Малолетка

***
«Соленый», после последней отсидки, вернулся в свой родной город. В Москву как то уже не тянуло, за не имением желания встречаться с прежними проблемами жизни. «Стучат суки! На своих же стучат! И все долбанная Олимпиада.»
***
«Соленого» опера МУРа взяли прямо в пивнухе и не долго разговаривая, посадили в желто-синий «бобик» и отправили в самое нехорошее здание в центре города Москвы, где с такими как он долго не церемонились и по одним перстням и рисункам на теле живо устанавливали, что за «фрукт» перед ними сидит и куда его следует приспособить. Приспособили «Соленого», а в миру- Михаила Ивановича Соколова, 1947 года рождения, трижды судимого за кражи, в настоящее время находящегося под административным надзором, но по своим причинам его избегающего, к некоторым делам, которые близки были «Соленому» как по способностям, так и по способу исполнения. «Соленый» перед операми долго «кочевряжился», но видна судьба злодейка не признает его воровское счастье и повернулась к нему ребром, а свои они только на зоне свои, и поехал Михаил Иванович на четвертый срок с отметкой «ООР».
***
Зона встретила «Соленого» привычным лязгом замков и запоров, да и стойким запахом камеры. Хона то не для обычных, а для таких как он, особо опасных. Времени, проводимого в камере, хватило чтобы понять, что в его возрасте надо бы найти занятие потише да по спокойней, и верить не менту ни своему вору нельзя, ведь все они показали свое нутро в тот солнечный июньский день, когда одни брали, а другие мило сдавали его в руки милиции. Соколов отстранился от лагерного братства и на всякий призыв на сход, реагировал презрительной струей слюны, прогнанной через брешь в передних зубах. Народ шептался относительно него, но трогать не решался, ведь четвертая ходка и безукоризненно послужной список, не давали права требовать, а лишь заставляли узнать, что случилось с известным в определенных кругах «бродягой», что внезапно перестал считаться с воровским братством и так к нему относится.
Когда пришли новости с воли авторитет Соколова вознесся до необходимости «коронации», но за неимением своего вора, коронация «Соленого» была отложена до прибытия с воли «правильного вора». А Соколов ходил на прогулки и все так же вел себя отстраненно, несмотря на переданную ему именную «маляву».
Прибывший в зону вор, отбывавший с ним когда то первый срок, сумел таки «достучаться» до «Соленого», и был поражен его словами про ментов и бродяг, их договоры и скрепы, отчего «коронация» «Соленого» в короля преступного мира страны, стала несостоятельной, а признать его «мужиком» или «чертом» вор побоялся, ибо козырные, узнав причину «Соленого», явно будут против новой «сучьей» войны, которая могла развязаться благодаря их договоренности с Щёлоковым и известной честному блатарю Соколову. Переданная на волю записка, оставляла время подумать и подождать решение схода воров, но слова сказанные «Соленым» жгли душу нового «смотрящего».
***
— Сокол!- Обратился смотрящий к Соколову.- Ты же понимаешь, что твои загоны втянут нас в неразбериху. Ты же по сути козырей на нож предлагаешь поставить?
— Да, мне на них насрать.- Рассердился «Соленый».- Ты бы видел, что их шавки «пели» про меня ментам.
— Но дела, то твои.- Пытался призвать к молчанию «вор».- А братве, благодаря тебе легче стало. Если они у узнают, что за «блудняк» с тобой произошел, то никто не останется в стороне и ты сыграешь на руку ментам, а значит братву на киче некому будет греть и каждый будет «сам по себе», а нам так брат нельзя. Сожрут нас «легавые» и пыли не останется. Им от наших которов только польза. Забыл про «сучьи» войны в сороковых. Сколько тогда наших полегло за идею. Примирись с темой и молчи.
— Я тебе не Зоя Космодемьянская.- Припомнил образ героини из детства, преданной своими, Соколов.- И стукачества не приемлю, а они меня своими руками под новый срок закатали. Так что если есть вопросы, то задавай, а если нет, то на том и разойдемся.
