение – повторюсь: мне плевать. А насчет музыки: людям свойственно делать свое состояние паршивее вкрай, если улучшить не получилось.

— Я заметила.

Чтобы вы понимали, я вообще не вдуплил, с кем веду диалог. Странный, во-первых, потому что я не ожидал никого встретить в самой глухой чаще леса одного из самых глухих захолустьев. Во-вторых, не собирался пускаться в философию с какой-то девочкой, которая в этой глухой чаще все-таки оказалась. В-третьих, девчонка эта выглядела тоже довольно странно: осень, а она в пижаме и босиком. И еще челка кривая. А! и самое главное! Я точно помню, что не произносил вслух ни слова по поводу своего желания послушать музыку. Я вообще молчал. И как это понимать?

— Ты кто вообще?

— Мне не нравится Маркус Зусак. Особенно, распиаренный «Книжный вор». Вообще не люблю книги на военную тематику, будь то художественная литература или историческая.

— Чё?

— Что?

На самом деле, не стоило поддаваться и поддерживать разговор, по крайней мере, так, как она его начала. По-хорошему, нужно было либо дальше гнуть линию и узнать, кто она такая, что ей надо и че она в пижаме в лесу в конце октября забыла. Либо просто-напросто смолчать и послушать эту чертову симфонию 40 или пресловутое техно, да хоть русскую эстраду, но не продолжать говорить с ней – нет, нет и нет! И хотя я человек типа «эй, живем один раз, один день», все равно — нет, не нужно было. Но я же не рассчитывал на какие-то последствия и что эта встреча может вообще на что-то повлиять. Да и задела она меня этой своей вычурной фразочкой: «мне не нравится Маркус Зусак»! Книги про войну ей, видите ли, не нравятся…

— И почему же? Ни то что бы мне важно твое мнение, но раз уж сказала «а» — говори «б». Про что, по-твоему, надо читать? Грустные романчики с героиней-жертвой-феминисткой или захвааатывающие детективы на улицах России?

— А ты другой литературы не знаешь? Что за примитивное мышление? Книги про войну, я считаю, поверхностные и романтизированные, т.е. написаны людьми, не испытавшими на себе то, что пишут. Это искажает восприятие. А мемуары или записки с фронта…Я не хочу в это погружаться. Разве сейчас у нас нет проблем? Я не хочу чужих и более ужасающих, чем свои. Свои проблемы всегда должны быть самыми ужасными – я немножко тщеславна.

Я задумался. Признаться, удивился. Ну так, чуть-чуть. Даже не тем, ЧТО она сказала (я редко вслушиваюсь в чьи-то речи, даже чтобы просто покритиковать. Чужие слова проходят мимо меня), а тем, что это сказала ОНА. Удивился тем, что это вообще кто-то сказал. Удивился, что кто-то подумал.

— Ну а как же «клин клином»? чужие дрязги вместо своих.Позлорадствовать?

— «Вместо» не получается. У меня это так не работает.

Помолчали еще.

— А ты так и не сказала, что читаешь.

— А я и не скажу.

— Ха! Думаешь, это такая нерушимая тайна? Наверняка, психологическая дребень «Начни новую жизнь с новой яичницы».

— Ненавижу книжки по психологии; тех, кто это читает и не может следовать написанным советам, и еще больше тех, кто следует; ненавижу психологов и тех, кто искренне верит в них и ждет от них помощи – пока сам в себе не разберешься, никто не раскопает, тем более за деньги; и особенно ненавижу тех, кто мыслит вот так ограниченно и банально.

— Ух ты. Ну а что тогда читаешь?

— Не скажу.

— Да почему?

— Потому что что бы я ни сказала, ты воспринимаешь это штыки. Ты по жизни ходишь ходишь с застывшей гримассой скептиса на лице, как будто тебе трусы жмут или только со мной решил посамоутверждаться?

Как бы отреагировал среднестатистический человек на эти слова? Достаточно обидные, хочу сказать. Как бы отреагировал я еще 10 минут назад? Не знаю, однако, сейчас мне понравилось.

— Ты не писательница случайно, а?

— Писательница. И сегодня я напишу про удивительную биологическую смесь закомплексованного мизантропа с неудовлетворенными амбициями и избалованного маменького фрика-маргинала.

— Не надо. Не боишься, что мое самомнение тогда вообще вытеснит кислород из атмосферы?

— Что, такое же невидимое и невесомое?

Это странно, но я рассмеялся (громкостью в не пару герц и временем в пару секунд, но все же). Непривычно смеяться над шутками каких-то людей. Уже не говоря о шутках обо мне. Я даже снова немного задумался, и у меня, кажется, возникла мысль: а не спросить ли еще раз как ее зовут, но тут…

— Ну, пока!

— Э!.. – я издал какой-то зверино-алкашный звук в попытке ее задержать, сам не знаю, зачем.

— Мне пора. Я пошла.

— Куда?

