Принцесса Османской Империи

Стамбул. 21 марта, 1522 год…
В это холодное мартовское утро Хюррем Султан сидела в своих покоях. Живот у рыжей был уже большой, и ей было трудно ходить. Верная служанка Файруз Хатун сидела рядом с госпожой и ждала пока ей отдадут приказ.
В покои вошел Султан Сулейман
— Повелитель …- Хюррем попыталась встать, но из за удара внутри
живота не смогла — Шехзаде пинается!
Султанша закричала от резкой боли, начались схватки, девушку срочно понесли в лазарет. Роды были тяжелыми, пока Хюррем рожала, Махидевран молилась Аллаху, что бы у нее родился или мертвый сын, или безобразная дочь…
Наконец, спустя много часов все закончилось. Хюррем спала, а ребенка унесли. Когда женщина очнулась уже в своих покоях, она подошла к колыбели и увидела там новорожденную доченьку на розовых шелках.
— Эсма! Почему мой сын спит на розовом шелке?!
— У вас родилась дочь, Султанша, самая красивая дочь в мире — улыбнулась служанка
— Как дочь?! Я родила сына! Принесите мне моего сына!
Как раз в это время по коридору шла достопочтенная Валиде Султан, она услышала крики и вошла к Хюррем в покои.
— Валиде, — Хюррем поклонилась — где мой сын? Это ведь шутка, да? Я не могла родить дочь
— Хюррем, — Валиде по матерински ей улыбнулась — я родила четыре дочери, так что не беда если ты родила одну, ты уже думала над ее именем? Я хочу назвать ее Михримах – солнце и луна.
Хюррем слабо улыбнулась и взяла на руки дочку:
— Красивое имя — Михримах
Султанша хотела сказать, что еще как прозвучало:
— Дорогу! Султан Сулейман Хан Хазлетлери! — все склонили головы перед могущественным султаном. Он подошел к Хюррем и взял на руки ребенка — Как же мы назовем эту маленькую златовласую красавицу?
Женщины переглянулись и хором сказали:
— Михримах!
II
Несколько лет спустя…
В одно утро Михримах, не уступающая хитростью своей матери, сослалась на то, что у неё немного болит нога и отказалась идти на прогулку. Вместо этого она попросила у Хюррем разрешения побыть некоторое время в её покоях, потому что они гораздо просторнее, чем детские покои и из них есть выход на террасу. Само собой разумеется, Хюррем позволила Михримах остаться в её покоях и приказала Нигяр-калфе смотреть за шубутной Султаншей. После того, как Хюррем вместе с сыновьями и Валиде Султан ушла в парк, Михримах недолго сумела высидеть, изображая из себя больную. Вскоре после ухода матери, девочка начала один за одним открывать сундуки с платьями и тканями Хюррем, рассматривая каждый наряд и пытаясь примерить его на себя. Наткнувшись на очень красивую шёлковую шаль, расшитую золотыми нитями и жемчугом, Михримах не удержалась и набросила её на себя. Шаль оказалась для Михримах словно платьем золотым, покрывающим её всю, от головы, до пят. Но принцессе было этого мало. Михримах открыла самую большую шкатулку, где Хюррем хранила украшения, дарованные Повелителем, и выгребла своими маленькими ручками всё содержимое шкатулки на́ пол. Нигяр-калфа наблюдала за всем этим бардаком, но даже не пыталась остановить Султаншу. Хюррем очень ревностно относилась к своим вещам и ей не нравилось, если кто-либо их касался, в том числе и дети. Нигяр понимала, что если Хюррем застанет Михримах в самом разгаре нелицеприятного занятия, то конечно же сорвёт в первую очередь гнев на служанок и нянек. Но она готова была стерпеть крики Хюррем Султан, так как знала, что затем Михримах ожидает не ме́ньшая порка. Михримах Султан, убеждённая что лучшего наряда ей не найти, закрепила шаль брошью, чтобы та не спадала с плеч и выглядела как настоящее платье. Потом принцесса ещё долго перебирала груду маминых украшений, но так и не смогла выбрать одно единственное, которое дополнило бы её новый образ. Поэтому Михримах, недолго думая, принялась вешать себе на шею и на руки все ожерелья, бусы и браслеты, которые ей понравились. Вдруг взгляд маленькой Султанши упал на роскошную диадему, усеянную бриллиантами и рубинами. Михримах со скоростью света подбежала к тумбе, где лежала диадема и, став на носочки, дотянулась до неё. Надев на голову очень дорогое и хрупкое украшение ручной работы, Михримах с восхищением посмотрела в зеркало и почувствовала себя истинной Королевой. Избалованная принцесса, конечно, не понимала