— Сокол! Я знаю, что ты -правильный вор.- Продолжал уговаривать «вор».- Нас итак менты со всех сторон жмут, так что спусти тему. Нам сейчас раскол, созданный тобой не нужен. Живи как хочешь, но дай «воровское» слово, что то о чем мы говорим никуда не уйдет и я дам тебе свое слово, что разбор по твоей посадке конечно будет, но гораздо позже. Хочешь, мы тебе условия здесь создадим, чтобы ты, вроде и принял корону, но в то же время и молчишь за нее. Как идет?
— Да, пошли Вы все. Попробуешь меня «опустить», не считай за обиду, но сказану я кому надо про Ваши шашни с ментами, а там будь что будет.- Соколов сказав последнее слово встал с табурета и ушел по длинному бетонному коридору к своему месту «сидения».
— Дела.- Вор выдохнул это слово с отчаянием, ведь все что стояло за организацией, с таким трудом созданной после смерти Сталина и Берии, внезапно оказалось в руках какого то «зека», что мог в миг расколоть своими словами весь воровской мир и привести его к новой войне, где крайним может остаться даже он. Он встал с табурета и направился к выходу из помещения. Дежурный «шнырь» метнулся к старшому за поручением.
– Слушай меня, братец.- Обратился вор к «шнырю».- Передай всем «Соленый» теперь сам по себе, но трогать его не сметь. Пусть чалится по своему, раз веру утратил. И еще. С ним в разговоры не вступать, пусть окажется одним на льдине. Раз сам так решил, то тому и быть. Да и бумагу дай, маляву в Москву отпишу.
***
Свой срок Соколов отбыл на «одной ноге». Ни с администрацией, ни с сообществом он не контактировал, а потому «ломом подопоясанный» уходил на волю без привычных на зоне проводов. Собрал в котомку свои вещи, заслушал слова «кума» об освобождении по истечению срока и получив проездные документы да нехитрые деньги на житье, положенные ему за весь срок отсидки, Сокол покинул надоевшее за пять лет пребывание учреждение исправительной системы без прощальных речей, но со стойким желанием больше не возвращаться. Он в первый раз вышел из зоны с другими планами на жизнь, ведь воровской мир его предал и верить ему больше не к чему, а уж знаний о его гнилой сути ему по гроб жизни хватит. Одно только его держало от бунта- данное когда то сокамернику слово, что будет молчать о проделках власти и воров в преддверии Олимпиады-80.
***
Городок периферийный встретил его запахом безнадеги, где из ближайшей столовой несло гороховым супом. А хотелось бывшему зека раков и жаренного до полного развара карася со сметаной и с зеленым лучком. Отмахнувшись от наваждения, Соколов двинулся в столовую, чтобы прибить копившееся за всю поездку в сидячем вагоне чувство голода. Заказав у приемщицы гороховый суп и на второе- картофельное пюре с гуляшом, «Соленый» передал кассиру «деревянный» рубль, на который когда то в «зоновском» ларьке мог купить себе только кусок мыла и пачку папирос, пошел к свободному месту за столиком, где рабочий люд, захвативший на время обеда практически весь зал, поедая поданное, громко обсуждал новости своей «крестьянской» жизни. Глядя на окружающих так захотелось водки, но по слухам сейчас подавать водку с легкой руки Генсека запрещено, так что Соколов присел за столик и пододвинул котомку ногой к ножке стула- для пущей сохранности.
***
«- А супец то оказался совсем не плох.- Подумал сиделец.- Видно повариха с душой раз таких горемычных так кормит. Надо бы добавки!»
***
Антонина вышла на раздачу и столкнулась глазами с немолодым и бледным мужчиной. Он как то скоро черпал ложкой гороховый суп и жадно его глотал, заедая отщипанным от ломтя кусочком хлеба. Он все время озирался и бросал подозрительно взгляды по сторонам, не прекращая прием еды. Антонина засмотрелась на него. «Такой худой и видно, что одинокий.»- подумала Тоня.- «Неприкаянный, как зверь.»- Внезапно вспыхнула мысль.- «Боится всех и не доверяет никому. Видно жизнь побила.» Антонина забрала с раздачи кастрюлю с супом и понесла в готовню.
