Точка отсчёта

Сон подобен леднику: он движется и сметает всё на своём пути. Он, словно бульдозер, двигает перед собой весь вчерашний мусор и сумбур. А потом отступает, оставляя после себя чистое пространство, в котором мы можем спокойно существовать примерно часов до трёх-четырёх по полудню, не боясь отравиться парами вчерашних нечистот. Именно утром я могу отчётливо, как бы со стороны, наблюдать эти собранные ледником горы хлама, которые он оставил после себя, слышать эхо отвратительной адской какофонии вчерашних холостых и протухших мыслей. Но по мере наступления вечера пространство вокруг вас постепенно наполняется новым наносным мусором: не пригодившимися и потрескавшимися из-за своей убогости идеями, суетливыми движениями, обрывками поверхностной и скомканной информации, скрипом стульев, на которых вы успели посидели за день, шумом улицы и прочей шуршащей ерунды.
Боже, как же жалко произнесённых впустую слов, без которых можно и должно было бы обойтись. Но они были произнесены и оставили после себя зияющие дыры, из которых сквозит щемящим сожалением. И так происходит почти каждый день. Уже после додумываешь, что надо было бы тогда мгновенно замереть в безмолвии, остановиться, и дать пролететь по инерции мимо себя всему этому сумбуру. Что ж — «хорошая мысля — приходит опосля». Я часто об этом думаю, когда утром курю на кухне. Вот и сейчас, проснувшись ни свет не заря и презрительно зыркнув на ненавистную розетку, я сел на кровати и начал вспоминать: с чего же всё это началось.
А началось всё это безобразие около трёх месяцев назад. Как-то вечером я лежал на кровати, наблюдая скорее за телевизором, нежели за тем, что происходит на экране. По традиции наблюдал. Ибо в сон ещё не клонило, а заполнить пустоту внутри было нечем. И вот я услышал за стеной глухое соседское бормотание. Они что-то оживлённо обсуждали. Моё внимание мгновенно переключилось от ящика к звукам, доносившимся из-за стены. Но понять о чём разговор было невозможно. Я выключил звук у телевизора, но всё равно разобрать ничего не смог. Тогда я в мгновенном интуитивном порыве рванулся и припал ухом к розетке, силясь вычленить из гулкого фона соседской болтовни хотя бы что-то членораздельное. Я замер, превратившись в слух. Какие-то отдельные слова, предлоги, которые никак не хотели складываться в общую картину. Даже вспотел от напряжения. Задним умом я, конечно, понимал, что делаю что-то постыдное, даже представил со стороны, что будет, если, чисто гипотетически, буду застукан за этим занятием. Явственно ощутил вселенский позор, который за этим последует. Но застукивать меня было не кому, и я отбросил эти мысли.
Так прошло какое-то время. И тут вдруг я ощутил чей-то язык в своём ухе! Да! Влажный прохладный язык из розетки! Он шевелился в моей ушной раковине, слюнявил её. Как ошпаренный я спрыгнул с кровати. Меня словно ветром вынесло на середину комнаты. Из розетки торчал розовый язык. Я уставился на него. А он, видимо почувствовав, что на него смотрят, завибрировал и быстро задвигался из стороны в сторону – будто дразня. Потом замер и медленно втянулся в розетку.
У меня внутри аж всё похолодело. Что за чертовщина?! Галлюцинация? – Не похоже. Я потрогал ухо – оно было влажным. Схватив салфетку, я стал брезгливо вытирать слюни из ушной раковины. Сбегал на кухню и вымыл ухо с мылом, но всё равно продолжал ощущать, будто в ухе чей-то мерзкий язык. Как такое вообще возможно? Как это он сквозь пластмассу проник? Я потрогал розетку. Она действительно была слегка влажная. Значит, я не псих что ли? Или всё-таки кукушкой поехал? Даже не знаю, что было бы лучше… У меня в розетке кто-то живёт!
Я ещё несколько раз прикладывался ухом к розетке – и каждый раз получал языком в ухо. Пытался ухватить его пальцами, но он был скользким, и всё время ему удавалось выскользнуть из моих пальцев – только обслюнявливал их. Как же это было противно! ФУ!
В ту ночь нам с котом уснуть так и не удалось. Я периодически посматривал на розетку в ожидании появления языка, но он так и не соизволил больше высунуться. А мой кот сидел на кровати на почтительном расстоянии от розетки и с тревогой поглядывал в её сторону. Иногда он вопросительно переводил на меня свой взгляд, но ответить на его вопрос мне было решительно нечем. И будучи от природы существом в высшей степени любознательным, кот даже не пытался подойти к розетке и хотя бы понюхать, не говоря уже о том, чтобы дотронуться лапой до наглого гостя. А ведь он мог бы, наверное, его зацепить лапой. Реакция-то у него куда лучше моей. Но он у меня с детства был приучен относиться с уважением к человеческому языку. Обычно дважды мне повторять ему не приходилось: скажешь ему что-нибудь, а он, выдержав театральную паузу, мяфкнет в ответ и идёт, куда ему было сказано. Полное понимание человеческой речи — за столько-то лет нашей с ним совместной жизни.
Уже под утро мне всё-таки удалось ненадолго провалиться в сон. Звонок будильника подбросил меня с кровати, но я успел-таки уловить краем глаза стремительно втягивающийся в розетку кончик языка. Хотя, может мне спросонок и привиделось.
На работу я пришёл с красными глазами и с кучей зудящих в мозгу вопросов. Делать мне было особого нечего, и я погрузился в интернет в поисках ответов. Понятное дело, ничего путного не нашёл. Ни о каких языках, высовывающихся из розеток, исчерпывающей информации не было. Всё время всплывали некие поправки в конституцию о русском языке и прочая ерундистика. Даже в эзотерику залез – ничего похожего на мой случай.
На двери подъезда висело объявление об услугах по выведению клопов, тараканов и прочих домашних паразитов. Интересно, — подумал я тогда, — а смогут ли они справиться с коварным языком? Думаю, вряд ли. Пальцем у виска покрутят и пошлют подальше, а может и санитаров вызовут.
А язык периодически давал о себе знать. Вылезал из розетки, дразнил меня и скрывался. Что бы это всё могло значить? Ведь не просто же так со мной это стало происходить? С чего всё началось? А началось всё с моего нездорового любопытства. И язык материализовался в качестве ответа на мой запрос. Странно: язык есть, а слов он не произносит. Это, похоже на некий намёк или, скорее, — на вызов. Тонкий намёк на толстые обстоятельства. Язык, порождающий внутренний вакуум, в который, по идее, что-то должно засасываться извне.
И вот с тех самых пор, как только я вижу, что из розетки ехидно высовывается язык и начинает бесцеремонно и вызывающе дразниться, я, принимая его вызов, сажусь и начинаю озвучивать, записывая то, что засасывается в мою голову.

15 апреля 2020 г.