Прежде чем я уйду

Она не могла вспомнить, как оказалась здесь, в самой гуще толпы.
Место было похоже на муравейник, если бы она смотрела на него изнутри.
Здесь, под огромным шатром с сужающейся кверху белесой крышей, где мог бы спокойно поместиться кит, люди вокруг неё бегали, суетились, чудом не сшибая цветочные вазы, стулья, столы, стоящие по периметру и украшенные стойки белыми и желтыми воздушными шарами. Девушку, жадно озирающую по сторонам и с любопытством поглядывающую за всеми, никто не замечал.
Зато она всё замечала и слышала.
Вот женщина в красном платье размахивает руками не хуже дирижёра оркестра – и официант, по форме это был именно он, в такт беззвучной мелодии уже спешит выполнять все её указания.
На миг она забыла, что окружена людьми. Лёгкий прохладный ветерок зашевелил волосы на макушке, в нос стрельнула череда летних свежих ароматов. Особенно хорошо среди всех запахов чувствовался запах молодых листьев. Любимый аромат, аромат которым пропахло её детство. Лето, бабушкин домик в деревне, раннее утро, прикосновение мокрой травы к голым ступням. Никто кроме неё не видит, как просыпается солнце, как лениво выползает оно, держась за верхушки посиневшего за ночь леса. А она видит, и знает, что пока солнце её. Она первая, с кем оно нежно здоровается. Для неё одной оно ослепляет глаза бликами, греет в своих лучах её лицо. Пока все спят…
Она не сразу заметила, как кто-то окликает её, возвращаются её из мира детства. Девочка с невинным взглядом оленя вцепилась в её рукав, и трясла, как будто хотела оторвать ей руку.
– Злата! А ты как здесь? Я так рада тебя видеть! Пошли! — её звонкий голос приглушался порывом ветра прежде чем дойти до ушей Златы.
Девочка повела её за собой, а Злата так и успела спросить, с какой целью и куда они побежали.

***

– Представляешь, – Катя (Злата вспомнила, как зовут девочку) чуть сбавила темп, поправила поясную сумку, и запыхавшись продолжила говорить, – решила сегодня погулять по парку, а здесь свадьба! Между кем и кем не знаю, да это и не важно. Я никогда на свадьбе не была! А здесь так красиво и торжественно все, да еще тебя ну никак не ожидала увидеть. Ты когда выздороветь успела?
Катя остановилась и уставилась на неё. Злата остановилась тоже.
– Сегодня.
– И даже не позвонила? – удивилась Катя. – Подругой еще называется.
Ну уж нет, так не пойдет. Обиды, да еще на свадьбе никогда не приводили ни к чему хорошему. Решение, как приободрить подругу, из неоткуда всплыло в Златиной голове. Простое, действенное и… немного безрассудное.
Злата уставилась на извивающийся ветром подол розового платья Кати, четко представляя себе жирную осу на нем. С ярким полосатым оранжево-черным брюхом и длинными цепкими лапками. Не шевеля губами Злата незаметно для Кати тихонько зажужжала, и, чтоб подруга точно ничего не заподозрила, нарочито округлила свои глаза. Со стороны казалось от страха и ужаса.
Катя купилась. И уж точно с настоящим страхом и ужасом посмотрела вниз. Да вот только не успела.
– Слива! – огласила свою победу Злата.
Она и сама, так же, как и Катя, не верила, что может быть настолько быстрой. Но курносый Катин нос был зажат между большим и указательным пальцами Златы, и это было фактом.
– Ах ты!
Катя отмахнула руку Златы, спасая свой нос из заточения. Закрыла его ладонями и осторожно ощупала. Нос был на месте и вроде бы даже в порядке.
– Ничего себе ты придумала, – Катя посмотрела на не скрывающую улыбку подругу. – Моя школа, – довольно заключила Катя и, рассмеявшись, взяла Злату за руку.