— На кудыкину гору. Но ты можешь пойти со мной воровать помидоры.
Опять же не знаю, почему, наверно, просто делать было нечего или мне было интересно посмотреть как отреагируют ее родители, когда она заявится домой в пижаме в час дня с небритым имбицилом отталкивающей наружности. Она же домой собралась? Ну а куда ж еще?.. поэтому…

— Могу пойти.

Меня ни капли не смутило, что мы пошли дальше в чащу, а не в сторону дороги.

— Раз уж мы продолжаем наше токсичное общение, может, все-таки, объяснишь, как ты так незаметно появилась в лесу, как узнала, что я хочу добить себя музыкой и, самое главное, почему вообще стала со мной разговаривать?

— Давай вопросы поотвлеченнее? Хотя… будем считать, что я просто очень проницательна. И умею читать по губам.

— Что? – я снова рассмеялся. – А это тут причем?

— А ты никогда раньше за собой не замечал, что беззвучно мнешь губами слова, как кошки, когда шерсть срыгивают. Вот я сразу все и поняла.

— Ну спасибо, это все объясняет.

Она несла еще много невразумительного бреда, но меня это почему-то не раздражало и я еще несколько раз смеялся. Шли мы долго, минут 40, наверно. И хотя я не любитель пеших прогулок -привык катиться, у меня не возникало желания побыстрее прийти к пункту назначения. К тому же, она довольно шустро семенила, что, несомненно, плюс, потому что я ненавижу людей, которые еле ходят: этакий рахитный аристократ на прогулке перед усадьбой. И все же для поддержания язвительного образа спросил:
— Ну, долго еще?

— Тебя никто за руку не тянет, идти со мной необязательно.

Ответь она по-другому, я бы дальше не пошел.
Как-то сам собой зашел разговор о фильмах. Выяснилось, что мы оба не терпим комедии.

— Мама говорила: «Ну что ты смотришь всякий мрак, и так в жизни ничего хорошего, так хотя бы кино посмотрела б веселенькое, развеялась б. или в кинотеатр сходила б, там и людей полно, и премьеры интересные, и попкорн. Отвлеклась б. пообщалась б с кем-нибудь. Так нет же, сидишь, нагнетаешь». Терпеть не могу кинотеатры и постановочное веселье. Представляю, как они там из себя на съемочной площадке смешки выдавливают или слюнявятся – хочется их всех ударить по лицу. Одной ладонью собрать все морды сразу и растереть. Все эти наигранные физиономии. Сало и штукатурка.
— Я люблю фэнтези.

— Человека-паука что ли? – всю дорогу пыталась остроумно язвить.

— Научную психологическую фантастику. «Господин Никто», например.

— Сюжет неплох. Игра неплоха. Но я не выношу Джареда Лето и научную фантастику в прицнипе. Не верю в это. Детские сказки, замаскированные научными доказательствами с претензией на интеллектуальное кино.

— Неудивительно, если при этом ты смотришь ужастики.

— Удивишься. Не смотрю. Черные щекоталки для глупых подростков, всегда одинаковые, без сценария и смысла. Только кал, кровь и гнилые кишки для неискушенных биологией школьников.

Признаться, я был в этом с ней согласен, но не хотелось в очередной раз поддакивать.
Потом говорили о современном искусстве и раз уж пошла такая пьянка – об его зрителях. Вот уж тут ее понесло – затыкайте, дети, уши. Не думал, что пацифистская натура (так мне показалось из-за ее нелюбви к военной литературе) способна так втаптывать в экскременты род людской.

— Общество инфальтильных самовлюбленных безвкусных фриков. Биомусор, ежесекундно рыгающий паршей, фальшью и электронными сигаретами. – Единственные цензурные фразы о завсегдатаях музея Garage.

Тут я уже не смог не выразить свое согласие с ней. Мы еще много о чем говорили, много спорили очень и очень импульсивно, многое в наших взглядах совпадало. Удивительно.
Думал про себя: интересная вышла встреча, не зря книжку забыл. Честно говоря, даже хотел предложить ей еще как-нибудь прогуляться, да даже не «как-нибудь». «Как-нибудь» всегда значит «никогда больше, я вежливый, но отвали, пожалуйста, если еще раз случайно увижу, спрячусь за фонарный столб», а конкретно, да даже хоть завтра.
Но тут чаща резко проредела, показались жухлые кустики, запахло касторкой и зубным врачом, и мы уткнулись в высоченный забор с колючей проволокой. За забором расстилалось белое кафельное здание, как гусеница, наглотавшаяся спичечных коробков. Мне показалось, что там нет ни окон, ни дверей, но откуда-то все-таки вышла та вобла в белом (когда??) халате и чепчике, и завопила (странно, воблы ведь не разговаривают!): «Думаю, тебе известно, что тебя ждет за 3 часа и 42 минуты! Сейчас же в подвальное отделение! Да побыстрей, ты помнишь, чего стоит 1 минута!»
— Ну все. Мне пора. Наверно, хорошо погуляли? – не дожидаясь ответа, вприпрыжку зашагала к вобле. Улыбалась.
Я прочел на белой кафельной гусенице (на здании) вывеску: «Психиатрическая районная больница №2».