Словно птица

Он удобно устроился в своём новеньком кресле-портале и приготовился к путешествию. «Ха, вот удивится Роберт, когда узнает, что я перешёл на последний уровень и добрался до самой Джомолунгмы!» — пронеслась в его голове мысль. Платон привычным движением опустил на голову изолирующий шлем. Тело его уже было заковано в эластичный сенсорный костюм. Платон произнёс: «Самый короткий путь до Джомолунгмы!» Перед его глазами возникло сразу несколько вариантов — по горизонтали протянулись анимированные маршруты. «Пусть будет… Первый!» — произнёс Платон. Тут он вспомнил, как его во время прошлого путешествия прервали на самом интересном месте, и решил больше на этом не попадаться. Он выбрался из портала и перевёл все приборы, которые могли вклиниться в его восхождение на Джомолунгму, в режимы полного автомата и автоответа. «Ну всё, теперь — поехали!» — выдохнул он и опустил шлем во второй раз…

Платон почувствовал, как снег бьёт ему прямо в лицо, забивается в глаза и колет их, словно тысячи микроскопических иголок. Он с трудом осмотрелся: кругом одни горы. Только склоны, горные хребты, слоистые облака, прячущиеся в них вершины и снег. Да, снег был повсюду: вверху, внизу, под ногами, в воздухе. Ветер дул с невероятной силой, и Платону показалось, что ещё немного — и он просто взлетит вместе с ветром и затеряется где-нибудь среди облаков. Впереди был очень крутой заснеженный склон, упирающийся в гребень хребта. «Туда!» — проговорил Платон и показал пальцем на место, где начинался гребень. Портал моментально сработал, и он тут же очутился на самой верхушке и поглядел вниз — туда, где только что стоял. Казалось, это место было теперь так бесконечно далеко внизу.

Платон посмотрел вверх. Вершины видно не было. Возможно, подумал он, эмулятор намеренно скрывает от него конечную цель. Вдоль гребня хребта, по которому предстояло идти, был натянут трос. Платон был связан с ним за счёт специального крепления, приделанного к его поясу. Ветер немного поутих, но дул не переставая. Платон ощупал свою голову — на ней была тёплая шапка со встроенными защитными очками, которые были подняты. Он опустил их.

Идти было тяжело, даже несмотря на проторенную тропу и натянутый трос. Ноги вязли в снегу, и каждый шаг давался с большим трудом. Платон опустил глаза: его ноги были экипированы какими-то странными шерстяными сапогами. Окончательно выбившись из сил, Платон сказал: «Вперёд, ещё на пару километров!» И тут же пожалел об этом. Теперь он висел на страховочной верёвке и совершенно не представлял, что ему делать дальше: перед ним была вертикальная стена скалы, внизу — пропасть, вверху — заваленные снегом выступы. Крепление на его поясе соединялось теперь с петлёй на верёвке. Платон стал пробовать карабкаться наверх. Возможно, под воздействием стресса ему это далось без особых трудностей. Однако поднявшись на один из выступов, где можно было спокойно отдышаться, Платон почувствовал головокружение. Сердце неистово колотилось, и Платон испугался: неужто эмулятором не было предусмотрено, что его организм может сдать? Нет, он ведь проходил все тесты, сдавал все анализы, не так уж давно… Неужели в его организме что-то изменилось за такое короткое время?

Платон сделал над собой усилие, проверил крепление и снова начал карабкаться. Он старался смотреть наверх, но там был виден лишь какой-то выступ, а за ним — ничего. Через несколько метров Платон добрался до этого выступа и вздохнул с облегчением: дальше был относительно спокойный подъём, правда под углом не меньше 45 градусов.

Дышать стало совсем тяжело. Нет, воздух не был холодным, но — его как будто не хватало. К этому Платон совсем не был готов. «Больше воздуха» — сказал он. На мгновение ему показалось, что дышать стало проще. Но через пару минут он понял, что это лишь показалось. Платон чувствовал себя так, будто ему не дают надышаться. Он делал до десяти глубоких вдохов после каждого шага.

Вскоре Платон подумал, что с него, пожалуй, хватит: ещё чуть-чуть, и он просто упадёт в снег, замёрзший и обессиленный. Однако развернуться сейчас, совсем немного не дойдя до вершины, было бы слишком обидно. Платон взглянул вверх. Никакой вершины он не увидел, но знал, что она где-то там. Бордовая верёвка уходила туда, теряясь среди заснеженных и затуманенных выступов. «На сотню метров! Вверх!» — скомандовал Платон. Но ничего не произошло. «Сто метров вверх!» — повторил он. Снова ничего. Платон подумал, что эмулятор, должно быть, защищает его от какой-то опасности, которая таится там, наверху. Но почему тогда не было никаких сигналов? «Ладно, попробуем что-нибудь другое, — сказал себе Платон и затем произнёс громко: — Двадцать метров вверх!» И вновь никакой реакции. Бред какой-то… «Да что происходит? — подумал он. — Может, мне лучше сразу на вершину? Туда-то он должен меня перебросить». «Вершина Джомолунгма» — неуверенно пробормотал Платон. Затем несколько раз выкрикнул: «Джомолунгма! Вершина! Конец пути!» Ничего.