***

Они полетели прямо в толпу, но никто и не думал замечать их в этот торжественный день, когда каждая мелочь, каждая незамеченная деталь наверняка могла привести к катастрофе.
С радостным смехом они приближались к столу, уворачиваясь то официанта с подносом, то от очередного свадебного гостья.
Еда на столе была разнообразных форм и цветов, не взять б её сейчас было бы кощунством со стороны Златы и Кати.
Кате сразу пригляделся небольшой холмик на тарелке, проткнутый миниатюрной шпагой. Она и не заметила, как это что-то, напоминающее бутерброд, оказалось у неё во рту.
– М-м-м, какая вкуснятина! – протянула Катя, возвращая шпажку на тарелку.
Злата хоть и поверила блаженной физиономии Кати, но решила попробовать что-то другое.
Взгляд голубых глаз метался по белоснежной скатерти, пока не вцепился в тарталетки. Начинка, увенчанная ягодой вишни, выглядела весьма аппетитно…
Они решили спрятаться у всех на виду. Залезая под обеденный стол, они плюхнулись на землю, облокотившись об ножки стола. За свисающей до земли плотной скатерти их было не видно и под микроскопом. Катя достала из сумки телефон и включила фонарик. Не солнечный яркий, но хоть какой-то – свет. В полной темноте девочкам сидеть не хотелось.
Злата наигранно похлопала себя по животу и призналась:
– Всё, я объелась, а церемония ещё не началась.
Катя махнула рукой, как будто от назойливой мухи.
– Нам лучше — худее будем.
Злата не сводила глаз с Кати, а потом они рассмеялись.
И всё же Катя никогда не видела Злату такой… Она давно успокоилась, и теперь смотрела на Злату Заливающуюся смехом до нестерпимой боли в боку, и светящимися голубизной глазами.
И это было необычно, непривычно, странно. Вот бы она всегда была такой.
Злата не предала значение, когда катастрофически перестало не хватать воздуха. Ей было весело, она смеялась от души, быть может так она никогда и не смеялась. Искренне радуясь какой-то глупости. Это было так необычно, непривычно, странно. Она хотела, чтобы так было всегда.

***

– Знаешь, что я придумала? – Катя вышла из укрытия и нависла перед Златой тёмно-синий силуэтом.
– Что же?
Злата не отставала от подруги: наконец-то встала с четверенек, вскользь отряхнула руки и поравнялись с Катей.
– Я увидела тут знакомого фотографа, – начала та, – это мой то ли дядя, то ли троюродный брат, но ты его не знаешь. Так вот, я попрошу у него фотик, навороченный, профессиональный – я ж знаю, он не откажется – и будем все здесь фоткать! Классно?
– Даже не знаю, – Злата была сбита с толку, – но зачем?
Прежнее приподнятое озорное настроение куда-то улетучилось. Злата опять стала прежней, искренне не понимающей смысл проделок Кати. А может быть ей просто стало страшно. Фотографии, которые делала Злата обычно никому не нравились. Ещё ребенком она любила фотографировать животный, цветы и простых прохожих на камеру обычного телефона. Даже сейчас она отчётливо помнила, как бежала со всех ног к папе и маме, и кричала: «Смотрите, как красиво!» – и держа как сокровище телефон, тыкала им в лицо родителей. Но они её развлечения не разделяли, вместо восторга и просто улыбки, Злата видела их каменные безразличные лица.
Возможно, у Кати фотографировать выходило намного лучше.
– Просто так! Я мигом!
И Катя исчезла.

