Полицейская история

Какое отношение к милиции/полиции у людей каждый знает с детства. Зачастую, неуважение, было чем-то оправдано, но, в тот же момент, мы требуем защиты и помощи от ненавистной полиции. Но такой защиты все сложнее и сложнее добиться и не потому, что сотрудники лентяи и никто не хочет работать. Причина куда масштабнее, причина в самой государственной системе, которая превратила с момента реформы МВД, милицию в посмешище и в структуру, от которой ничего не зависит.
Вы хотите, чтобы полиция работала? Чтобы на улицах был порядок? А кто его будет наводить? Сокращения ежегодные, полномочия у сотрудников мизерные.
Если вы даже захотите выполнить свою работу, как полагается, то вы столкнетесь с массой каких-то муторных и вязких препятствий.
И вот один такой яркий пример. Пример из моей жизни.
Все не заладилось с самого начала. Нам не правильно указали отдел полиции, куда мы должны были приезжать на инструктаж. Мы – кабинетные работники центра видеофиксации, которые, из-за глупого принципа: «Вы в погонах, значит выполняйте любую полицейскую работу», направлены были по распоряжению «Главка» для патрулирование ночных улиц.
Я всегда был не согласен с формулой: «Одел погоны и будь готов к любой работе». Мы же не заставляем патрульного, к примеру, стоять на дороге вместо инспектора ДПС или ОМОНОвца сидеть в бухгалтерии. Перенесем такой тезис в армию — выходит, пришел в армию и будь готов пилотировать самолет, если ты обычный стрелок или управлять подлодкой, если ты, к примеру, радист?
Кроме риска для жизни сотрудников, не подготовленных к охране общественного порядка, отрыва от основной работы, ничего хорошего из таких мероприятий не выйдет.
Прослушав инструктаж, мы ожидали, когда начнут раздавать маршруты патрулирования. Всем все раздали, а мы так и остались ни с чем.
— А вы кто? – спросил нас один из руководителей отдела.
— Мы из центра видеофиксации.
— Так вы должны быть в Южном отделе.
— Как в Южном?
— Да, по расстановке, вы направлены в Южный.
Что ж, делать было нечего, но самое смешное, что никаких машин нам не дают, добирайся, как хочешь, ну, в лучшем случае, на «патрульке» подвезут до отдела, а на маршрут, как повезет. Все ездят на личном транспорте. Еще один курьез, как туда добраться, не знаю ни я, ни мой напарник.
С трудом, отыскав затерянный на окраине города, отдел, мы заходит в актовый зал, успев прямо под самый конец.
— Если что, звоните по этому номеру, — замученного вида, блондинка диктует свой номер телефона, — вот ваш маршрут, у Сергея рации возьмите.
— А волна какая? – спрашиваю я.
— Ничего там не меняйте, все выставлено, наш позывной «Карпаты».
Нам дают пригород. По сути, это поселок, ставший пригородом, одним словом – глухомань, сельская местность, считающаяся частью города.
— Ни хрена не пойму, — возмущается мой напарник, – откуда там эти улицы. У меня теща оттуда, там одна улица всего.
— Давай я звякну в отдел, может они маршрут перепутали?
— Ну, звякни.
После нескольких уточнений, блондинка совсем входит в ступор и отдает трубку своему начальнику.
— Ну, да. Это карта другого маршрута. Ну, ладно, езжайте туда тогда.
— Е-мое! – продолжает возмущаться мой напарник, — какая работа может быть с такой организацией.
— И ты понимаешь, так везде, — вторю я ему, — так во всей стране.

Пересечение улиц с множеством киоском, магазинов и пивным ларьком. А так, сельская местность, частные дома, зеленые улицы, чистый воздух и звездное небо. Романтика. Пока еще все выглядит безмятежно. Мы еще не знали, на тот момент, что это просто улей воронежского криминала.
— Да…, — протягивает мой напарник, — ловить тут нечего.
Он всегда старается выполнить показатели. И мы их выполним, при том так, что еле сохраним свои головы, но об этом позже.
Холодно. Но не так катастрофично, как в предыдущие разы. Бывало что и в лютый мороз бродили, да еще и без машины, но тогда, хотя бы, в черте города.
Вроде бы все стандартно, кто-то решил сходить за магазин, опорожнить свой мочевой, кто-то стоит за ларьком и пьет пиво. Первые – школьники, им просто достаточно «погрозить пальчиком», второму делаем замечание, ну и решаем «пробить» по базе на предмет судимости.
Звоню по указанному блондинкой номеру.
— У меня нет базы, это вам в дежурку нужно, — получаю ответ.
