Призрак

… Никто меня не замечает. Брожу один в толпе. Даже локтем не заденут, новенький ботинок в транспорте часом пик и то не отдавят. Я что, такой невзрачный? Себе я очень нравлюсь, высокий, светловолосый, глаза зелёные, гладко выбрит. Ненавижу растительность на лице, а бриться — ещё больше. Как-то пробовал отрастить бороду, но козлиная меня не устраивает, с этими волосёнками, торчащими в разные стороны. Жуткая мерзость. От девок внимания не дождёшься, все мало-мальски приличные бабёнки либо взгляд свой чудесный отводят, либо смотрят сквозь меня. Ты — ничтожество, стань невидимым вообще, испарись долой отсюда, ретируйся, пока цел. Сучки гордые. А сами не окольцованные, слюни пускают, так по мужикам истосковались, да всё мимо меня. А я могу им удовольствие доставить, я знаю, как. Такого в порнофильмах насмотрелся! Приходится отрабатывать свою мужскую силу на самках лёгкого поведения, они монетке не откажут. Два раза в месяц, по явлению зарплаты, позволяю себе щупать женщин. Не люблю тощих, выбираю плотненьких продажных леди, они более раскрепощённые мамзели. А в промежутках между праздниками пользуюсь рукой или резиновой тёлкой. Моя Мэри — самая лучшая в мире подруга, тёплая и гладкая, на все гадости моей жизни беспутной. Возьмёшь её в постель после трудового поганого дня и начинаешь плакаться про «обрыдло одиночество», и она слушает, глазки не моргают, ротик вечно открыт, всегда готовый принять очередную порцию душевных излияний бойца в расцвете сил. Это случается обычно за полночь, когда я отужинаю дерьмом из местной забегаловки, но запью всё достойным ледяным пивком, надо же себя любить хоть в чём-то, приму душ в ржавой ванной, ошпарюсь кипятком до блаженства, прижав истекающий каплями лоб к потрескавшейся старой плитке и непременно стукнусь в неё пару раз, больно мне не будет. Я вообще нечувствителен к боли, перестал осязать это благо. Много лет назад. Тогда я умер и снова воскрес, шрам от ножевого ранения в брюшину выглядит отвратно. А «покусал» мальчишку брат, жестокая скотина, исколовший с десяток добрых людей. Где он сейчас — чёрт его знает. Лишь бы подальше от меня… Выхожу распаренный и голый, создаю нужный фон каналом для взрослых, терпеть не могу табак, выворачивает наизнанку ещё одним вонючим воспоминанием славного детства, в котором выкурил на спор аж пачку, честно заработав лёгкие хрустящие бумажки и рвоту в семь недельных дней. Мэри ожидает. Начинается болтливый тухлый бред. Какой я несчастный. Как мне хочется любви. Чисто человеческой. С ужином из овощного рагу. Бокалом красного вина. Женой блондинкой и красавицей. Наевшись соплями, со всей дури бью кулачищем в стену за башкой. Соседи молодые, удалые, и кровать со страсти их скрипит. Заткнитесь, все заткнитесь! Я сегодня спать хочу. Сбросив куклу на пол, ей плевать. Засыпаю на мокрой подушке… Клаксон возвращает меня в чувство, застыл на пешеходном переходе, стою без мыслей в голове. Тупо пялюсь на борзого водилу, пришёл в себя ровно настолько, чтобы показать ему палец, да вместо «фака» ставлю «класс». Он сигналит повторно, просыпаюсь окончательно, захожу в кофейню за пончиками и дивным кофе, заворачиваю в подворотню, отмечаюсь в табеле и убиваю очередной рабочий будень… Смена пролетает незаметно… Призрак вновь вонзается в толпу… Пытаясь встретиться взглядами с кем-то… Не получается… Сажусь на автобус… До конечной остановки… Иду в гараж, чинить своё «ведро»… Закрываюсь плотно, пусть никто мне не мешает наслаждаться мёртвой тишиной… Никто и никогда не ворвётся в мою жизнь возбуждающим на праведность вихрем.
-Пожалуйста, не надо…
Девушке двадцать три года, она приехала недавно в этот город. И не покинет его больше никогда. Снова накладываю клейкую ленту на её прелестные губки. Третьи по счёту. Не могу на неё наглядеться. Как и она на меня. Обожаю за взаимность свои жертвы. Брошу когда-нибудь, но только не сейчас. Острие ножа медленно входит в горячее сердце. Визг поросячий. Глазки распахиваются шире, слёзы ручьём вытекают. Прощай. Кажется, Лора. Глубоко вздыхаю, за двоих, опуская жопу в грязный пол, любуясь подвешенным за руки худеньким телом. Не жалея ничуть. Если жизни-то нет, только смерть у тебя и осталась.