Трофей.
Роман Лебедев Возрастные ограничения 18+
Трофей-добыча, захваченная при победе над неприятелем, знак, символ победы.
В практике большинства наций войскам предоставляется право брать все, что они могут взять в случаях, когда командующий разрешает захват добычи. Такова добыча, взятая с неприятеля, оставшегося на поле битвы, а также добыча, приобретенная в захваченном лагере, а иногда в городе, взятом штурмом. В различных армиях солдату разрешается сохранить для себя то, что он смог взять у неприятеля, когда находился вне строя или выполнял поручение отдельно.
Эмер де Ваттель (1714-1767), швейцарский юрист.
Википедия.
Легковую автомашину «Хорьх» Алексей Иванович пригнал в Ташкент на железнодорожной платформе осенью Победного 1945 года прямиком из Германии. Еще, в довесок, привез два добротных деревянных сундука-чемодана, набитых всякой всячиной, и новехонький аккордеон в чехле, немецкого же производства. Доблестный гвардии старшина Алексей Иванович Гусев закончил войну в пригороде Берлина. Там же и остался дослуживать, командуя хозяйственным взводом в комендантской роте. «Жучара» старшина видать был еще тот, легковое трофейное авто полагалось далеко не каждому старшему офицеру. А машина класса «Хорьх» вообще только генералитету. Какие связи задействовал полковой разведчик Гусев доподлинно не известно, но все полагающиеся бумаги оформили со всеми подписями и печатями. К родному дому лихой вояка подрулил при полном параде. Жена Алевтина, всю войну тянувшая на себе шестерых детей, четверых своих и двоих приемных, эвакуированных белорусских мальчика и девочку, чуть умом не тронулась от такого счастья. Муж-герой, живой-здоровый, не считая двух тяжелых ранений и контузии, сказочный по тем временам автомобиль, да еще завались всяких добротных «гансовских» шмоток. На следующий день, немного не трезвый после вчерашнего застолья Алексей подарил родной сестре Зинаиде, живущей в этом же дворе, три-четыре женских платья. Лучше бы он не делал этого вообще. Разъяренная Алевтина в рукопашной схватке отбила законную добычу, попутно нанеся «сучке Зинке» моральный и физический урон. Пострадавшая Зинаида долго орала на всю улицу, что она еще пойдет куда следует и заявит на «бл… ну Алевтину и ейного муженька, а своего родного братана Лешку, обворовавшего ровно половину Берлина». Так что дружба семьями не задалась с самого начала. Зинкин муж, Михаил, всю войну по состоянию здоровья прокантовавшийся в теплом тыловом Ташкенте на хлебной должности снабженца действительно заявил «куда следует». Через два дня Гусевых посетила пара строгих товарищей в штатском. Тщательно проверили все документы, обозрели лакированное чудо немецкого автопрома, пожелали хозяину всех благ и здоровья, и отбыли туда, откуда пришли. Гусев-старший через недельку, после окончательного выяснения отношений с родственничками, продал свой дом на улице Луначарского и купил отдельный домик на улице Гоголя, ближе к центру города. Вернулся на прежнее место работы, водителем на автобазу. Так что трофейное авто большей частью простаивало в сарайчике возле дома. К тому же оказалось что черный «Хорьх» жрет бензин не хуже фашисткого тяжелого танка «Тигр», да еще и требует машинного масла высшей очистки. Алексей Иванович, привыкший к фронтовым «ста граммам», каждую пятницу вечером в гараже с мужиками отмечал «день шофера». Сказались и ранения с контузией. В конце пятидесятых годов Гусев А.И. «приказал всем долго жить» и был похоронен на Боткинском городском кладбище, точнее на новом Коммунистическом, через дорогу от старого. Легковую автомашину продали чуть-ли не по цене металлолома. Немецкие одежки поизносились. Посудные сервизы и прочие военные сувениры порастащила многочисленная родня. Особого счастья семье Гусевых трофейное барахло так и не принесло.