***

– Держи скорее, а то он тяжелый как слон, – пожаловалась вернувшаяся Катя, протягивая Злате профессиональный фотоаппарат. – У входа в шатер такие цветы красивые, давай ты сфотографируешь.
Девочки стояли под высоким стволом толстого дерева, так, что шатер полностью входил в их поле зрения.
Они решили выйти из шатра, чтобы ненароком что-нибудь испортить. Сам шатер располагался на открытой местности, обрамленной плотной рощей из высоких деревьев чуть поодаль к краю дороги прижалась парковка. Таких идеально ровных полей в городском парке было огромное множество, и все они соединялись паутиной из асфальтированных дорожек и тропинок.
– Сфотографировать? Мне?
Злата смотрела на подругу ошалевшими глазами, а та как ни в чём ни бывало продолжала смотреть на неё невинными, полными мольбы глазами.
– Ну, пожалуйста, – не унималась Катя, – я знаю, что ты этим занимаешься, дядя сказал, что, если ему понравится фотографии, то их можно будет продать. Пора сделать свой первый заказ! Я знаю, у тебя получится!
Катю с её невинной уверенностью хотелось ударить. И побольнее. Она бы вырвала этот злосчастный кусок металла, стекла и пластмассы из рук Кати, дабы и так знала, силёнок у той кот наплакал, глазом не моргнёт, как фотоагрегат стремительно перекочует Злате в руки. А там уже она знала, что делать — как ухватить, как удержать покрепче, — и-и-и-и…
Она моргнула. Раз и два. И желание размазать фотоаппарат по голове подруге как само по себе исчезло.
– Ну, так что? – спросила Катя.
– Ладно, отдай мне, а то надорвёшься, – согласилась Злата и тут же пожалела об этом.
Катя, забыв о своей ноше, навалилась на подругу –неудерживаемый никем фотоаппарат полетел к земле. Катя успела только ойкнуть.
Злата снова проявила скорость своей реакции. Пальцы цепко схватились за выступ в корпусе. Она успела прижать фотоаппарат к себе, пока его тяжеленный, но хрупкий корпус не встретился с землёй.
Она всё ещё жмурила глаза, и не понимала, почему Катя смеётся. Когда в нерешительности она всё же распахнула глаза, подруга всё ещё заливалась оглушительным хохотом.
– Прости, но ты бы себя видела! Ты так смешно сидишь! – сквозь смех и слёзы сообщила подруга.
Желание убить подругу вернулось в ту же секунду.
– Я такие фотографии сделаю, что ты лопнешь от зависти!

***

Полученный по владение аппарат не был навороченным. Несколько царапин на корпусе и протёртые надписи негласно намекали что и возраст его весьма приличный. Мешало ли это в деле? Нет!
С помощью него Злата могла снова останавливать время, как тогда в детстве. Да вот только почему-то страха не было.
Она присела на колено, подбираясь ближе к завлекающему ее цветку, не обращая внимание на внезапную прохладу в ноге, где ткань соприкасалась с землей. Что-то подсказывало Злате, что сарафану не отделаться маленьким неприметным пятном.
Но важно было не это.
Ярко-фиолетовые влажные с заострённым концом лепестки цветов трепетно тянулись к солнцу. При каждом выдохе ветра зелёные упругие стебли изгибались, почти делая «мостик». Злата усмехнулась. Ну совсем как живые.
Она могла дотянуться до них рукой, втянуть носом запах — приятный или не очень? — но делать этого она не стала. Вместо — щелк! И цветы остались у нее в руках, в сто крат уменьшенной картинкой в фотоаппарате. Даже так они оставались такими же живыми.
– Покажи, пожалуйста, – прошептала Катя.
Все это время она стояла чуть поодаль, нервно кусая ногти, но делала это как можно тише. В такие ответственные минуты нельзя в никаком случае мешать «художнику», то есть Злате, «творить», то есть фотографировать.
Злата поднялась, небрежно и скоро провела рукой по свежим пыльным складкам сарафана, не стараясь ни разгладить их, ни стряхнуть грязь, — и приблизилась к Кате.
Катя только ахнула, когда Злата осторожно передала ей фотоаппарат лицом к включенному яркому прямоугольнику экрану. Щеки Златы от такой реакции подруги предательски зарумянились.
Они услышали, как заиграла свадебная мелодия
Знакомые каждому аккорды по нарастающей пронеслись по всему городскому парку, погладили невысокую траву, задели каждый листочек, потрогали каждый куст и забрались на каждое высокое дерево. Листья деревьев в такт завибрировали, заколыхались, как-то по-своему повторяя свадебную мелодию. На верхушках берёз, под высокими облаками ухнула птица, — одна, вторая, третья. А затем все стихло.
Церемония началась. Наконец-то.
– Пошли скорее, – Катя настырно потянула Злату за локоть, указывая рукой по направлению к шатру. – И фотоаппарат не оставь!
Злата кивнула и позволила подруге утащить её за собой.

