Ночлег в доме (Глава 2)

Они вошли в дом, полный пыли и мрака. Бануреев включил свет, прошёл дальше по коридору и завернул налево, в небольшую комнату. Следом вошёл и Повязин. Артур опустил чемодан перед кроватью и стал вынимать оттуда вещи.
— Это была комната моего деда, он здесь всегда спал. Когда я в детстве приезжал сюда, он оставлял эту комнату мне, а сам уходил спать в омшаник, в то жёлтое строение, рядом с навесом, — сказал Артур.
— А для чего оно?
— Там пчёлы раньше зимовали.
— А сейчас там что?
— Да ничего, просто пустые ульи.
— А откуда здесь свет? Дом же пустой.
— Здесь и вода есть. У моей покойной бабушки сестра младшая сюда с Москвы приезжает. Она за особняком своим ухаживает, который на соседней улице. Теперь и здесь хозяйничает. Кстати, где ты спать будешь?
— Да мне всё равно.
— Тогда будешь спать в зале, он за тобой.
Антон повернулся, вышел из комнаты Артура и перешёл через коридор. Он вошёл в огромный зал. Сестрица покойной позаботилась, ничего убирать не стала. Кажется, что со дня смерти хозяев всё сталось, как и при их жизни: стояли чёрно-белые фотографии, разные книги, телевизор, только цветы в горшках засохли, так как про них все забыли. Повязин отдёрнул шторы, чтобы пустить немного уходящего вечернего света, которого было уже очень мало. Осознав, что толку от данной процедуры почти никакого, молодой человек занялся поисками выключателя. Поиски продлились недолго, и через полминуты зал озарился белым холодным светом лампы из-под потолка. Антон стал раскладывать вещи на зелёный кожаный диван, который стоял возле стены. Рядом с диваном помещалось такое же зелёное кресло.
Тут позади Повязина послышались шаги, он резко повернулся и увидел перед собой Бануреева. Артур посмотрел на друга и сказал: «Спать будешь на этом диване. Я сейчас пойду в магазин, чего-нибудь куплю. Будь другом, расстели нам постели, пока меня не будет. Я приду, поедим и ляжем спать. Я очень спать хочу». Антон немного испугался такого резкого прихода друга, но промычал в знак согласия. Артур вышел из дома послышался громкий хлопок дверью. Молодой человек остался один в пустом доме.
Закончив раскладывать вещи, немного смущённый одиночеством Повязин приспособил стоявший возле стены раскладной стол, как место для одежды, а находившийся рядом со столом стул – для личных вещей. Теперь нужно было исполнить просьбу друга – приготовить ложа для сна. Сами одеяло с подушкой находились внутри дивана, так как он был раскладной. Антон мучился с этим диваном около десяти минут, пока догадался, как его нужно раскладывать. Процесс осложнялся ещё и возрастом дивана, ибо мебель скрипела, а пружины в механизме издавали подозрительно громкие звуки, как будто сейчас всё сломается. Покончив с диваном, молодой человек прошептал что-то непонятное, но очень похожее на мат: он осознал, что забыл вытащить подушку с одеялом, поэтому придётся все делать заново. Ещё через пять минут диван снова принял своё раскладное состояние. Теперь надо было найти комплект постельного белья. Антон нашёл несколько комплектов в шкафу, но для этого пришлось забираться на стул, так как вся постель хранилась под потолком. К слову сказать, потолки были очень высокие. Теперь началось новое испытание: надеть наволочку и пододеяльник на подушку и одеяло соответственно. Бельё было тоже старое, как и вообще всё в этом доме. Когда Бануреев вернулся, Повязин швырнул подушку на край дивана с криком: «Ура! Я всё сделал!». Артур прошёл в свою комнату. Тут же оттуда послышалось: «Нет, не всё ты сделал! Почему мне не постелил?». Уже немного злой, но со странной улыбкой на губах, Антон ему ответил: «Да я провозился с этим диваном!». Не выпуская продукты из рук, Бануреев вышел из своей комнаты, прошёл на кухню, которая была смежной с залом и сказал: «Ладно, тогда буду спать в омшанике».