Сержант Ишия Абрамович Айзенштейн с боями дошел до Восточной Пруссии. Профессиональный часовых дел мастер имел плохое зрение и носил очки. Поэтому и служил в полковой мастерской, ремонтируя стереотрубы и артиллерийские прицелы. А в редкое свободное время чинил однополчанам наручные часы, как отечественного, так и заграничного производства. Свой главный трофей Ишия Абрамович нашел в маленьком городишке Алленштайн. Старая ратушная башня с курантами была разбита бомбами и снарядами при штурме городка и грозила обрушением. Ишия (Александр) обследовал часы, нашел что они повреждены незначительно и могут быть восстановлены. Тут же он отправился к командиру полка с просьбой выделить ему людей и помочь демонтировать механизм. На резонный вопрос командира-«а на кой ему эти железяки», Айзенштейн объяснил, что в его родном Ташкенте городских часов нет и он хочет от имени полка сделать такой подарок городу. Эта мысль очень понравилась и полковнику, и комиссару. После согласования в армейском штабе куранты разобрали, погрузили в железнодорожный вагон и вместе с демобилизованным сержантом, с соответствующими бумагами, отправили в столицу Узбекистана. В 1947 году в Ташкенте были построены городские куранты, а на башне установили починенные Айзенштейном часы. Александру Абрамовичу и бригаде часовщиков пришлось изрядно потрудиться. Изначально немецкие часы имели лишь один циферблат и их пришлось переделывать на четырехсторонние. И.А. Айзенштейн стал почетным жителем города. Продолжил работать часовых дел мастером в мастерской на Дархане. Регулярно чистил, смазывал и присматривал за механизмом главных городских курантов. После землетрясения 1966 года один колокол треснул. Ишия Абрамович добился чтобы на заводе «Ташсельмаш» отлили новый колокол. Но удары часов стали отбиваться глухо. Выход нашли, поставили на башню динамик, усиливающий звук. Ташкентские Куранты исправно работают до сих пор. Скончался Айзенштейн И.А. в 1986 году, похоронен на том же Коммунистическом кладбище.
У Гусева Алексея Ивановича и Ишии (Александра) Абрамовича Айзенштейна были немного разные жизненные ценности.
Ольштын (польск. Olsztyn), до 1945 года Алленштайн (нем. Allenstein) — город на севере Польши на реке Лына, административный центр Варминьско-Мазурского воеводства.
Материал из Википедии — свободной энциклопедии.
В практике большинства наций войскам предоставляется право брать все, что они могут взять в случаях, когда командующий разрешает захват добычи. Такова добыча, взятая с неприятеля, оставшегося на поле битвы, а также добыча, приобретенная в захваченном лагере, а иногда в городе, взятом штурмом. В различных армиях солдату разрешается сохранить для себя то, что он смог взять у неприятеля, когда находился вне строя или выполнял поручение отдельно.
Эмер де Ваттель (1714-1767), швейцарский юрист.
Википедия.
Легковую автомашину «Хорьх» Алексей Иванович пригнал в Ташкент на железнодорожной платформе осенью Победного 1945 года прямиком из Германии. Еще, в довесок, привез два добротных деревянных сундука-чемодана, набитых всякой всячиной, и новехонький аккордеон в чехле, немецкого же производства. Доблестный гвардии старшина Алексей Иванович Гусев закончил войну в пригороде Берлина. Там же и остался дослуживать, командуя хозяйственным взводом в комендантской роте. «Жучара» старшина видать был еще тот, легковое трофейное авто полагалось далеко не каждому старшему офицеру. А машина класса «Хорьх» вообще только генералитету. Какие связи задействовал полковой разведчик Гусев доподлинно не известно, но все полагающиеся бумаги оформили со всеми подписями и печатями. К родному дому лихой вояка подрулил при полном параде. Жена Алевтина, всю войну тянувшая на себе шестерых детей, четверых своих и двоих приемных, эвакуированных белорусских мальчика и девочку, чуть умом не тронулась от такого счастья. Муж-герой, живой-здоровый, не считая двух тяжелых ранений и контузии, сказочный по тем временам автомобиль, да еще завались всяких добротных «гансовских» шмоток. На следующий день, немного не трезвый после вчерашнего застолья Алексей подарил родной сестре Зинаиде, живущей в этом же дворе, три-четыре женских платья. Лучше бы