Ничего, есть еще рация. Вызываю «Карпаты», слышу ответ: «Позвони по этому сотовому, спроси Олега».
Это уже выглядит, как минимум глупо, ну да ладно. Звоню. Узнаю информацию, мужчина не в розыске, но судим за убийство.
— Сто пятая? – напарник смотрит на серенького затертого мужичка, — как же ты умудрился за убийство сесть?
— Да по синьке все, — объясняет мужичок, — пили вместе, он на меня с ножом, а я его и забил кулаками. Я оборонялся, но суд не внял моим словам.
Думаю про себя, суд у нас, конечно, всегда не любил тех, кто может за себя постоять, но как-то в эту драматическую историю верится с трудом.
Ладно. Заставив спрятать пиво за пазуху, отправляет, мужичка домой.
Снова хождение взад-вперед и тут странное «тело». Земля вдруг становится слишком близко для молодого человека. Он падает, лицом вниз, с жутким грохотом и уже лежа, сетует на жизнь.
Мы поднимаем упившегося парня, в ответ получаем массу нецензурных реплик, оскорбления, паясничество. «Пробиваем» и его на предмет судимости.
Ну, думаю, тут все просто, не судим, в розыске не значится, а нет. судим за разбой и грабеж.
— Ведите его к оперу, — отвечает тот самый Олег.
К оперу? К какому оперу? Ближайший опер черт знает за сколько километров. Да и не стали бы мы его никуда доставлять, если бы дерзкий юнец не приставал к прохожим и не обкладывал нас трехэтажным матом. Чтобы угомонить хулигана, я предлагаю ему зайти за магазинчик. Это срабатывает, вся дерзость сразу пропадает, он зажимается, бубнит что-то вроде: «Я никуда с вами не пойду».
— А что ж ты такой дерзкий был? Тут сразу в штаны наложил! – не выдерживаю я.
Хотя это был блеф, никто его никуда заводить не собирался, но это сработало.
Сработало, но ненадолго.
Из темноты, словно упыри и вурдалаки из «Вия» начали появляться его дружки. Откуда, ума не приложу, вроде все улицы просматриваются, никого не было, а тут один подошел, чуть позже второй, а потом возле нас образовалась целая толпа, человек из пятнадцати, наверное.
— О! Женек! А че такое? — из темноты появилось еще одно тело.
Новый субъект был настроен немного позитивнее, даже для видимости, пытался отвесить оплеуху своему товарищу, мол, в наказание.
— Дядьки, — он жалобно взглянул на нас своими опьяневшими глазами, — отпустите его, я его сам домой доведу и пропесочу там.
— Потом пропесочишь, — напарник отводит пьяного задержанного в сторону от своего гиперактивного друга.
Из темноты появляется еще один субъект. Он более трезв, чем его друзья и более рассудочен. Вслед за ним ночную улицу наполняют еще несколько странных субъектов, их становится все больше и больше.
— Слышь, лейтенант, — обращается ко мне новый приятель «виновника торжества», — давай отойдет, побазарим.
Мы отходим. Как-то не по себе мне, чувствую волнению, даже дрожь в руках, кто знает, чем закончатся наши разговоры. Потом мы узнали, что нас бросили в один из самых криминогенных районов, до нас тут едва не разоружили патрульных.
— Че, мож денег вам дать?
— Не надо никаких денег, твой друг сам виноват, ему неоднократно сказали, иди домой, спи. Он сначала начал доставать какого-то пацана с девкой, потом нас обложил.
— Я понял, он вас, короче, послал.
— И нас, в том числе.
— Ну, слышь, хорош, — уговаривает меня субъект, — давай разойдемся по-хорошему. Вы ж его там бить будете.
— Эт ты кино обсмотрелся, никто его там бить не будет.
Про себя думаю, как может уголовник поверить моим словам. Удивительно, что он вообще со мной разговаривает.
А толпа, что рядом с нами шумит все громче. Она, как гигантский рой пчел, все жужжит и шевелится, я даже представляю их предвкушение. Менты здесь редкость, а тут такая удача, выручить друга.
— А че? – мой собеседник смотрит на меня внимательнее, — как же вас отправили сюда одних, без машины, без помощи.
— Да тут патрулька, мы просто как бы пешие…
Господи, кого я обманываю, да они «срисовали» нас давно, поняли, какие перед ними «фраера» и, что мы одни. Одни! Даже дубинок у нас нет, нам их не выдают, только пистолеты, но мы не американские копы, стоит мне даже для угрозы дернуться за оружием и меня ожидают несколько лет за решеткой.
Тут походит второй, самый говорливый из троицы.
— Ну, че, мож отпустите?
