Две вишенки на торте

Василий проснулся с железнодорожным запахом изо рта. Он сел, свесив ноги с кровати, протёр глаза и помотал головой, избавляясь от остатков сна. Что это было? – сверлило у него в мозгу, — такое ощущение, что пока я спал, в комнате прошла гроза. Пахло озоном. Он встал с кровати, оделся. Странно: всё вроде по-прежнему, но что-то не так. Василий вышел на балкон и закурил. Медленно, но верно мир начинал шевелиться, природа пришла в движение. Птицы уже проснулись и наперебой возвещали о том, что с минуты на минуту, согласно регламенту, ожидается восход солнца.
Василий высунулся с балкона и посмотрел вниз на кроны деревьев. Воздух был настолько прозрачным и чистым, что поневоле становилось как-то не по себе. Даже жутковато от такой ясности и очевидности всего окружающего и происходящего. И всё вокруг казалось таким ярким и резким, как бывает сразу после дождя. Но дождя ночью не было, асфальт-то – сухой. Василий вернулся в комнату и тут же опять ощутил запах грозы. Его ни с чем не спутаешь! Может быть, мне что-то снилось, и сновидение было настолько мощным, что вышло за пределы моего сознания и материализовалось в комнате? – подумал Василий, — но я решительно ничего не помню. В голове какой-то гул… как от колокола. Нет, — будто я нахожусь внутри колокола. Гул ровный, незатухающий, на одном уровне громкости. Да, именно так – это как удар в колокол. Самого удара я не помню, а вот гул остался и продолжал звучать. Слышал звон, да не знаю, где он! — подытожил Василий.
В ванной он включил холодную воду и внимательно посмотрел в зеркало. Взъерошенное существо, глядело на него влажными воспалёнными глазами, полными тревоги и… удивления. Какое-то нездешнее существо, не от мира сего что ли. Василий сложил ладонь лодочкой, поднёс ко рту и с силой выдохнул, тут же втянув выдыхаемый воздух носом. Таким приёмом он пользовался по утрам, когда хотел убедиться, что от него уже не пахнет вчерашним перегаром. Изо рта действительно пахло железной дорогой! Знакомый с детства запах. Лучше б перегаром! – посетовал он. – Почему именно железной дорогой? Сто лет на поездах не ездил! – Сказал Василий своему отражению и засунул голову под холодную воду.
Окончив утренний туалет, Василий открыл ноутбук и стал лихорадочно набирать текст:
Я проснулся какой-то взъерошенный,
Оглушённый неясным предчувствием,
Как родился – впервые — доношенным — С осознанием своего первенства!
Вот стою я, укушенный вечностью,
И обрызган слюной вдохновения –
Срочно делать прививку от бешенства!
Прямо в маску ухмылки сомнения!
Он перечитал ещё раз текст и с довольным видом откинулся на спинку стула:
— Не спроста всё это. Не спроста. Да-с, милостивые государи! Так-то-с.

Позавтракав, он вышел пройтись на набережную. Почему-то в голове крутились сцены из комедии Леонида Гайдая «Не может быть». Последняя новелла про свадьбу. Его заинтересовала короткая причёска невесты, «мамулечки». Такие носили в двадцатых годах двадцатого века, при НЭПе. Прямо не выходила из головы эта причёска. Ещё ему представлялась барышня в синем платье до колен с зонтиком от солнца, возле которой сама по себе крутилась юла. И естественно всё это сопровождалось запахом железной дороги. Какая-то суета вокруг. Гудки и гнусавый женский голос из громкоговорителей с характерной монотонностью и полным безразличием ко всему на свете. Вокзал! Это же вокзал! И я даже знаю какой именно! – как гром среди ясного неба пронеслось в мозгу у Василия. Он понял, что вспоминает виденный им ночью сон. – Там было что-то ещё… Да — на экране цифры 17:30, 28° С, 54% и 762 мм рт. ст… Экран слева. Девушка с зонтиком стоит возле гранитного куба и ищет глазами в толпе именно его! На ней синее платье. Как пить дать – это знак. Сегодня пятница, а как известно – с четверга на пятницу сны всегда сбываются. Ещё была музыка, кажется. До боли знакомая мелодия! В голове вертится. Никак не могу вспомнить… Ладно, само придёт. А что, — думал он, — съезжу, от меня не убудет… прогуляюсь по городу, если что. Чем чёрт не шутит!

