Два Антона.

Свадьба была хорошая. Молодые сняли кафе на окраине небольшого города, куда гостей доставили на автобусе. Никаких хлопот родителям, да и гости не в накладе, попили-поели и попутешествовали в придачу. Стол был приличный закуски хорошие, и мясо с жареной картошкой, и капустой, и водки всем хватило, и о сладком не позабыли. Да и молодые были на загляденье, парень статный высокий, как каланча, и невеста под стать ему не маленькая, не щепка какая-то, платье только больно широкого фасону на ней было, но так нынче без этого и не женятся. Зато целовались, любо-дорого посмотреть, хоть до ста считай не отлеплялись друг от друга – по любви значит. И молодёжи много было, пели, танцевали, дрыгались, как обезьяны под рэп этот их модный, ох мы с соседкой Таней нахохотались, она рядом сидела. Потом под чай с тортом и нам попеть дали, душу отогреть. Старые-то песни они все одно душевнее и вернее, поёшь и вся жизнь перед тобой целёхонькая, как на ладошке лежит. В конце праздника в темноте торт выкатили со свечками, ох и большой торт! Всем по огромному кусищу досталось, тем кто попроще, да постарше был, тем завернули с собой. И вот ехали мы с Танечкой обратно, напетые и напитые, и никак не могли вспомнить, как жениха-то зовут; Колька не Колька, Никитка ни Никитка, а может Борька? Так до дома и не вспомнили. А свадьба ох и хороша была, надолго запомнилась!
Антон и Светлана влюбились друг в друга почти сразу же после знакомства в колледже. Он учился на программиста, она осваивала информационную безопасность. Как только Антон увидел большие карие глаза на бледном и худеньком лице Светланы, он сразу понял, что с такими глазищами не шутят. Они вместе ходили по вечерам на баскетбольную секцию, именно там под перестук упругих оранжевых мячей, застучали в унисон их молодые сердца. Через два месяца, Антон предложил девушки снимать вдвоём небольшую квартирку, и они стали жить вместе. Всё было здорово, и учёба, и выбранная профессия, и обретённая самостоятельность и любимый друг рядом, и светлое будущее. У людей целеустремлённых, заточенных на позитив и приятие мира, периоды удач затягиваются порой на всю жизнь, главное не сесть на «пафос» и не возгордиться. Антон не был избалован жизнью, учился на мамину зарплату, учительницу русского языка, и всегда отзывался протянутой рукой на любой призыв о помощи. Парень он был крепкий и высокий, весь в папу, которого никогда в жизни не видел. Светлана жила в семье инженеров, была доброй, но рефлексирующей девушкой, нацеленной более на плечо друга, чем на собственную удачу. Ему была необходима её слабость, ей – его напористость и сила. На этом и соединились.
В начале второго года обучения Светлана забеременела. Узнали об этом не сразу, но новость обожгла молодых своей невероятностью. Вот, они два любящих человека, а где-то в недрах вселенной уже затаился живой «сюрприз» их любви. Как такое возможно? Вопросов оставить ребёнка или не оставлять, не было. Их просто не могло возникнуть, глядя на глаза влюблённой пары. Тогда и решили сыграть свадьбу, «вдогонку» прекрасному известию. Свадьба действительно удалась, все сходились во мнении что молодые очень подходят друг к другу, одним словом, гармоничная пара. Правда в жизни Антона и Светланы регистрация в Загсе почти ничего не изменила, как жили и учились, так и продолжали это делать дальше. Обострилась лишь внутренняя взаимосвязь союза, глубинная сущность взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Объединившись в неразрывное целое, ближе и понятней стали мысли и заботы любимого человека. И конечно, их общий, рождённый в любови человечек, сближал ещё больше. Эта мощнейшая нутряная связь как возникла с его появлением, так больше и не прерывалась. Если Антон до «этого» безумно любил Светлану, то теперь его любовь, умноженная на новую жизнь, не поддавалась никакому исчислению, это была божественная, не земная любовь. И она существовала на нашей земле. В одном из небольших городков Южного Урала.
Повестку явиться через три дня на призывной пункт принесли ранним ноябрьским утром. Антон расписался в получении и проводил заспанными глазами улыбающегося офицера. «Как нашли?» — размышлял он, вертя бумажку в руках. Потом долго стоял в тёмном коридоре напряжённо думая о предстоящем. Известие об армии было поздним и каким-то глупым. Думали уже, что осенний призыв прошёл для них благополучно, а там конец второго курса — дадут доучиться, а там ребёнок родится — будет отсрочка, а там… да кто вообще в девятнадцать лет задумывается о будущем больше, чем на один месяц? Они задумывались, но вот что-то не получилось, в малом не срослось. А главное именно сегодня днём они должны были узнать — кто родится, мальчик или девочка? Естественно, Антон был за мальчика, а Светлана за девочку. «Эх, не вовремя!» — думал Антон, проходя на кухню, где Светлана заваривала чай. Но врать он не умел, от мамы была такая не модная привычка. Светлана была ошеломлена известием. Они крепко обнялись, но заглядывая в глаза девушки он увидел в них проблески другой, более важной заботы. Его подруга была уже занята не только им. И это было объяснимо. Антон даже внутренне приободрился, понимая, что большее заслоняет меньшее. Днём, когда Светлана вышла из кабинета Узи, Антон сразу всё понял. Он подбежал к ней и смеясь поднял хрупкое тело любимой к самому потолку:
— Не хнычь. Я знал, что первым будет Антон. Наш с тобой Антон!