Он очень активен, размахивает руками, пытается, за всей этой мишурой несуразных действий, отвести своего дружка в сторону.
— Ничего с твоим другом не будет, пробьют его на судимость и все.
Что еще остается в такой ситуации, как врать.
Мой напарник, пока еще тоже словестно отбивается.
— Да ладно, его в Южный увезут, а потом ему как быть? – снова вступает в разговор третий субъект.
— А что, если он судим, я сам рецидивист, — добавляет он.
Вот так поворот.
Не унимаясь, я забалтываю своеобразную компанию, стараюсь сохранить лицо и, одновременно, не спровоцировать агрессию.
По ходу, эти двое здесь «заводилы», раз толпа пока держится, не набрасываясь на нас.
Я беру рацию, и вызываю «дежурку». Тишина. Опять вызываю. Опять тишина. Ладно, сотовый нам в помощь. Звоню той самой замученной блондинке.
— Нам тут хулигана надо доставить в отдел, вышлите машину.
Друзья не унимаются. Но пока получается их заболтать. У одного даже умудряюсь выведать про семью. Сбоку, набравшись уверенности. Начинает дерзить наш задержанный, он вырывает руку, уходит. Мой напарник возвращает его, новая волна негодования, снова буря слов и движений, но пока драки нет.
— Ну, где машина? – снова звоню блондинке.
Вроде выслали. Где же эта чертова машина.
Страсти начинают накаляться, ребята разогреваются пивком, не реагируя на мои замечания. Да какие тут замечания, этого бы «бандерлога» не отбили, да наши головы, попутно.
— Да где машина? Нам тут сейчас голову отобьют! – звоню я в третий раз.
— Да я уже вызвала, – наконец у блондинки проснулось участие и волнение.
Не помню уже, что я говорил, но говорил много и это действовало. Как-то получалось сохранить лицо и сохранить свою голову. Мой напарник тоже молодцом, но он, правда, уже начинает понимать, что все затеял зря. Надо было этого «упыря» отвести домой, да и дело с концом.
Наконец, долгожданный визг тормозов. «Бобик» подъезжает к магазину. Пока я разговариваю с приятелями «гвоздя программы», мой напарник спорит с патрульным.
— Сами на него протокол и составляйте, сами доставляйте, — говорит патрульный, — на фиг нам весь это геморрой.
— Блин, да какой протокол, я в глаза не видел, как его составлять, — спорит мой напарник.
Патрульный подходит к хулигану и начинает тащить его к машине.
— Ну, че, помогать будем или как? – вопрос адресован к нам.
Адресован по делу, но как быть потом, надо что-то думать, своего дружка разгоряченная компания нам не простит, а больше рассчитывать будет не на кого.
Я помогаю патрульному затащить, совсем оборзевшего субъекта в машину. Кое-как, мы запихиваем его, под всеобщее негодование «публики».
— Блин, я бы не дался! – возмущается тот самый из тройки, который предлагал мне деньги, — меня бы вы хрен скрутили.
— Слушай, — я обращаюсь к напарнику, — нам тоже надо будет ехать. Во-первых, на этого протокол составить, во-вторых, нас тут затопчут, как только патрулька уедет.
— Ты езжай с ними тогда, а я к машине! – соглашается он, — только это, заболтай этих ребят, чтобы меня не отсекли.
Я подхожу к разгоряченной публике.
— Пиво убираем, пацаны. Я поговорю, чтобы вашего корефана долго там не держали в отделе.
— О, спасибо, братан! — хулиганы то ли охотно мне верят, то ли делают вид.
Лихо, сев в машину, я начал, понемногу расслабляться.
— А вы откуда вообще взялись? – спрашивает меня патрульный.
— Приданные силы. Как мы называем «проданные», — я смеюсь, но совершенно без веселья, – мы – кабинетные работники. Нам даже спецсредства не выдают, у меня дома своя дубинка, но я ее забыл просто.
— Ну, вот какой из этого толк? – возмущается патрульный, — каждый должен заниматься своим делом, а так, вас просто подставили, считай ив се. У нас еще два вызова, кроме вашего. Вот к вам успели, а где-то еще два поста ждут.
Наконец, долгожданный отдел.
— Сам доведешь? – спрашивает патрульный.
— Может поможет? – я чувствую растерянность, вдруг наш субъект решит дать деру или у него нож.
Хулиган не очень желал выходить из машины, сетуя, что с ним грубо обращались, что он все пиал на телефон.
— Почему грубо? – я пытаюсь достучаться до его отупевшего рассудка, — тебе руки никто не крутил. Запихали тебя, да. Надо было самому идти.
Субъект перестает паясничать и уверенной походкой идет в отдел. В этот момент подъезжает мой напарник.