Ближе к пяти часам вечера Василий спустился в метро и поехал к Московскому вокзалу. Мелодия по-прежнему звучала в его голове. Что же это за песня? – мучился он. Тут он вдруг хлопнул себя по лбу, его как обожгло, — да это же «Лестница в небо» Led Zeppelin! Strairway To Heaven! Ну я и тупой! Конечно же! Как же это я сразу-то не распознал – обрадовался он. Пассажиры от звонкого звука удара очнулись от спячки и уставились на Василия. Он, нисколько не смущаясь, продолжал сам себе улыбаться и торжествовать.
На площади перед Галереей он осмотрелся и закурил. На табло ещё было 17: 25. Время ещё есть. Народу было много. Какие-то клоуны и аниматоры, музыканты… В общем обычная для этого времени обстановка.
Он напряжённо вглядывался в разношёрстную публику… И тут он увидел её! В синем платье. Без зонтика. Но у неё был веер, которым она грациозно обмахивалась. Никакой юлы тоже не наблюдалось. В шляпке ретро, фасон 20-х годов позапрошлого века. И причёска – один в один, как из фильма. Страха не было совсем. Наоборот, даже проснулась какая-то дерзость, в хорошем смысле этого слова, – давно забытое ощущение. Он спокойно направился к таинственной незнакомке.
— Прошу прощения, вы случайно не меня поджидаете? – сияя от удовольствия поинтересовался Василий у барышни. Она вся как-то вздрогнула, сделав вид, что он её напугал. Оглядела его с ног до головы, изо всех сил стараясь не улыбаться, и робко поинтересовалась:
— Простите, а вы – Кирпичёв? Я угадала? Или я…
— Разрешите представиться, — театрально склонил голову Василий, — Василий Кирпичевский, к вашим услугам. Но вы можете звать меня по-дружески просто Кирпичёвым, если вам так больше нравится. – продекламировал Василий.
Повисла неловкая пауза. Они смотрели друг на друга молча несколько мгновений… И тут оба прыснули и расхохотались. Оба вспомнили Хармсовский анекдот про Пушкина, который по-приятельски называл Жуковского Жуковым.
— Я Юля, — подняла она зелёные глаза на Василия. Ну конечно же, — Юля! Никакая не юла, а Юля! Надо было догадаться. – дошло до него, — и глаза зелёные, как листья деревьев, что я видел утром с балкона.
Слово за слово и Василий рассказал Юле и о своём странном сне, и о том, как он мучился, пытаясь его разгадать.
— А я вас…
— «Ты», надо говорить «ты». Ты же тоже не случайно здесь оказалась. Так зачем это лицемерие с «выканьем»? Ты не против?
— Хорошо, будь по-вашему… По-твоему – исправилась Юля.
— Ну вот и славно. — резюмировал Василий.
— А я тебя совсем не таким представляла, — сказала Юля, — почему-то я видела тебя в плаще кирпичного цвета и с усами, как у почтальона Печкина. Мне снилось будто я хожу по галерее и рассматриваю картины. И на всех картинах изображены кубики. Они разные: цветные, большие и маленькие, рассыпанные беспорядочно и сложенные в разные фигуры. А экскурсовод, почему-то в костюме клоуна, что-то рассказывает и держит в руках кубик Рубика, который он постоянно то собирает, то разбирает. И ловко так у него получается… А потом мне принесли стопку кирпичей. Это был почтальон Печкин. Он положил их передо мной и сказал, что теперь кирпичи мои, забрать их можно только полшестого. Я всю голову сломала: чтобы это могло значить? Место я быстро вычислила: тут частенько клоуны выступают, кубы гранитные, опять же – Галерея. Почти угадала!
Юля взяла Василия под руку, и они решили прогуляться до Невы. И Василий услышал ту самую мелодию. Он потащил свою спутницу на звук. Уличные музыканты возле станции метро Площадь Восстания мастерски исполняли «Лестницу в небо».
— Юля, что с тобой, ты плачешь? – Василий заметил слёзы на щеках своей спутницы.
— Это я — так… Не обращай внимания. У меня много с этой песней связано. Расчувствовалась. Красивая мелодия…
— Она у меня с утра в голове крутится, — сказал Василий, — и вот пожалуйста – нате!

Они гуляли по набережной почти до самых сумерек – всё никак не могли наговориться. Василий всё время шутил, Юля отвечала звонким как колокольчик смехом. Дважды заходили в кафе.
— Ты почему замолчал? О чём-то задумался? – Юля заглянула Василию в глаза.
— Если честно, язык устал. Я никогда столько много не разговаривал. Завтра, наверное, язык болеть будет. И щёки сводит от постоянной улыбки.
— А я ногу натёрла, давай где-нибудь посидим.
— А вон, на той гранитной тумбе.
Они уселись на тумбу. Юля сняла туфли, а Василий закурил, задумчиво глядя на Неву. Ему было страшно. И одновременно он был счастлив. Страшно от того, что похоже теперь – всё – обратного пути уже не будет. Прошлое окончательно и бесповоротно ушло. За него уже всё кто-то решил, не спросив его мнения. Давно устаканившийся порядок рухнул, и что будет дальше – пока не понятно. Полная неизвестность. Но то, что теперь начинается новая, совершенно ещё неведомая жизнь, ясно было им обоим.
— Молодые люди! Извините, что побеспокоила вас! – перед ними нарисовалась девушка с двумя косичками. Она была в клетчатой рубашке и в джинсах. Полы рубашки завязаны узлом на животе. На груди висел крутой фотоаппарат, с мощным объективом. — Не смогла пройти мимо. Вы так аппетитно смотритесь на этой тумбе! Прямо как… прямо как две вишенки на торте! Я – фотограф, меня Настей зовут, — можно я вас сфотографирую. Уверяю, получится великолепный снимок!
Юля с Василием переглянулись.
— А сколько стоит? – поинтересовался Василий, — Юля, ты не против? – спросил он. Юля заулыбалась и утвердительно закивала головой.
— Для вас – нисколько! Снимок будет потрясающим! У меня скоро выставка, я собираю материал. Возможно, именно эта фотография выстрелит. А я вам вышлю на электронку снимки, ну – как? Ну, вот и отлично!
Они обменялись телефонами и электронными адресами. Настя сделала порядка десяти снимков с разных ракурсов, поблагодарила и убежала.
— Ну что? Завтра на том же месте? – Спросил Василий?
— Угу, — промычала Юля, — только давай в семь, а то дел завтра много.
— В семь, так в семь, — согласился Василий, — давай я тебя до метро провожу.
— А ты?
— А я пешком дойду, мне тут не так уж и далеко. Проветрюсь перед сном, а то не уснуть будет от всех этих сегодняшних приключений.
Юля надела туфли и спрыгнула с тумбы. И они молча побрели, держась за руки, к ближайшей станции метро.

13 июля 2021 г.