ИН-ОКТАВО

Вчера заставил пойти себя на Винзавод. Зрители выглядели хмуро. Всех душил дождь и холод. Как обычно, скопление публики наблюдалось там, где разливают напитки.
Решил обойти галереи по кругу. Возле галереи № 1 встретил Степана Приепу.
Зашли в галерею вместе.
Мимо фотографии с размноженными виртуальным инструментом «штамп» коровьими черепами проходил Илья Кабаков. Само по себе это редкое явление. Я удивился – он был похож на пенсионера, который не спеша направляется в собес. Его сопровождал несколько расхристанный Гельман. Не знаю зачем, он решил обратить внимание мэтра на группу поленьев, которые мешали мне подойти к стойке, возле которой можно было угоститься красненьким:
— Вот, посмотрите, Илья Иосифович, отличные деревяшки. Очень талантливый художник.
Кабаков никак не отреагировал на деревяшки и направился к лестнице, которая вела к галерейным полатям. А я потянулся к красненькому.
— Помнишь Антона Шилова? – наблюдая за моей рукой, вдруг, спросил Приепа.
— Нет.
— Мой приятель из Минска. На два года меня младше.
— Ну, и?
— Умер недавно.

В галерее №2 я расцеловался с Антониной. Кто это — я не знаю, но каждый раз встречаясь где-нибудь на вернисаже, мы радуемся друг другу искренне и без нежностей. Единственное, в чем я убежден, что ее действительно зовут Антонина.

В галерее №3 было темно и пусто.
В №4 я не сразу догадался, что «произведением» являются цветные светильники, приклеенные к потолку.
В пятой густо пахло масляной краской
(Вероятно, художник писал и монтировал работы одновременно).
В №6 меня не пустили, но Приепа как-то просочился.
В №7 я, наконец, догадался спросить у Степана:
— Так отчего умер Шилов?
Степан, имея в наличие спокойное бледное лицо, пояснил:
— Каждый день в течение одиннадцати лет выпивал каждый день бутылку водки, ездил в такси и питался жареной пищей.

Восьмой галереи то ли не было, то ли мы поленились ее искать. На выходе я спросил у друга: «А что Шилов? На него же пытались повлиять?»
Приепа, направил свой уставший взгляд на художника Морса, который пьяно махал ногами в красных штанах чуть впереди нас, стараясь попасть кедом по фаре черному внедорожнику:
— Что Шилов… все шутил, шутил.
Внутри джипа сидел молодой пухляк и пугливо озирался. Он перегородил всем, кому только можно дорогу. Агрессивный Морс решил растерзать беднягу. Но мы не стали на это смотреть.

За углом, не доходя до моста, нам повстречался художник Бабочкин. На всякий случай я заключил Бабочкина в объятия. Бабочкин не растерялся и спросил:
— Ну как там? Весело?
— Весело, только не нам…
— А, что так?
— У нас друг умер.