он не делал этого вообще. Разъяренная Алевтина в рукопашной схватке отбила законную добычу, попутно нанеся «сучке Зинке» моральный и физический урон. Пострадавшая Зинаида долго орала на всю улицу, что она еще пойдет куда следует и заявит на «бл… ну Алевтину и ейного муженька, а своего родного братана Лешку, обворовавшего ровно половину Берлина». Так что дружба семьями не задалась с самого начала. Зинкин муж, Михаил, всю войну по состоянию здоровья прокантовавшийся в теплом тыловом Ташкенте на хлебной должности снабженца действительно заявил «куда следует». Через два дня Гусевых посетила пара строгих товарищей в штатском. Тщательно проверили все документы, обозрели лакированное чудо немецкого автопрома, пожелали хозяину всех благ и здоровья, и отбыли туда, откуда пришли. Гусев-старший через недельку, после окончательного выяснения отношений с родственничками, продал свой дом на улице Луначарского и купил отдельный домик на улице Гоголя, ближе к центру города. Вернулся на прежнее место работы, водителем на автобазу. Так что трофейное авто большей частью простаивало в сарайчике возле дома. К тому же оказалось что черный «Хорьх» жрет бензин не хуже фашисткого тяжелого танка «Тигр», да еще и требует машинного масла высшей очистки. Алексей Иванович, привыкший к фронтовым «ста граммам», каждую пятницу вечером в гараже с мужиками отмечал «день шофера». Сказались и ранения с контузией. В конце пятидесятых годов Гусев А.И. «приказал всем долго жить» и был похоронен на Боткинском городском кладбище, точнее на новом Коммунистическом, через дорогу от старого. Легковую автомашину продали чуть-ли не по цене металлолома. Немецкие одежки поизносились. Посудные сервизы и прочие военные сувениры порастащила многочисленная родня. Особого счастья семье Гусевых трофейное барахло так и не принесло.
Сержант Ишия Абрамович Айзенштейн с боями дошел до Восточной Пруссии. Профессиональный часовых дел мастер имел плохое зрение и носил очки. Поэтому и служил в полковой мастерской, ремонтируя стереотрубы и артиллерийские прицелы. А в редкое свободное время чинил однополчанам наручные часы, как отечественного, так и заграничного производства. Свой главный трофей Ишия Абрамович нашел в маленьком городишке Алленштайн. Старая ратушная башня с курантами была разбита бомбами и снарядами при штурме городка и грозила обрушением. Ишия (Александр) обследовал часы, нашел что они повреждены незначительно и могут быть восстановлены. Тут же он отправился к командиру полка с просьбой выделить ему людей и помочь демонтировать механизм. На резонный вопрос командира-«а на кой ему эти железяки», Айзенштейн объяснил, что в его родном Ташкенте городских часов нет и он хочет от имени полка сделать такой подарок городу. Эта мысль очень понравилась и полковнику, и комиссару. После согласования в армейском штабе куранты разобрали, погрузили в железнодорожный вагон и вместе с демобилизованным сержантом, с соответствующими бумагами, отправили в столицу Узбекистана. В 1947 году в Ташкенте были построены городские куранты, а на башне установили починенные Айзенштейном часы. Александру Абрамовичу и бригаде часовщиков пришлось изрядно потрудиться. Изначально немецкие часы имели лишь один циферблат и их пришлось переделывать на четырехсторонние. И.А. Айзенштейн стал почетным жителем города. Продолжил работать часовых дел мастером в мастерской на Дархане. Регулярно чистил, смазывал и присматривал за механизмом главных городских курантов. После землетрясения 1966 года один колокол треснул. Ишия Абрамович добился чтобы на заводе «Ташсельмаш» отлили новый колокол. Но удары часов стали отбиваться глухо. Выход нашли, поставили на башню динамик, усиливающий звук. Ташкентские Куранты исправно работают до сих пор. Скончался Айзенштейн И.А. в 1986 году, похоронен на том же Коммунистическом кладбище.
У Гусева Алексея Ивановича и Ишии (Александра) Абрамовича Айзенштейна были немного разные жизненные ценности.
Ольштын (польск. Olsztyn), до 1945 года Алленштайн (нем. Allenstein) — город на севере Польши на реке Лына, административный центр Варминьско-Мазурского воеводства.
Материал из Википедии — свободной энциклопедии.
Рецензии и комментарии 0