Поставив чайник и кастрюлю с водой на плиту, Артур сказал своему другу садиться и начал раскладывать еду на столе. Еды было немного: две большие пачки макарон, одна пачка гречки, куриное филе, яйца, сыр и белый хлеб. Включив холодильник в сеть, Бануреев засунул туда всё, кроме макарон и гречки. Гречку он кинул в ящик рядом с холодильником, туда же полетела и одна пачка макарон. Вторую пачку молодой человек вскрыл и запустил четверть содержимого в кастрюлю, после чего оставшуюся часть перетянул резинкой и отправил в ящик.
— Да ты прямо повар! – Заметил Антон.
— Да нет, тебе кажется.
— А что у нас будет завтра?
— Помнится мне, ты хотел животных посмотреть.
— Да, но я увидел и горы.
— А на что они тебе?
— Посмотреть хочу, я в горах не был ещё.
— А чего на них смотреть? Ты же их видел, когда мы подъезжали уже. Ты завтра на крыльцо выйди, тогда увидишь ещё.
— Это другое, я хочу посмотреть, как в горах люди живут.
— Я тебе скажу, как они там живут: плохо. Большая часть населения без образования, живёт охотой или пчеловодством. Если кто-то хочет ещё заработать – уезжает на север и пропадает там на полгода, потом полгода отсиживается дома, здоровье поправляет, а потом опять на север, и так по кругу, пока не помрёт, да и недолго такие люди живут, ибо север никого не щадит. Здесь ещё остались даже те люди, которые по-русски не говорят, а только по-башкирски или по-татарски, а я этих языков не знаю. Бабушка с дедушкой пытались меня научить каждый своему, да умерли рано, а у отца моего тоже с языками туго. Короче, край здесь суровый, а башкиры веками этому соответствовали. Потому и говорят: «Дикий башкир», потому что люди суровые, здоровые и похожи чем-то на зверей по своему нраву. За это их Пугачев и любил, башкирята ему хорошо помогли в своё время.
— Всё равно я посмотреть хочу!
— Ну ладно, если с машиной всё нормально, то поедем, покажу тебе кое-что.
— А что?
— А вот увидишь.
Вскоре макароны были сварены и разложены в тарелки. Друзья ели это незамысловатое блюдо с большущим аппетитом, так как уже давно ничего не ели, и их изжигал голод. Вдруг Антона как будто осенило: «А зачем ты чайник поставил? Я не видел, чтобы ты чай принёс». Артур посмотрел на собеседника уставшими глазами. Было видно, что он наслаждался долгожданной трапезой, и отрывать его от данного занятия было не самой лучшей идеей. Он сказал: «Единственное, что в этом доме осталось съедобное – чай. В детстве родственники меня часто брали с собой собирать всякие травы, и я в этом преуспел. Мать надо мной подшучивала, называла мою заварку не иначе, как «сено», а друзья просто смеялись. Сначала я обижался, а когда осознал, что уже тринадцать лет ничем не болею, перестал это делать. Пускай другие смеются, зато я сейчас здоровый. Чай этот наверху хранится, под крышей. Небольшая баночка здесь стоит, я проверял, так что поднимусь за новой партией завтра». Пар из носика посудины повалил плотной горячей ватой, куда-то исчезающей. Бануреев встал и налил кипяток в заварник. Только сейчас до Повязина дошло, что там уже что-то лежит. Чай был зелёный. Артур поставил перед другом чашку с напитком, а сам уселся напротив, поставив рядом заварочный чайник. В руках у молодого человека было небольшое блюдце. Артур всегда, когда находился Башкирии, пил чай из блюдца или пиалы. Так он привык. Повязин смутился от того, что чай был ненасыщенного цвета и потянулся к заварнику, но друг его остановил: «Ты не смотри, что цвет слабый. Там сейчас столько всего находится, что даже разбавить надо. Этот чай на вид невзрачен, зато различных веществ в нём с избытком на нас обоих хватит». Антон вернулся в исходное положение. Чаепитие продолжалось молча: Антон смотрел на Артура, а Артур смотрел куда-то в пустоту перед собой и о чём-то думал, но Повязин решил его не тревожить.
