Две Марии

Мария проснулась, сладко потянулась и улыбнулась солнцу, которое золотыми лучами ворвалось в комнату и заполнило её сказочными фигурками на полу и на стенах. Несколько фигурок маленькими дольками спелого апельсина рассыпались по её телу. Она нежно, прижала их ладошками к животу и почувствовала биение новой жизни, связанной с таинством рождения. Мария засмеялась и подумала о том, что может быть ее малыш, так же как и она слышит громкое чириканье воробьёв, доносившееся с улицы. Видимо, они радостным пением провожали суровую и голодную для них зиму. Несмотря на то, что на календаре ещё красовалось сочное «февраль», во всём уже угадывалось присутствие весны. Её дыхание, словно врачующий душу бальзам, воскрешало в ней красоту, осознание которой, в конце концов, спасёт мир. И тогда в апреле, когда зацветут сады и воздух наполнится сладостным ароматом, они втроём – она и Гриша с розовощёким малышом на руках – пройдут по той улице, в пыли которой бегали босиком ещё её прадеды. Она представила себе широко распахнутые глаза малыша, удивленно смотрящие на этот чудный, наполненный всеми красками радуги мир. Она боялась называть малыша каким-либо именем, так как приметам доверяла более чем своему разуму. Однако в то, что это будет обязательно мальчик, она верила без колебаний. Да и её мать говорила, сначала принесёшь в дом мужика, так как мужиков после войны совсем мало. Не смотря на то, что после войны прошло пятнадцать лет, мужиков действительно не хватало. Женщины выполняли даже те работы, которые ранее считались чисто мужскими. Только недавно женщин вывели из шахты, а до этого многие из них, в том числе и Мария, испытали на себе всю пагубность подземного труда.
В печи мирно сладостной песней потрескивал уголь, превращаясь из камня в ласковую, дышащую теплом тишину. В эту минуту Мария с благодарностью подумала о муже. Он, уходя на работу, растопил печь, чтобы ей не было холодно. Всё-таки какой он у неё внимательный и ласковый. Мария познакомилась с Гришей на шахте. Он работал в проходке, отличался вспыльчивым характером, но Мария его очень любила.
Снова сладко потягиваясь, поднялась и опустила ноги в тёплые домашние тапочки, связанные ею из распущенного старого коврика. С иконы в противоположном углу на неё глядела счастливая Дева Мария с младенцем Иисусом, который, в отличие от неё, глядел задумчиво и печально. Широко открытые глаза, отражая Его душу, как бы говорили о том, что Он знает конец своего пришествия в этот мир. Склонив колени перед ними и прочитав молитву «Отче наш», Мария начала собираться в магазин. Уже выходя из дому, она ещё раз встретилась взглядом с глазами Богородицы. Марии показалось, что взгляд её вдруг погрустнел. Поставив вместо замка веник со стороны двора на двери, что говорило о том, что дома никого нет, она направилась по улице в сторону магазина, который находился довольно далеко от хаты. Последнее время снег днём таял, а вечером начинал подмерзать. Как будто календарная зима понимала, что ей ещё не время уходить. Дорожки были покрыты редкими ледяными островками, и опасность как раз в том и заключалась, что их было немного, и на них мало кто обращал внимание. По дороге в магазин мысли Марии снова возвратились к образу девы Марии. Её красивое лицо – это истинный Божий шедевр. Женщине вдруг стало жаль Матерь Божью, и какая-то неприятная тяжесть легла на её душу. Она то и дело задавала сама себе вопрос: интересно, знала ли Мария, радуясь рождению сына, какие страдания её ожидают? Она вдруг отчётливо представила себе, как тяжело было Марии стоять у креста, на котором был распят Иисус, её любимый сын. Видеть Его мучения, знать, что Он скоро умрёт, и в то же время чувствовать и смириться с тем, что ты ничем не можешь помочь тому, кто тебе дорог больше жизни. Именно сейчас Марии казалось, что она как никогда ранее понимает свою заступницу. Неужели Всесильный и Всемогущий Бог не мог избавить бедную женщину от таких мучений? Почему именно в тот момент, она должна была оказаться рядом с сыном и испытать невыносимое горе от страданий своего любимого дитяти?
Ласковый, залетевший из наступающей весны ветерок приятно касался её лица. Ничего не предвещало беды. И вдруг… Едва Мария почувствовала ледяной островок под ногой, как земля покачнулась, как-то по-особому блеснуло солнце, а за ним – кромешная тьма и бездонная черная яма, в которую Мария падала, падала, падала…
Мария открыла глаза и пыталась понять, где она находится. Молоденькая медсестра с кудряшками на висках радостно улыбнулась ей и закричала на удивление сильным голосом:
– Пётр Иванович! Пётр Иванович! Она пришла в себя!