— Барышня!- Раздался сзади мужской голос.- А можно мне еще Вашего горохового?
— А не боишься что в Москве твои звуки услышат:- ответила мужчине «подавалка».
— Пусть слушают и завидуют. Такого супчика я пять лет не пробовал. Огромное спасибо Вашей поварихе. Хорошие у нее руки и доброе сердце, раз такое сготовила.- Мужской голос каждым словом тешил слух Антонины.- Такой супчик возвращает к жизни, а мне сейчас это самое то.
Антонина невольно обернулась к столу раздачи, где давешний худой и мятый мужик стоял с пустой тарелкой в руках и отпускал в ее адрес комплименты.
— Это же кто такой добрый к моим стараниям?- Вернулась к раздаче Антонина, держа в руках пустую кастрюлю.
— Михаил.- Соколов стянул кепку с головы и слегка пригнул голову.
— Тоня.- Неожиданно для себя ответила Антонина и смутилась.
— Мне бы еще вашего супчика.- Как то по- родному попросил Михаил.
***
С приходом Михаила, Тоня обрела семью. Михаил не пил и не вытворял те непотребства, что случались с бывшим мужем. Усаживая ее за стол, он подвигал под нее стул и всячески был обходителен. Санька-сыночек, как то сразу проникся к этому мужику и смотрел на него во все глаза. Антонина стала счастливой и бежала домой после тяжелой работы, чтобы увидеть двух своих любимых мужчин. Его история, рассказанная в постели, сперва напугала, а со временем стала забываться. Миша устроился на работу на завод в- начале подсобником, а потом и как то выбился в заслуженные люди. К нему приходили советоваться известные и уважаемые в городе люди. Она готовила им на стол и ее Миша, что- то с ними негромко обсуждал. Санька сидел рядом с «отцом» и слушал старших. За год они из ее домика перебрались в трехкомнатную квартиру, где Миша все устроил: и стиральную машину, и югославскую стенку, и маленькую слесарную мастерскую, где вечерами он с сыном, что- то точил и глядя на их склоненные над верстаком головы, Антонина была по-женски счастлива и уверенна, что только Бог мог ей послать такое счастье.
***
— Саня, давай учись. – Соколову нравилось учить «приемыша».- Вот так проходишь напильником по заготовке и делаешь нужный профиль. Затем доводишь его до формы надфилем. Главное смотри и снимай замеры. Ошибешься и придется переделывать все сызнова. Есть такая пословица «Семь раз отмерь- один раз отрежь.» Так что будь внимателен к деталям. Видишь, что не получается- эту брось и возьми новую деталь и точи. Руки они всегда помогут и призвание найти и жизнь обустроить. Вот ты видишь ризки на металле. Они могут тебе мешать, а значит и все твое дело свести к беде. Как ты думаешь, почему замки столько лет работают? Это все потому, что в них нет глупости и разгильдяйства. В них все основано на точности и твердой руке. Потому Саня береги руки и точи мозги.
Санька смотрел влюбленными глазами на отца. Он всегда воспринимал его за «взрослого» и не было в их отношениях маминых «сюсюканий». Про себя дядю Мишу Санька называл батей, но назвать его так прилюдно, Санька не решался. За столом мама наливала первую чашку «бате», потом ему, а уже потом себе. Саня после работы сметал стружку и прибирал в комнате, где хозяином был он и где «батя» разместил слесарный стол, где они точили какие то детальки и от того Саша знал, что учиться надо настоящим образом.
***
Участковый, пришедший по вечеру, когда они с «батей» точили заготовку, был явно не ко времени. «Батя» рассказывал про свойства металла, из которого они, по словам «бати», мастырили «свинорез». Он выложил из папки с кожзаменителя какие то бумаги и расположившись на кухонном столе стал что-то писать. «Батя» явно был напряжен, но спокойно и уверенно отвечал милиционеру. Тот внезапно застыл и произнес: — Ты, вор?
