Пляж

Туча с подпалеными солнцем краями впечаталась в небо, и тут же хлынул сильный ветер. Духота, стала ещё хуже, тяжелей, удушливей, а мошкара атаковала со всех сторон.
Алина шлёпнула влажным полотенцем его по руке, и опять занудела:
— Вылезли, блин называется, по загорать. По прогнозу же ясно было — гроза, я тебе говорила. А ты — нет, нет, будем купаться… Ну иди тюлень блин, плавай.
Макс искоса глянул на неё: недовольный взгляд через вздувшиеся от ветра волосы придавал лицу вид довольно комичный, — злиться она если честно, не умела. У нее это выглядело смешным, так, будто рыба-ёж решила обидеться на весь мир. Он иногда подтрунивал в такие моменты, предлагая ей выдавливать из себя недовольство по капле или спрашивая — сколько времени она копила обиду.
Сейчас Макс решил с огнём не играть, просто пожал плечами:
— Ну может, надо подождать, туча возможно мимо идёт. Дождя не будет, на что спорим а?
Тут же сверху бодро шарахнуло, и очередной порыв ветра сыпанул в глаза неприятной песочной крошкой.
— Ты идиот и полудурок, Макс… Тьфу… У меня этот песок в горле уже… Короче, ты можешь тут лежать сколько угодно, а я домой пошла.
Она решительно привстала, дрогнув упакованной в цветастый купальник грудью. Достала из сумки шорты с футболкой, одновременно пихнув туда же полотенце и сыпавшиеся из рук кремовые тюбики. Под аккомпанемент второго, а то и третьего громового захода неуклюже затанцевала в издевающейся штанине, — замечательная картина маслом, как сказал бы Дэвид Тицман.
Макс наблюдал, он любил наблюдать за Алиной. Ему хотелось каждую секунду их совместной жизни смотреть, запоминая, эмоции, смакуя её слова и выражения (а они порой сами по себе складывались в искусные литературно звучащие шедевры). Но, к сожалению, всё время быть рядом невозможно, да и не нужно это никому, на самом-то деле, такая близость рано или поздно начинает выгрызать любовь хуже вранья или измен…
Одетая Алина смотрела сверху выжидающе, а он даже и не думал о том, чтобы подняться с распластанного по песку полотенца, — лень было. Да и правда ведь, туча точно уйти должна, надо подождать только.
— Знаешь, Оников, смотрю я на тебя иногда и думаю, что фамилия тебе досталась на все сто амбивалентная. Ты как жить-то собираешься?
Макс прищурил глаз, поймав её расплывающийся образ в ореол внезапно пробившегося за её спиной солнца.
— А как надо-то а? Мне нравится как сейчас, на пляже, на отдыхе… Слушай, ну чего ты бушуешь а? Подумаешь, тучка.
Тут же ему по носу шлёпнула одна из первых прохладных капель. В небе снова громыхнуло, а солнце, освободившись из облачной вязи, расцветило вокруг ясным, весёлым светом.
Дождь, разминаясь, совсем принялся за дело, и Макс решил, что она всё же оказалась права. Как обычно, впрочем, ничего нового.
Он поднялся, и глупо глянул в слепящее небо, пытаясь понять, где же всё-таки прорвалась плотина. Видимо, уходящая туча решила порадовать на прощание чем-то явно тропическим, потому что через пару мгновений в воздухе клубилась яростная водяная дымка, спасения от которой просто не было.
Алина, неловко прикрывая голову намокшей сумкой, поскакала к деревцу, а у него резко повеселело на душе. Ну правда, чего париться, это же просто слепой дождь, да на балтийском берегу, да ещё такой тёплый, кайфовый…
И он во всю силу, перебивая шум ливня, закричал:
— Алииииииииинка!
Она повернулась. Макс махнул рукой в сторону бурлящего залива: почему бы, собственно, и не?
Вода была великолепной. Пенившаяся под дождём, она приятно щекотала ноги на мелководье, — а чтобы хоть чуть-чуть окунуться, нужно зайти метров на пятьдесят-сто.
Только занырнув с головой пару раз, он оглянулся. И увидел невообразимое, — она, эта воспитанная в строгом трепете к порядку и гигиене фурия, шагала по морю в насквозь вымокшей одежде. Даже не шагала, а бежала, подрагивая от неуверенности, в ужасе перед нахлынувшим безумием, и это было прекрасно.
За пару метров она зашлась смехом, и, как бы оправдывая нелепость происходящего, забрызгала в его сторону непослушными волнами. Этого стерпеть никак было нельзя, и вот они уже вовсю бесновались под хлещущим ото всюду дождём, строгая руками неподатливую гладь, наскакивая, отпрыгивая, что-то кричали, балдели…
Непонятно как так получилось, но трепещущая, внезапно притихшая Алина оказалась в его плену. А он, пленённый запахом её разгорячённого морского тела, отыскал в путающихся волосах губы и впился в них так, что зубы клацнули друг о друга.
Дальше всё было как в тумане — дождливом, невнятном, заволакивающим в глубокую истому. И её проникающая в плавки рука, и непослушно липкая футболка, потом обморочный прыжок в хлюпающее мелководье, где они крутились друг на друге, рыча и постанывая так, будто всё происходило в первый раз.
Спустя пять минут всё закончилось, и Макс устало перекувыркнулся на спину, подставляя лицо до сих пор хлеставшему дождю. Глядя в расчищаемое солнцем, отливающее чистой бирюзой небо, он прислушивался к себе, пытаясь определить степень переполнявшего счастья. Его внутри было так много, что, казалось, хватит на несколько жизней вперёд, но тенью лёгкой печали набежала мысль о том, что она стала уже прошлым.А так не хотелось расставаться, как никак прожили то 10 лет вместе… Да и любил он её с детского сада… Хотя может все и образумится…