Паника охватила Платона. Он понимал, насколько всё глупо обернулось: его тело находится сейчас дома, в тёплой комнате, разместившись в комфортном кресле, а он — здесь, среди снега, дикого холода, и не знает, что ему делать, как вернуться. Платон начал изо всех сил трясти руками — в надежде, что портал как-то отреагирует и выбросит его обратно, в его исходную реальность. Однако ничего не произошло, кроме того, что из-за долгой тряски Платон перестал чувствовать свои руки. «А что, если моё тело сейчас не там, где я думаю? — подумал вдруг Платон. — Что, если моих рук, моей головы, всего меня уже не существует, и путь назад закрыт? Что, если…» Но здесь Платон остановился, стараясь отогнать эти навязчивые мысли, которые всё равно ничем ему сейчас не помогут. «Может быть, у меня получится вернуться в начало?» — вдруг промелькнула надежда. Платон вспомнил, что по ходу движения на всём маршруте у него должна быть возможность возвращаться. Он проговорил, а затем несколько раз прокричал заветные слова, но всё опять было безрезультатно.

Платон взглянул наверх, затем проверил крепление к тросу. «Делать нечего, я всё-таки сделаю это» — сказал Платон самому себе. Он понял, что если не будет ничего предпринимать, то просто-напросто замёрзнет здесь. И Платон полез. Дышать становилось всё труднее, и он часто останавливался, глубоко вдыхая разрежённый воздух.

Сколько прошло времени — неизвестно. Он уже не чувствовал ни рук, ни ног, кое-как подтягивая самого себя с помощью верёвки. Внезапно впереди показался кусочек открытого синего неба. «Неужели я уже на вершине?» — подумал Платон и из последних сил рванулся вперёд. Неизвестно, была ли это в самом деле Джомолунгма или какая-то соседняя вершина. Впрочем, узнать это вряд ли представлялось возможным, так как видимость была очень ограниченной.

Когда Платон выбрался наверх, у него едва не подкосились ноги. Вдобавок к тому, что ему явно не хватало воздуха, и уже начинало темнеть в глазах, ветер дул с такой силой, что Платона буквально чуть не отрывало от земли. «Я на вершине! Я сделал это!» — закричал Платон. «Конец! Конец игры! Я прошё-о-о-о-о-ол!» — вопил он, но всё было без толку: адресат его не слышал. «А может быть, мне нужно прыгнуть вниз? Ведь это всего лишь игра, и я не разобьюсь…» — подумал Платон. Он подошёл к противоположному краю, глянул вниз и ахнул: пропасть была неимоверной глубины. Именно в этот момент Платон заметил внизу красивую, похожую на ястреба, птицу. Она парила, и, странно, снежная вьюга ей как будто совсем не мешала. Она ненастоящая, подумал Платон, словно забыл, что здесь всё было иллюзией. Он раскинул руки, закрыл глаза, разбежался и… представив себя ястребом, сорвался с вершины вниз. На какие-то мгновения, показавшиеся ему долгими минутами, он впервые ощутил себя абсолютно свободным. Словно птица.

* * *
В широкий коридор со стенами из матового стекла вышел доктор. Он подошёл к мужчине и женщине, сидевшим на мягком диване, и обратился к ним довольно сбивчиво:
— Примите мои соболезнования…
Впрочем, они уже знали, что скажет доктор, так как следили за процессом спасения их сына на широком дисплее, который выводил всю сопутствующую информацию.
— Но он… Он ведь ещё… — женщина с трудом произносила слова, путавшиеся во вздохах и всхлипах.
— Сердце остановилось. Мы ничего не смогли сделать…
— Но ведь он… — вмешался отец. — Он ведь просто был без сознания? Не было причины…
— Причину мы будем выяснять. Но пока что ничего не понятно…

Роберт, который провёл в клинике целый день вместе с родителями Платона, стоял неподалёку и слышал их разговор. Он ещё ни разу так близко не сталкивался со смертью, и чувствовал себя сейчас не в своей тарелке, полностью сбитым с толку. Он незаметно ушёл в конец коридора и вызвал лифт. Выйдя из здания клиники, он направился к парку, чтобы немного погулять и привести в порядок свои мысли. Было довольно поздно. Солнце пряталось за линию горизонта, автоматические лампы уже начали тускло освещать улицы. И тут Роберт вспомнил, что до полуночи ему нужно успеть пройти последний уровень «Сафари». Он сел в надземный экспресс и помчался домой, стараясь не думать о Платоне.