Обветшалые стены, тошнотворный вид у всего отдела, тошнотворный контингент, сумасшедшая работа. Боже ты мой, как только тут работают люди?! Уже десять чесов вечера, а рабочий день у них еще не кончился. В отделе полно наркоманов, каких-то алкоголиков, уголовников.
Замерзшими руками я пытаюсь сочинить протокол, тут еще и волнение, поэтому буквы пляшут по бумаге, тут еще наш «подопечный» пытается качать права, начинает задираться к другому задержанному.
Слышу дикий мат дежурного, который какой раз подряд пытается угомонить всю эту банду «бандерлогов».
Попутно, с нашим задержанным разговаривает его мать по телефону. Он что-то ей отвечает.
— Хочешь приезжай. Хочешь не приезжай. На, вот поговори, короче.
Он отдает мне трубку. Рефлекторно беру телефон и слышу взволнованный женский голос.
— Да я убью его! Ему же завтра на работу! У него и так прогулы! Куда я поеду, у меня ребенок маленький.
— Вы не волнуйтесь, — нелепо, но все же, пытаюсь, успокоить женщину, — ничего страшного с вашим сыном не случиться. Если у вас ребенок, приезжать не надо.
Наш «бандерлог» стоит у стены, думаю, какую бы пакость еще ему выкинуть.
— У тебя сестра маленькая? — спрашиваю я, отдавая ему телефон.
— И что? Я за них глотку любому! Ты понял?
— На словах ты только порвешь, — усмехаюсь я, — трепло ты. Ты бы нормально жил, тогда бы, действительно, мог чем-то хвалиться.
— Че? Да и тебя за них, если надо!
Я махнул рукой и сел.
— У тебя отца нет?
Я попадаю в точку, все – таки общался с таким контингентом, только помладше.
— Нет, а че?
— Да ниче, — я говорю спокойно, немного устало.
— Я сейчас на «ты» буду говорить с тобой! Понял? – парень начинает на меня гнать.
— Это вообще не твое дело, понял! Че ты вынюхиваешь, мусор?
— Ничего. Просто пытаюсь понять, как ты таким стал. Мать тебя одна воспитывала.
— Слышь, че ты все выведываешь?
— Да нужен ты мне, — я стараюсь оставаться спокойным, – я сказал тебе, понять пытаюсь, как ты таким стал.
— Не твое это дело! С издевкой ты все это говоришь!
— Я что, наезжаю на тебя, я может бычу? – пытаюсь говорить доступным ему языком, — я с тобой нормально разговариваю. Ты просто не привык к нормальному общению. Оно тебя пугает.
Но тип непрошибаем, он не понимает, что такое «нормально» общаться. Он растерян и пытается скрыть растерянность агрессией.
— А хочешь я тоже вот так буду с тобой общаться?
— Как так? Ну, давай.
Он начинает изображать спокойствие и спрашивать, есть ли у меня отец и, долго ли он со мной жил. Но мои спокойные ответы вовсе приводят моего собеседника в смятение. Он растерян и, в итоге, просто молча отходит к стене.
Наконец нашего подопечного «принимает» дежурный. Смысла возвращаться на пост нет, во-первых, пока доедем, надо будет разворачиваться, и ехать на подведение итогов, во-вторых, нас там, наверное, ждут и готовы встретить со всеми «почестями».
Чувствуешь себя отвратительно. Выходя на своей остановке, я шел по направлению к своему дому. Где-то вдали разбирались друг с другом подпитые ребята. Сначала они пили вместе, а потом решили выяснить отношения. Я иду по форме, и понимаю, что влезать в их пьяную драку – самоубийство. На маршруте, там, хотя бы я был не один и к нам, рано или поздно, но приехала машина, а тут никто мне не поможет. А то и останусь виноват, если меня изобьют. Начальство накажет, аргументируя тем, что я не применил боевые приемы борьбы, не вызвал наряд, потом накажут ребят из отдела профессиональной подготовки, мотивируя тем, что они меня плохо обучили пресловутым приемам борьбы.
Господи, каким же ничтожеством я чувствую себя, надев форму. Как и все мои коллеги. Мы боимся появиться в форме, так как мы самые не защищенные «винтики» в огромном государственном механизме. Любой недоносок может смело качать права, понимая, что руководство, быстрее накажет меня, чем его.
А ведь самое смешное, что и того злосчастного хулигана забрали патрульные только потому, что он был раннее судим. А так, потерпевших и свидетелей нет, а то, что он оскорблял нас, угрожал нам, это все ерунда.
Я ощущаю только одно, когда вижу все происходящее вокруг.
Бессилие.
Мы – бессильны.