А для любящей и любимой женщины, какая в принципе разница, мальчик, девочка, главное ребёнок, плод любви. Антон держал Светлану на вытянутых руках, как драгоценный сосуд, наполненный бесценным напитком. Ах как они были счастливы!
Через три дня наголо побритый Антон уезжал в Рязань. Партия призывников была небольшая, всего двадцать пять человек. Все парни рослые и высокие — десантные войска. Светлана держала руки Антона в своих руках и только теперь до неё начинал доходить смысл происходящего. Год разлуки! Ей было больно и страшно, и глупо, но ничего изменить было невозможно. Так странно? Впервые, за время их отношений жизнь проявляла свой переменчивый характер. Приходилось подчиняться.
— Как приедешь сразу напиши!
— Сразу напишу.
— Береги себя.
— Обязательно.
— Я тебя люблю!
— А я вас люблю. Очень, очень!
На перроне было промозгло и холодно. Антон снял перчатки и положил руки на живот Светланы. Он вдруг приблизил своё лицо и посмотрел на неё так жалостливо, словно совсем маленький и беззащитный мальчик:
— Если что, Антоха меня заменит!
— Дурак! – Она застучала кулаками по его груди и вдруг весело засмеялась. Они обнялись и долго-долго стояли вместе.
Потом она проводила его до дверей вагона и смотрела, как он нехотя скрылся в проходе, потом появился в проёме вагонного окна и прислонившись к стеклу корчил рожицы. Потом поезд неожиданно тронулся и она, опережая незнакомых людей, долго шла вровень с его лицом в мутном окне, потом поезд набрал скорость, и она отстала. Мелькнула его размытая улыбка, и последний вагон скрылся в снежной пыли. На перроне стало тихо, пустынно и холодно. Светлана попрощалась с мамой Антона, со своими родителями и пошла к себе домой. Она хотела побыть одна.
Письма от него приходили часто. Наивные, добрые, с едва заметной грустинкой письма. После присяги он позвонил. Бодрился, но голос был с хрипотцой, волновался. 23 февраля поздравила его с праздником, он поблагодарил сообщением, но не перезвонил. По письму казался бодрым. А потом случилось 24 февраля и началась эта страшная «операция» по освобождению Украины от каких-то бандитов. Что там делали эти бандиты и почему российская армия должна была освобождать Украину от них, не очень понятно, но нас успокоили, что наших срочников там не будет. По телевизору, так и сказали.
В начале марта пришло короткое письмо от него. Обычное письмо, спокойное: «привет-привет, очень вас люблю, скучаю, пока-пока». Затем наступила длинная пауза. Длинная и невыразительная, как завальная сессия. А потом, потом пришла мама Антона. Худая, бледная, в тёмном пальто, с какими-то безумными, воспалёнными глазами. Она ничего не сказала, она просто прошла на кухню, села на стул и уставилась на окно. Был ранний вечер, я недавно пришла из колледжа. Ещё светло было. Она сидела, смотрела, как медленно заходит солнце и улыбалась. Пришла к нам домой и наблюдала, как за ближайшими пятиэтажками скрывается холодное мартовское солнце. А я смотрела на маму Антона и не понимала зачем она пришла, зачем зашла на кухню и сидит в пальто? Зачем она нас с Антончиком пугает? Но спросить её об этом я не хотела, точно не хотела. Так мы и сидели на кухне. Я с Антоном и мамой Антона. Пока не стало темно. А затем Александра Егоровна встала, подошла ко мне и тихо, еле-еле прошептала:
— Отец Антона, он военный, хороший военный, он в Киеве живёт. А Антона увезли туда, и он больше не вернётся. По телевизору говорили, что срочников там нет, наверное, ошиблись. Извини, девочка, я пойду… напутали что-то по телевизору!
И вышла. А я даже с места не сдвинулась и только поздно вечером поняла, зачем приходила Александра Егоровна. Тогда я вышла на улицу и пошла к своим родителям. Они живут совсем в другом конце города, а я так торопилась, что забыла одеться. На улице было очень тихо и падал редкий, пушистый снег. Людей почти не было, будто попрятались все. Когда я подходила к родительскому дому то совсем замёрзла. Ни рук, ни ног не чувствовала. А возле своего подъезда резкая боль в животе буквально согнула меня пополам. Я села на деревянную лавочку и мне вдруг стало тепло, тепло. Словно я очутилась в горячей бане. Я протянула ладошки вперёд и редкие красивые снежинки стали медленно опускаться на них. Я как заворожённая смотрела, как снежинки ложатся на мои руки и совсем не тают. Совсем-совсем! И вдруг меня пронзило, что детство моё закончилось, растаяло, как не тающая снежинка в чужих руках и никогда не вернётся. И что я осталась совсем-совсем одна, без своих любимых мальчиков. Без Антонов.