***

Застать поцелуй брачующихся девочки не успели. Не хватило буквально секунды. Злата отвлекалась на то или иное украшение шатра, видимо боясь, что у них вырастут прыткие ножки и они убегут, не успев оказаться у Златы в фотоаппарате. Не помогало и постоянное шиканье Кати, которое заставляло подругу поторопиться стоило ей только притормозить.
Когда гости стали рассаживаться за столы, и заиграла игривая легкая электронная музыка из динамиков, она поняла, что ни капельки не сердиться.
Запыхавшись, она резко остановилась, придерживаясь рукой за спинку свободного стула. Усталость накатила на нее с головой, и откликнулась тупой болью в левом боку. Пожалуй, она передохнет.
А вот Злата…
С нескрываемым то ли удивлением, то ли восхищением — Катя сама плохо понимала — она не могла отвести взгляда с девочки в белом сарафане.
Девочка перебегала с места на место подобно заведённому волчку.
Светловолосое нечто на голове торчала на макушке пропеллером, когда как сильно отросшая челка липла ко лбу и вискам. Увлеченная делом она, казалось, не замечала этого. Настройка фоторужья занимала некоторое время, но в руках Златы все происходило моментально. Всего лишь пару лёгких аккуратных движений пальцами, и окуляр фотоаппарата подстраивался под окружающий свет как надо
А дальше следовала не менее значимое действие – охота.
Злата, подкрадывалась к очередной жертве и уже из засады выжидала нужный момент. Катя уже перестала удивляться подруге. Ну настоящая хищница! Никогда фотографии, сделанные под заказ, когда люди знают, что их фотографируют и становятся для этого в нужную позу и натягивают на себя дрожащую улыбку, которая тут же слетает с их лица, когда вылетит «птичка»; никогда не могут затмить прелесть моментов, запечатлённых фотокамерой неожиданно. Естественные движения, неподдельная радость; до ушей, быть может, не самая красивая, но настоящая улыбка – в сто крат, нет, тысячи, миллионы раз лучше поддельных эмоций.
«Хищница» улыбалась не меньше случайных «жертв» её фотоаппарата. Катя, которая очень давно и хорошо знала Злату, осознавала, что улыбалась та совершенно искренне.
***
Солнце начинало тонуть в малиновых облаках где-то на горизонте, когда фотоаппарат сломался. Избежав за сегодняшний день не одно падение, он просто перестал включаться.
Катя теперь по-настоящему встревожилась, когда увидела в миг поникшее лицо лучшей подруги. Она должна была успокоить её, найти подходящие слова, но… Она никогда не видела Злату такой. Сегодня явно что-то не так, почему они вдруг поменялись ролями? Почему Злата стала такой похожей на… неё, расстраивающуюся по несколько раз за день.
– Эй, не расстраивайся, – попробовала приободрить подругу Катя. Голос ее заметно осип. От усталости. – Мой дядя его починит.
У Кати сердце разрывалось, делая в груди ни один оборот вокруг своей оси. К новой Злате она уже привыкла, прежняя почти стёрлась ластиком из памяти, оставив след теперь на поникшем лице. Катя тронула Злату за локоть. Нужно было сделать так, чтобы прежняя Злата ушла окончательно, а для этого ей нужно… попробовать стать ею.
– Если у него ничего не получится, то ведь это не конец. Ты сделаешь новые фотографии, а потом ещё и ещё. Лучше, чем были до этого.
Злата всегда именно так её успокаивала. Находила что-то хорошее в самом безнадежном деле. Лучик света в темной-темной комнате.
Катя продолжила всматриваться в глаза Златы, не опуская её локоть, и ожидания любой реакции.
Уголки рта Златы еле заметно поднялись. Катя могла поклясться, что увидела, как глаза Златы увлажнились, заблестели, насыщенным голубым, но стоило ей моргнуть, и видение тотчас исчезло. Всё-таки она решила про себя, что ей это только показалось.
– Наверное, ты права, – согласилась Злата.
Даже голос стал почти не различен от Катин.
Катя от радости взвизгнула.