Закончив с чаем, приятели стали готовиться ко сну. Напоследок Бануреев сказал: «Завтра встать надо пораньше, потому что неизвестно, как с машиной обстоят дела, а сейчас я не хочу ей заниматься. Я посмотрю машину, если всё будет хорошо, то поедем в горы. Советую тебе завтра одеться в то, что можно будет испачкать. Если собираешься на телефон что-то снимать – лучше на ночь поставь его заряжаться. Я спать пойду. Если возникнут проблемы – знаешь, где меня искать. Спокойной ночи!». Антон легонько улыбнулся и ответил: «Спокойной, Арти!».
Дверь позади с грохотом захлопнулась, Артур вышел на крыльцо. Он смотрел на луну, которая поднималась над горами и почему-то была кроваво-красной. Темнота уже полностью окутала село, стояла полная тишина. Ни собаки не лаяли, ни сверчки не стрекотали. Вдруг краем глаза молодой человек уловил какое-то движение. Он повернул голову в сторону дороги, где перекрёсток освещался одним единственным фонарём. Парочка гуляла по ночному селу. Ночами влюблённые часто выбираются из своих жилищ. Все они идут в местный центр, где находился небольшой парк и бьёт фонтанчик. Эти же двое, которых приметил наш герой, уже возвращались домой. Два тёмных силуэта: изящная девушка и брутальный парень. Обе тени сначала шли в одном направлении вниз, к реке. Под самым фонарём они вдруг остановились, сблизились и бесшумно слились в одну тень, едва заметно покачиваясь. Артур смотрел на это романтическое зрелище, лицо его вдруг сделалось грустным, он ушёл в себя. Так продолжалось несколько секунд, потом молодой человек очнулся и направился к омшанику.
Это было козырное место, утренние лучи солнца сюда не падали прямо, хотя и было сделано окно, сюда не доносились звуки дома, двора или улицы. Здесь царила своя атмосфера, насыщенная старинным бытом и здоровьем. В воздухе летал запах веников, дерева, воска и пчёл. Кровать, неимоверно толстая, никогда не меняла своего вида. Подушки здесь без наволочек, вместо одеяла был колючий плед, а простыни не было вовсе. Артур разделся и лёг. Он лежал лицом вверх, закинув руки за голову. Эпизод с любовной парочкой никак не выходил у него из головы. У Бануреева было очень много девушек, но всегда всё оканчивалось неудачей, и всегда инициатива расставания поступала именно от девушек. Так и не поняв, чем это вызвано, Артур разочаровался в любви и перестал в неё верить. Он смотрел на своих знакомых, которые до сих находились в долгих отношениях, на друга Повязина, который так и не испытал этого чувства. Понимал, что все они счастливы по-своему. А счастлив ли он? Может ли он гордиться тем, что познал вкус любви, стал умнее, но цели не достиг? Эти вопросы мучали Артура уже второй год. Он уже не хотел найти родственную душу, он не хотел завести девушку, он не хотел скорее исполнить своё естественное предназначение и вырастить детей, даже сладость плотских утех его уже манила меньше, чем прежде. Теперь молодой человек хотел только одного – покоя, чтобы его никто не трогал, и ему было хорошо, но пока этого не выходило. Осознав, что мысли завернули не туда, Бануреев заставил себя думать о завтрашней поездке и о том, как всё должно пройти. Мысли стали правдиво визуализироваться, и он заснул глубоким и тяжёлым сном.