Владение

Тарелка разбилась. На этот раз она сделала это специально — вывести его из себя у неё не получится.

Бэк осматривал убранство однокомнатной квартирки, подмечая только плюсы арендуемой на неопределённое время крохотной жилплощади в центре мегаполиса. Дом, вмещающий пространственные ниши из одних и тех же одиночных студий, состоял из трёх этажей, кирпичной отменной кладки, холостяков и незамужних женщин, а также нескольких семейных пар, и закончившейся в недавнем прошлом борьбы за выгодное, теперь уже нерушимое, райское по климату сих джунглей городских местечко. Его признали годным на эксплуатацию в дальнейшем и закрепили по судебному порядку в праве быть. Строение пребывало в кольце вечнозелёных еловых гигантов, представляющих собой особую ценность для эстетического облика ядра из красного искусственного камня и просто приятного самочувствия горожан, обусловленного близостью не меркнущей со временем разлапистой системы. Имелась здесь и территория, где весьма удобно ставить на парковку личный автотранспорт, и старенькая «Хонда» Бэка вписалась в узенький проём между соседскими авто вполне комфортно. Прочные стены, заложенные много лет назад, практически не пропускали шума, как и уникальная аура пустынного покоя этой лепоты — бранчливый суетливый градский фон. Всё как-то так способствовало началу новой жизни, а главное, уютный стойкий дом. Везунчик лёг на кровать, накрывшись пледом с головы до ног в сиреневых носках с чёрной обезьяньей рожицей на пятках, сделал три глубоких вдоха, задержал дыхание, скомкал в кулаках мякоть одеяла под собой, выдохнул, расслабил руки. Он занял нахождением в данной жилищной конструкции последнее свободное звено.

Ли кивнул ему из-за прилавка, вяло улыбнувшись, ночная смена не проходит зря.-Давай меняй меня быстрей, да я пошёл. Спать в свою хибарку на окраине. Счастливчик.-Бэк подмигнул тому глазом, карим правым и левым, другим, голубым. Гетерохромия сделала его наружностью богаче. Не обладая яркими прочими данными, этот щуплый паренёк заинтересовывал смотрящихся с первого случайного взгляда. Поочерёдное мигание выражало крайнюю степень бушующих в нём чувств. На замечание коллеги по работе Бэк реагировал гордостью крайней.-У тебя была возможность оказаться на моём счастливом месте. Насколько я помню из твоих нудных жалоб. Почему ты не съехал?-Ли ответил не задумываясь.-Не люблю кирпич.

День прошёл замечательно. Покупательский наплыв оказался на редкость любезным. Касса сдана без изъянов. Можно и нужно домой. Бэк нагрузил себя продуктами, бытовой химией, парочкой журналов и покатил в добытое охотою на третьем этаже.

Поднимаясь по подъездной лестнице в двенадцатый час ночи, он слышал голоса по центру дома, из-за дверей бодрствующих и сплошь бездетных жильцов, смех, лёгкую музыку, вообще субботу, ощущая дальность Молли и её по-прежнему живучую измену, расстояние в полгода от которой Бэк лекарем времени не преодолел, до сих пор в кошмарах лихорадит. Где она теперь? Вот он — в одиночестве. Кто-то поднимается за ним, видна ручка на перилах. Беленькая тоненькая ручка, август на дворе. Последний пролёт, он почти добрался, хрустя бумажной упаковкой фирменных пакетов. Стало интересно, и Бэк начинает приглядываться к ползущей в поручне неведомой ладони. Наверняка, женской. Девичьей. Обещающей? Сейчас владелица обязательно вынырнет ему навстречу, потому что восхождение не прерывается. Светло в подъезде, он различает, как ступают мягкие подошвы. Тут не каблучки. Ухом различает. При повороте на видное пространство должна раскрыться маленькая тайна, но открывается им пройденная дверь. Ладошка отрывается.-Ханна!-Всё. Его опередили. Пора и Бэку юркнуть за порог.
Сообразив нехитрый ужин из полуфабрикатов и запив их кружкой молока, парень несколько минут блаженно раскачивается на крепком стульчике со спинкой, сплетя пальцы за затылком и не думая конкретно ни о чём. Электронный циферблат, подвешенный почему-то над входом, магнетизирует внимание расслабившегося, веки Бэка тяжелеют… Одно… Второе… Тик-так, тик-так. Щёки розовеют. Немеют ноги, сложенные им в коленях.-Э-э!..-Падая при попытке разлепить нижние конечности, зазевавшийся хватается за столешницу и предотвращает громкое паденье.-Фу. Пронесло.-Повезло. Упавшая на пол керамическая бульонница чудесным образом уцелела.
Бэк отлично выспался, дух Молли не удостоил его своим всегдашним присутствием в постели. Целых три часа дня и ровно через три таких же герой отвалит на любимую работу. За малый временной промежуток он успевает принять душ, углубиться в телевизионные новостные сводки, пролистать журналы и заметить трещину на поверхности жёлтой бульонницы.-Придётся раскошелится на новую. Досадно. Хорошая была.-Оставив её в мойке, Бэк разворачивается и вздрагивает. За его спиной керамика трещит в разломе вся.-Ну ладно. Всё равно тебе не жить.

-Ханна, стой!-Оборачивается и он. Мимо Бэка, смеясь, несётся вниз по ступеням девушка-блондинка в синем сарафане.-До рассвета, Честер!-Бронзовая щедрым солнцем и упитанная в меру не она.

Двадцать лет назад тёплой июньской ночью другая девушка-блондинка, миниатюрная красотка с белоснежной кожей, спасалась бегством, забежавши в тёмный дом. Её преследовал разбойник, недавно вышедший на волю и возжелавший мщенья за убитые года. Тогда он к злу был непричастен, она же ткнула пальцем в небо, и ей поверили уполномоченные в форме… Преступник должен преступленье совершить. Раз он законом признанный преступник. Заметивший, к несчастью, куда метнулась тень. Ведь золото волос густых сияет! И он пошёл за ней. Он знал этот дом и любил эти кроны, и парнем под ними стихи сочинял. Такой же девчонке, но только любимой. Оставленной им и с разлукой любимой другим. Ещё ему было известно, что есть в красном доме квартирка, в которой никто не живёт. И дверь туда будет открыта… Блондинка за ней притаилась, в последнем свободном местечке. Да дверь не успела закрыть. Спеша схорониться в пространстве. Задела собою какую-то утварь, услышала звон, наступила в осколки. И вскрикнула в свой кулачок. Кричать бы ей горлом, вопить что есть мочи! Но страх её горло беззвучием свёл. Желающий крови бедой надвигался и нож из ладони ужасной блестел. Тарелка разбилась о стену. Девица в него промахнулась. Вывести его из пьянящего чувства скорого возмездия и заставить уйти с этих метров, подаривших ей шанс на спасенье, у неё не получится.