***

Все имеет свой конец, вот и свадьба медленно сходила на нет. Гостьи запрыгивали в свои автомобили, мирно друг за дружкой ютившиеся на парковке, кто-то заказывал такси. Некоторые предпочитали продлить веселье и небольшими компаниями, направлялись в противоположное направление, и шатаясь от одного края дороги к другому, исчезали за деревьями в парке.
– Ты ведь устала очень, да?
Злата смотрела на нее ласковым проникновенным взглядом, не скрывая насмешливой улыбки. Катя хотела ущипнуть её, мол, ты ведь тоже устала, но сдержалась. Злата в отличие от нее уставшей не выглядела. Придется признать поражение.
– Да...- протянула она. – Есть такое.
– Тогда, – начала Злата, – поезжай домой. Вместе с дядей или кто он тебе.
Она протянула фотоаппарат Кати, но вместо того, чтобы отдать его прямо в руки, оттянула ремешок, образуя петлю и надела его на шею Кати, аккуратно, чтобы не прищемить волосы. Катя уставилась на него и нежно погладила. Вдруг от заботы и внимания он снова включится.
Она подняла глаза и обратилась к лучшей подруге:
– Ладно, я пойду, пока, – она хотела вскинуть руку помахать, но остановилась, не закончив движение до конца, неожиданно для себя спросила: – А ты куда пойдешь?
– Я ещё по парку погуляю. Знаешь, у меня такое чувство, как будто он меня зовёт, – призналась Злата, воодушевленно посмотрев вдаль.
Катя уже в который раз за день неожиданно на ее снова завалилась, на этот раз не забыв про фотоаппарат.
– Ты чего? – выдохнула Злата от нависшей на ней тяжести.
– Это был самый лучший день в моей жизни! – крикнула Катя, так громко, что прохожие в их сторону недовольно покосились. – Я напишу тебе, когда домой приду. Или позвоню. Да, позвоню. Мы ещё обязательно увидимся, здесь в парке и ты столько фоток наделаешь, что во всем мире столько пленки не хватит!
Катя наконец отпрянула от подруги, надеясь, что наконец следы хмурого настроения Златы исчезли.
И к ее счастью это было именно так, потому что Злата опрокинув голову засмеялась, не стесняясь ни проходивших мимо людей.
– Спасибо, Кать, и пока.
Катя ещё несколько раз обернулась и, чуть ли не подпрыгивая, махала Злате рукой, а позже скрылась в салоне автомобиля, скрылся и он, завернув куда-то за угол.
– Большое тебе спасибо, – брошенные шепотом слова подхватил ветер, унося их в неизвестное направление.
Злата постояла ещё на том же месте некоторое время, а потом направилась вглубь парка.

***

Звуки отвлекали, манили остаться в парке.
Злата была не в себя от радости, хотелось петь, танцевать, вконец отдаться своим причудам и делать то, что ежесекундно появляется в голове.
Она слышала столько радости в голосах прохожих, переливающийся звоном колокола смех детей. Ей захотелось обнять их всех, каждого, кто проходил мимо. Просто так. Просто у неё сегодня отчего-то слишком хорошее настроение.
Парк был бы неполон без фонтана, бьющий холодной струёй водой.
Злата побежала к водному источнику, на ходу подбирая края сарафана.
Сегодня в такой дивный день она была как никогда смелая.
Возможно, только одна бабушка, тихо и мирно устроившаяся на скамеечке, как в дань традиции кормившая голубей чёрствыми чёрными крошками, заметила, как девушка в белом сарафане запрыгнула прямо в фонтан, забрызгала всё вокруг водяными сверкающими искрами.
Вода ни капельки не казалась холодной. Она приятно щекотала голые ступни и согревала их приятным теплом. Злата разжала пальцы, и края сарафана ниспали, касаясь воды. Ветер, поднимаясь с поверхности воды, колышел сарафан. Он всё набирал силу, и заговорчески шептал ей и обещал унести её на своих невидимых крыльях.
Злата поддалась. Она оторвала ногу со дна фонтана и раскинула руки. Птица, что сидела внутри Златы всё время, наконец расправила крылья. Громкий возглас вырвался из её горла, все голуби в этот миг встрепенулись.
И птица взлетела…