Пётр Иванович, чем-то неуловимо напоминающий доктора Айболита, видимо, ждавший этого зова, быстрым шагом направился к ней. Присел на краешек кушетки:
– Ну-с, голубушка, прежде всего, давайте знакомиться. Потому что мы не знаем, как вас зовут. Мужчина, который вас подобрал на дороге, также ничего о вас не знает. Мы даже не смогли сообщить о вас близким родственникам. У вас муж есть? Как его зовут? – Он по-отечески взял её за руку.
А она совершенно не чувствовала своего тела. И вдруг, как проблеск молнии – «Я потеряла ребёнка!» Ребёнка нет! Её сознание снова поглотила белая пелена, из которой с грустью на Марию смотрели пронзительно-сочувствующие, полные слёз глаза Девы Марии…
– Голубушка, не уходите, – словно из космоса слышала Мария голос доктора, который пытался удержать ее сознание, хлопая ладонью по щекам. Она ухватилась за этот голос, как за спасительную соломинку… Пелена стала рассеиваться, и из нее вырисовалось лицо доктора с глазами Девы Марии.
– Я потеряла ребёнка? – первое, что спросила Мария у доктора.
– Крепитесь, милочка! Как вас зовут?
– Мария.
– Вот и славненько. Вы находитесь в Донецкой областной больнице. Вашим родным и в голову не придёт искать вас здесь. У вас дома есть телефон?
– Нет, – встрепенулась Мария. – Надо позвонить на почту. Там передадут. Но, доктор, не говорите мужу о том, что наш малыш погиб. Я сама ему скажу… – захлебнулась слезами Мария.
– Попытайтесь успокоиться и отдыхайте, а по-том мы с Вами ещё поговорим. Желательно до приезда Вашего мужа.
Когда врач ушёл, Мария дала волю слезам: почему именно её долгожданного ребёнка, которого она успела полюбить всей душой, Бог призвал к себе? Она не могла понять, почему её Бог так наказывает? После того, как кончилась война, отцы её подруг все возвратились домой живыми, и только её отец так и не вернулся с фронта. Этим подругам, несмотря на то, что они не хотели учиться, Бог дал возможность учиться. А она, имея влечение к наукам, не смогла полноценно заниматься в школе. У неё даже не было возможности зимой ходить в школу. Их семье из семи человек было трудно жить на скудные трудодни матери, которые она получала из колхоза. За отца, пропавшего без вести, пенсию долгое время не давали. У них было одно пальто на трех сестёр, и носила его чаще старшая сестра, а ей, как младшей, обычно доставалось сидеть дома и нянчиться с младшим братом. Чтобы хоть как-то выбраться из нищеты, она ещё девочкой пошла ра-ботать на шахту. Так почему же Господь всегда был так несправедлив к ней?
К вечеру снова пришёл Пётр Иванович и ска-зал, что её мужу передали, где она находится. Рас-спросил её, как она живёт с мужем, и, в конце концов, коснулся самого главного:
– Машенька, крепитесь. То, что вы потеряли ребёнка, это ещё не самое страшное. Страшно то, что вы уже никогда не сможете иметь детей. Но я хочу Вам кое-что предложить. У нас в настоящее время молодая девочка родила семимесячного ребёнка и сбежала, оставив его в больнице. Она отказалась от малыша. Подумайте, вам судьба даёт шанс. Никто никогда не сможет сказать, что это не ваш ребёнок. Всё зависит от вас…
Через месяц Марию выписали. Она со страхом ждала встречи со своей матерью. Как родные встретят её с малышом? Не поймут ли они, что это не её родной сын? Она уже успела его полюбить, для неё ребёнок был как родной. А из-за того, что его такого маленького бросили, он стал ей ещё ближе и дороже. Тем более что он был одного возраста с её сыном – семимесячным.
В роддом приехали Гриша с мамой. Та же молодая сестричка, Валя, в чистеньком белом халате, как всегда с обаятельной улыбкой, вынесла малыша и передала Грише. Мать Марии внимательно всматривается в лицо младенца и радостно восклицает:
– Ну, вылитый Гришка!
– Наша кровь! – гордо отвечает муж.
Страх отхлынул от сердца Марии, и она загадочно улыбнулась:
– А как же по-другому: на всё воля Божья.
Уже дома, глядя на образ Богородицы с младенцем Иисусом на руках, Мария подумала:
– Я пережила, то, что пережила ты. – А потом, спохватившись, упала на колени и в молитве прошептала: – Нет! Нет! Прости! Я потеряла ребёнка, не вырастив его. Я не сидела у его постели ночами, когда он был сильно болен. Я не слышала его первого слова – «мама», не видела первых шагов, и после всех этих материнских радостей – не лишилась его. Поэтому прошу тебя, заступница: спаси и сохрани моего сына. Не дай мне еще раз пережить его смерть.
Шёл апрель 1960 года. Розовощёкий малыш удивлённо смотрел на этот прекрасный, цветущий мир. Ему только предстояло познать прелесть розы и боль от укола её шипов, как, впрочем, первую любовь, разлуку и войну в Афганистане…