что, надев золотую шаль поверх синего бархатного платья, обвешавшись всеми украшениями, да ещё и со съехавшей на́бок великоватой для её головы диадемой, девочка больше напоминала цыганку, нежели Султаншу. «Такую красоту должны увидеть все!» – подумала Михримах и решила выйти из покоев Хюррем. Луноликая девочка была полна уверенности в своей непревзойдённости, никому бы и в голову не пришло поспорить с этим и тем самым разозлить любимицу Султана Сулеймана. Михримах очень важным и вальяжным шагом, копируя свою мать, спустилась в ташлык. Маленькая Султанша надеялась, что все наложницы в гареме, увидев блеск её короны, тот час же умрут от зависти. Но внезапное появление в центре зала пёстро разодетой девчушки вызвало неожиданную реакцию у невольниц. В гареме как раз был обед и девушки оживлённо разговаривали об очередном уроке танцев, на котором обучали особым эротическим движениям. Когда Сюмбюль-ага увидел спускающуюся по лестнице Михримах, то сам открыл рот от удивлени, но как полагается, объявил во всеуслышание: «Дорогу! Михримах Султан Хазретлери!». Наложницы так и застыли с ложками у рта, увидев Михримах. Всё произошло так быстро, что девушки, увы, не смогли сдержаться и смех сам по себе вырвался наружу, о чём они безусловно сожалели, ибо такая открытая насмешка над Султаншей могла им дорого обойтись. Громкий хохот, который раздавался в гареме, услышали возвращающиеся с прогулки Валиде вместе с Хюррем и Шехзаде Мехметом, Селимом и Баязидом. Михримах, обмотанная драгоценностями и убеждённая в своём превосходстве, ужасно смутилась, когда вместо ожидаемого восторга и возгласов восхищения, она услышала в свой адрес громкий издевательский смех. Луноликая Султанша не могла понять почему все вокруг над ней смеются. Но и терпеть такое унижение принцесса не стала. В этот момент в девочке вспыхнуло данное ей от рождения чувство принадлежности к величайшей Династии в мире и это породило в ней необъятных размеров гордыню, с которой Михримах и её близким людям придётся бороться всю жизнь.
— Всем молчать! Тихо! – тоненьким писклявым, но звонким голосом приказала Михримах. В гареме мгновенно воцарила тишина. Наложницы с интересом смотрели на Михримах Султан и ждали, что же она скажет дальше.
— Я – Михримах Султан Хазлетлери, любимая дочка Султана Сулеймана. Вы все — мои слуги. Я сделаю с вами, что захочу! Мне можно всё. Потому что Я – Михримах Султан! И я запрещаю вам смеяться, запрещаю вам говорить. Если кто-нибудь хоть словом обмолвится обо мне, мой папа сразу всем вам отрубит головы. – важничала Михримах, топая со всей силы ногой по мраморному полу.
Михримах ещё много чего готова была рассказать наложницам об их абсолютном бесправии и многочисленных обязанностях, но случайно отведя взгляд в сторону, девочка увидела только что вошедших в гарем Хюррем и Валиде Султан, по суровым лицам которых можно было прочитать, что ничего хорошего маленькую проказницу не ждёт. Валиде велела служанкам отвести Шехзаде в их покои, а Хюррем она скомандовала идти за ней. Хюррем, поджав губы, кивнула Сюмбюлю, чтобы тот увёл Михримах в её комнату, а сама последовала в покои Валиде Султан. Там на Султаншу опять высыпался ворох упрёков и обвинений, будто Хюррем не состоялась как мать.
— Хюррем, теперь я очень сомневаюсь, что ты колыбельные поёшь детям на ночь. На самом деле ты забиваешь им головы непозволительными для их возраста мыслями. – возмутилась Валиде. — Вместо того, чтобы обогащать их знаниями, ты потакаешь всем их капризам, вооружаешь их властью и показываешь своим дурным примером, что такое распущенное поведение остаётся безнаказанным. Если не возьмёшься за ум, Хюррем, я изолирую детей от тебя, ибо с таким воспитанием ни один из них не вырастет достойным членом Династии.
— Валиде, Михримах совсем ребёнок, неужели вы не понимаете? Её забавный поступок и такая трогательная реакция на всеобщее осуждение лишний раз доказывает это. – усмехнулась Хюррем. – Я никогда не сеяла и не стану сеять в моих детях дурные мысли, отягощать их души пагубными желаниями и безнравственными стремлениями.
***
Вечером, когда Михримах уже спала, Хюррем тихо подошла к ней и, поцеловав в лобик, прошептала:
— Ты Госпожа…родилась Госпожой…Ты не будешь рабыней, как я…