***

– Эй, Приве-е-ет!
Тим обернулся на звонкий, настырный отклик.
И уставился на бежавшую со всех ног девушку в белом платье. Девушка была смутно знакомой.
Взъерошенные светлые волосы то и дело лезли ей в лицо, она неустанное поправляла их, как какой-то давний обряд.
– Привет, Тим! Я так рада тебя видеть! – разрумянившие щёки и порывистое дыхание, каждое слово ей давалось с трудом, но счастливая улыбка не сходила с её лица. Она клала руку на вздымающую при каждом дыхании грудь.
– Э, привет, — поздоровался Тим. Не признаваться же ему, что не может вспомнить…
И тут он посмотрел ей в глаза. Смеющиеся с ярчайшей голубизной. И не нужно никаких губ, чтобы изобразить улыбку.
– Злата? — Изумился Тим, до конца не веря, что перед ним стоит его соседка по парте. – Ты что ли?
– А что, не узнал? – Злата рассмеялась. – Ой, богатой буду! – и убрала волосы со лба.
– Откуда ты взялась?
Тим был обескуражен ее видом. Он впервые увидел её в сарафане и с распущенными волосами. Он и не знал, какие они у нее длинные, густые и блестящие. В школьной серой форме Злата больше напоминала мышку. Серая юбочка и выцветавшая блузка и волосы, заплетённые в косу, отливали темной серостью. И сама Злата вела себя, как мышка, постоянно с опаской оглядывалась по сторонам, когда шла по школьному коридору, скукоживалась, уменьшалась в размере и становилась более незаметной для окружающих.
Тим сам про себя называл её мисс Робость, иногда леди Стеснительность, ещё реже – сама Замкнутость. Его это по-настоящему забавляло.
Но не сейчас.
Сейчас он не мог отвести от нее взгляда и был готов провалиться сквозь землю.
– Я в парке гуляла и тебя увидела, – отвечала на его вопрос Злата, который он уже и позабыл. – Эй! Ты о чем задумался?
Злата попыталась её его растормошить, кончиками пальцев, касаясь его плеч. Она попыталась поймать его взгляд, сделав пару маленьких шажков ближе и поднимая глаза, но тщетно. Тима не переставая глядел на края ее сарафана.
И как он сразу это не заметил?
На подоле был довольно оригинальный орнамент – темно-серая широкая полоса с рваными краями, но было одно «но». С краев сарафана капала…
– Вода?
Она засмеялась, и внутри у него что-то сжалось. Невидимые тиски по нарастающей сжимались в середине грудины. Отчего-то дышать стало намного тяжелее. Или это он совсем позабыл, как это вообще – дышать.
– А вот и не скажу. Пусть это будет моим секретом!
Брови у Тима поднялись домиком.
– Что же в этом такого секретного? – удивился Тим.
Злата коснулась кончика его носа, незаметно для его глаз, но приятно обжигающе для его носа.
По лукавому взгляду васильковый глаз, он понял – девочка затевает что-то ещё. Она решила взъерошила его волосы, но понял Тим это слишком поздно – на его голове из темно-русых волос уже успело образоваться самое настоящее гнездо.
– Перестань, – Тим попытался привести волосы хоть в какой-то порядок. – Я понял, секрет, так секрет.
– То-то же, – ухмыльнулась Злата, – пошли погуляем. Она обернулась и размеренным шагом пошла куда-то вперёд, вдоль вовсю зеленеющий аллеи.
Тим поторопился пойти вслед.