— Уже нет.- Усмехнулся «батя».- Теперь я- муж и отец.
И так глянул на Саньку, что тот с порога кинулся к «бате» и заверещал.
— Дяденька милиционер! Не забирайте батю! Он ни в чем не виноват!
Милиционер поднялся, собрал со стола свои бумаги и молча ушел.
***
В этот вечер Антонина не отходила от мужа, а Саня так вообще не отлипал от отца. Утром он ушел на работу на завод, а вечером участковый принес им страшную весть- их защитника не стало.
***
Саня долго искал убийцу отца. Запомнилось батина тема «про учится и точить ум». Он в школе после смерти отца легко стал авторитетом и это дало ему некоторый опыт стать лидером. Нет, он уже не хотел стать комсомольцем, что давала возможность лидерства в школе. Он стал другим. Он был и с властью за то чтобы разыскать убийц, но и хотел воров в «тему», чтобы «подсказали» кого искать. Первая в городе банда стала его детищем, но больная тема отца, так и не давала покоя.
***
Воры пришли сами искать грев для братвы. С его пятьюдесятками бойцов Саня им был уже не по зубам. «-Ох и зря они пришли.- Подумалось Саше.- Но про отца надо бы испросить.»
***
Разговор был эмоционально сложным. Какие- то два «бабуина», сидя в его кафе и жрав в две глотки, еду изготовленную его матерью, разбитой потерей отца, терли ему за «воровскую» честь и братство бродяг. Он долго их слушал и подвел итог встречи- ему нужен главный. «Черти мне не нужны!»- Саня, кивком головы, показал своей охране на двух утырков, пытавшихся его «нагнуть». Пацаны напряглись, но в конфликт шефа предусмотрительно не вмешивались.
«- Мне нужна правда о его смерти!- Решил для себя Саня.- А там посмотрим!»
***
Встреча с наибольшими, в количестве двух, оказалась и приятной и полезной. Город теперь его весь, со всеми жителями и прочими атрибутами. Тема про отца не «проконала», видно чувствовали скоты, что этот вопрос будет для них самым-самым. Они прятались за незнание и свою невинность, а от того Сане их невинность захотелось порушить. Но не сейчас! Он улыбаясь отошел от стола, но все поняли, что у «вора» вырос последыш «ломом подпоясанный» и с ним лучше договориться, чем воевать.
***
«Воры» при сходе объявили Саню с ними равным, а значит, он получил не просто голос, а еще и право решать.
***
— За базар сей чел не отвечает!- сплюнув сказал Грыжа.- Давайте с ним решать. На перо его или опустить?
Воры смотрели на Грыжу с любопытством.
«Чтобы фраер кидал предъяву вору, давненько такого не было.»
— Чего это ты, фраер, на вора бочку катишь:- Заступился за Питерского Леха Рябой.- По понятиям тебе такое не дано. Если есть предъява к нему, братве растолкуй, а мы уж сами решим кто по чем.
— Да он, фаршмак, всю дорогу «цветным» был. Авторитетной статьи ни разу не получал, а про коронование я так вообще в ахе.- Взвился Грыжа.- Кто его короновал и за какие заслуги перед ворами? Че молчите авторитеты? Ссученный он, как есть сученный!
После недолгого разговора, блатные решили призвать Питерского на разбор и вызов передать приказали Грыже.
Грыжа с ответом от Питерского не пришел; пропал, как воду канул. Видно прав был Грыжа, мочканул его ссученный или ментам сдал. Воры, видя такой поворот приговорили Питерского к смерти. А зря!
***
Депутат Государственной Думы Александр Михайлович Соколов читал с трибуны написанный ему помощниками текст обращения и знал, что предательство- это гораздо тяжкий грех, чем чревоугодничество или отступление от веры, а значит с ним рядом предателей быть не должно. Он зачитывал приговор ворам и себе, вводя новые поправки в уголовный кодекс, где вор, только признавшись в своем звании уже получает срок. Хоть отца и не вернешь, но хоть так, ведь Саня так и остался для «бати» малолеткой…