***

Тим решил, что не будет начинать разговор, хотя вопросов у него накопилось немерено. Почему-то ему казалось, что допросами он мог задеть Злату. Девочки они ж такие ранимые, чуть что сразу в слезы, потом мучайся, — миллионы раз проси прощения, и может тогда к тебе проявят снисхождение.
Он шел за ней, не выпуская из поля зрения невысокую стройную фигуру, которая ловко лавировала меж крепких тучных тел обычных прохожих. Тим ускорил шаг, переходя на полубег и поравнялся со Златой.
– Куда ты идешь? – запыхавшись повернувшись лицом к ее профилю спросил Тим, смахнув со лба противно липкую испарину. Он до дрожи ощущал, как по спине стекают подобно таявшим сосулькам дорожки пота. К его удивлению от такого бешено быстрого шага Злата дышала глубоко и размеренно.
– Не знаю. А ты куда хочешь? – Злата остановилась.
Тим осмотрелся.
За какие-то считанные секунды резко потемнело. До полного захода солнца оставалось совсем ничего. Народу в парке порядком поубавилось, и теперь посреди ответвления главной дороги, парень с девушкой стояли одни, не считая вездесущих серых пернатых
– Давай на скамейку присядем. – Он показал пальцем на свободную скамейку, которую склонившиеся зелёная крона дерева полностью закрывала своей массивной тенью.
Злата усевшись сладко потянулась.
Тима сел на самом краю. Тело было натянуто как пружина.
– Хочешь мороженое? – Он увидел ларек, буквально в паре шагов от них, за стеклом разноцветное полотно меню завлекало всеми видами мороженого. Как странно, что он не примечал его ранее.
– Хочу! – Злата от радости хлопнула в ладоши.
А мисс Робость бы отказалась, отвернулась и пару бы раз сглотнула. В надежде, что появившиеся слюна исчезнет
– Ты сегодня какая-то не такая.
– А какая? – она игриво наклонила голову.
Он задумался, но ненадолго
– Веселая, – ответил он, смотря куда-то перед собой. Повернулся, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. – И счастливая.
На белокожем лице застыло многозначная задумчивость. Злата опрокинула голову. Сквозь проплешины темно-зеленой листвы просачивались крохотные кусочки темно-серых облаков. Злата не долго сохраняла тишину.
– Когда я болела, – вспоминала она, – мне было так грустно. Я долго не могла вставать с постели, и маленькая белая комната стала для меня всем миром. Стены так давили на меня, что мне казалось, что с каждым днём они все сужаются и сужаются.
Тим слушал, затаив дыхание. Сколько он ее не видел после того, как он узнал, что она заболела? Несколько недель, почти месяц.
– Это ужасно, – сказал он в сердцах.
– Да, – Злата кивнула. – Но не это было самым ужасным. Лёжа в постели, я вдруг поняла, как очень хочу погулять, встретиться с друзьями, сделать хоть что-нибудь. И не могла. Когда у меня все было хорошо, я любила сидеть дома, и с друзьями общалась исключительно по интернету, а болезнь забрала у меня возможность даже выйти за пределы комнаты. Но вот я сейчас здесь с тобой, на улице в парке, о чем я и не мечтала. Представляешь?
Он прекрасно и представлял, и видел. Её. Прекрасно понимая её эмоции, переживания как свои. Им бы следовало с классом хоть разочек ее проведать свою одноклассницу. Никто и не заикался хотя бы предложить сделать это. Всем было наплевать. Особенно ему, соседу по парте. Тим разозлился, сжимая пальцы до побледнения. Ему захотелось ударить самого себя, но лишь от бессилия закусил себе губу.
– Тим?
Злата взяла его сжатые до судороги кулаки. Тима ударило порядочным зарядом тока. Он ошарашенно посмотрел на Злату.
– А знаешь, что я ещё хотела сделать? – не убирая свои ладони, спросила Злата.
Тиму показался ее тон… кокетливым?
– Нет я не… — неуверенно начал Тим, но закончить ему было не суждено.
Потому что теперь вместо тока, его поразил заряд молнии.
Если бы кто-то попросил его описать как все произошло, он не смог подобрать и слова, а только лишь как рыба беззвучно шевелил губами.
Злата его поцеловала.
На секунду он почувствовал мимолетную прохладу на своих губах, жалея, что секунда по законам физики не могла превратиться в вечность. След от ее губ разросся до пожара где-то в желудке, а затем выстрелил в сердце. Тим был готов навсегда расстаться с жизнью.
А Злата внимательно смотрела на него как ни в чем не бывало и мило улыбалась.
– Мне пора идти, уже поздно, – сказала она и встала со скамейки. – Как же быстро летит время.
И вправду. Ещё чуть-чуть и окончательно стемнеет. Тим попробовал собрать разлетающиеся в голове мысли.
– Подожди, я же тебе мороженое не купил, – вспомнил Тим, бросая взгляд на никуда не девшейся ларек. Он привстал, нависая над Златой. Отпускать её ну никак не хотелось.
– Нет, – Злата замотала головой, – он, наверное, уже не работает.
– А проводить тебя?
– Тебе же не по пути, да и мне идти-то совсем ничего.
Тим сдался.
– Хорошо, до встречи,– с легкой грустью произнес он.
Злата обняла его прижимаясь к груди. Тим обхватил руками ее узкие покатые плечи, вдыхая аромат ее волос. Его нос задразнил запах свежих листьев.
Он послушно расслабил руки, когда Злата отпрянула от него, выбираясь из его укрытия.
– До встречи! – попрощалась она и помчалась по тропинке.
Тим и моргнуть не успел, как она скрылась из вида.
Тим решил, что позвонит ей. Завтра. Пригласит в парк снова, на это же самое место, и возьмёт дело в свои руки. Он обнимет её за талию, как только увидит её. Проведет рукой по нежной коже лица, очерчивая аккуратный нос, светлые брови, пухлые губы. Поправит за ухо непослушный локон и чтоб солнце не мешало, на секунду, а может быть две закроет глаза. И поцелует, не так как она его, неловко и неуклюже, а так, как это делают взрослые – по-настоящему.
А потом он ее больше никуда не отпустит и не даст никому в обиду. Ни Ване, который постоянно пихает Злате за ухо скомканные бумажки, ни… самому себе.
Вот только бы это завтра наступило.
Резко похолодало, заставив Тима съёжиться, и обхватить руками голые плечи. Первая капля скатилась по его лицу, проделывая путь прямиком к шее, а потом дождь забарабанил по асфальту, и свет включившихся фонарей перед глазами стал мутным и туманным.
Тим побежал скорее домой, боясь промокнуть до нитки. Больше в парке делать было нечего.

***

Он не сразу заметил её, стоящую в дверях.
– Мама?
Никого приветствия в ответ, ни радостной улыбки.
Она стояла неподвижно. Замерла во времени.
– Тиш…
Слова вырвались из губ и исчезли в тяжёлом вздохе. Она снова открыла рот, но ни слова не вышли наружу.
Тимофей подлетел к матери, так и не сняв промокший кроссовок, но коснуться её за руку он не решился.
– Мама, что случилось?
Он не смотрел ей в глаза, а увёл взгляд в сторону, на стену. Смотреть в лицо матери было страшно.
– Тиша, – наконец прервала минутную тишину мама. – Тимофей поёжился, потому что вдруг стало так холодно. – Твоя одноклассница Злата… Она ведь в больнице лежала, месяц очень сильно болела… Она сегодня…
Тимофей сильно зажмурился и помотал головой.
Что-то было не так. Да, Злата выписалась из больницы, но ведь это радостная новость, почему… почему…
– Тиш, Злата… умерла.
– Что?!
– Она скончалась сегодня рано утром. Мне только что позвонили её родители. Мне очень жаль.
– Но это какая-то ошибка, – запротестовал Тим, – я же…
Мама дергано замотала головой не дождавшись, когда Тим закончит свою фразу.
– Нет, – произнесла тихо она, – нет, – ещё тише, – я понимаю, в это трудно и больно поверить, но ты уж постарайся.
Она хотела приободрить его, взяв его руку в свою теплую мягкую ладонь, но он в последний момент резко отпрянул. Он нашел смелости посмотреть ей в глаза и лишь спросил:
– Во сколько она умерла?
Мама выдохнула.
– На рассвете.
– На рассвете… – полушепотом повторил Тим.
Не может быть, не может…
– Тиш, я пойду, ещё нужно ужин готовить – спохватилась мама и ушла, прикрыв за собой дверь.
В коридорном полумраке Тим остался наедине со своими мыслями.