Две прозы

Ужасы…
— Маленькие-маленькие палочки, — смакуя произношение, человек с оголённым желтоватым торсом поглаживал фронтальной стороной ладони вытянутые пальцы рук девушки; лодыжки, запястья, остовы кистей, частично фаланги пленницы болезненно худого, да цепкого что клещ истязателя окольцевали стальные зажимы, туловище и голову — вонючие кожаные ремни из шероховатого металлического кресла, привинченного к полу. — Без нескольких ногтей, без нескольких ногтей. Нагретые тростинки.
Низкорослый неизвестный загадочного возраста питал отвращение к улыбкам. Не понимал их. Когда ему тошно, отчего вокруг блески? Белоснежные, слоновой кости, с изъянами. Совершая злодеяние в комнате пыток, надевал алые линзы, полностью скрывая ими белки глаз. Сбривал волоски бровей, постоянно. Отсутствие естественного прятал под глубокой посадкой банданы.
— Я их подравняю.
В квадрате помещения стояла духота и лёгкий хлорный запах; с потолка на проводах свисали лампы, но изнурительно неповоротливыми часами кресла сияла лишь одна из «груш на веточке», над темноволосой головой пропитавшейся ядовитой яркостью плода цивилизации. Неясное количество дней взаперти, за обмороком последует нашатырное изъятие из бездны. Приспособления для удовлетворения безжалостных нужд этого преимущественно молчуна вводили в состояние буйства фантазию. На что они способны ради предоставления патологических радостей своему извращённому владельцу?
— Вот так. Смотри, смотри сюда.
На секционном столе лежал труп мужчины. Он приволок ещё живого, в бессознательном состоянии от впрыска препарата из тельца шприца. Как и её. Привёл в чувство. И окрасил инструменты болью. Поился проявлением страдания на лице того, кто ощущает и не ответит, настолько скован. Умертвил ударом в сердце. Серебристый кол до сих пор там. Болторез откусывает пальцы левой руки убитого, которые словно гусенички падают на пол. Желудочный сок поднимается рвотной массой.
— Что ты кривляешься? Скотч убрать? Хорошо. Я буду считать твои пальчики…

Филипп не стал досматривать случайно попавшийся под руку с пультом фильм, выключил телевизор и лёг в постель. «Никакой продукт киноиндустрии либо литературного и прочего изобразительного искусства не сравнится с ужасами рукотворной действительности, — подумалось ему на фоне реального времени с новостными сводками и неопровержимыми свидетельствами очевидцев кошмарных событий. — Театр Homo sapiens…» Блаженная тишина ласкала окраинный дом внутри и снаружи. Какое упоение её слышать после возвращения из городского элементарного многоголосия, куда работник предприятия розничной торговли вынужден будет вернуться по истечении двух восстановительных дней отдыха. Старенькое кирпичное одноэтажное строение, прочно вросшее историческими корнями в землю поодаль от остальных моложавых домиков в поселении сельского типа, тридцатидевятилетний холостяк приобрёл у ветхой с виду бабульки года четыре назад. Старушка в процессе краткого делового общения обвеяла покупателя недюжинным запасом жизненной энергии; шутила, рассказывала местные байки, красочно излагала подробности предстоящего переезда в город, где не столь ощутимо твердят «неумолчные сны кирпича». «О чём вы, девушка? — спросил тогда Филипп с улыбкой. — Неужели о призраках?» Она так заразительно расхохоталась на шаблонное предположение. Прошлась до стены, приложила к морщинистым обоям ладошку и зевнула. «Просто в последнее время всё больше и дольше хочется именно спать здесь. Дом… слишком стар для меня, дружок!»
— А для меня — в самый раз, — не уставал шептать перед сном нынешний жилец, сладко засыпая в своём молчаливом приобретении.

Он проснулся среди ночи от приступа сильной жажды, иногда с организмом такое случалось. Потянулся к графину с водой тёплой комнатной температуры на прикроватном столике. Два полных стакана не возымели действия, эффект утоления Филипп, должно быть, испытает, напившись прохладной, нет, ледяной, жидкостью, находящейся в кухне. Ступни нырнули в домашние хлопчатобумажные кеды на липучках. Фиалковый цвет обуви занятно сочетался с лимонными в мелкий бирюзовый горошек пижамными штанами, а также салатовой длинной футболкой. Мужчина делает пару шагов вперёд и останавливается в полумраке: что-то не то – равномерное распределение покоя в атмосфере спальни сжалось до точки с пульсацией её на стыке. Хозяин частной собственности прислушивается, уменьшая громкость дыхания на несколько секунд… Сейчас! Филипп бросается к графину, швырнув пластиковый сосуд в угол между шкафом и стеной. Никого, кроме безответной темноты, там не оказалось.
— Движемся дальше. Мы шаг за шагом продвигаемся далее. Правой и левой… — Зеленоглазый шатен среднего роста и атлетического телосложения притормозил у зеркала в узком коридоре, отражающего объект с макушки до пят, зажёг над ним бра. — Похоже, мне не спать этой ночью. Да? Скажи что-нибудь, двойник зазеркальный… Я закрываю глаза… Открываю глаза… Закрываю… – Лампа светильника нерешительным миганием сигнализирует, верно, о скорой потере связи с электросетью. — Дурные манеры. Ах да, бабуля, помнится, настоятельно рекомендовала разобраться в причинах, «которые дают о себе знать крайне редко, вот и забываю».
Зайдя в площадь для приготовления и хранения пищи, Филипп первым делом позаботился о мягком, частичном, освещении оной, включив торшер; вторым – налил из-под крана в любимый прозрачный стеклянный стакан желанный питьевой холодок. Неторопливыми глотками он удовлетворился им до самого крепкого донышка. Хм… Холостяк приставил порожний предмет к правому оку, чтобы взглянуть на девушку с календаря вблизи торшера сквозь дно. Бумажная красавица шевельнулась, орган зрения отчётливо зафиксировал это. Стекло изнутри мгновенно помутнело – если выдохнуть на стенки, образуется подобный матовый влажный налёт.

— Два-четыре-шесть-восемь, — жилец, проговаривая, набрал иллюзорный код на титановой двери (установлена прежней владелицей; правда, для чего сия ей понадобилась?), которую скрывала другая, новенькая дубовая, обитая листами ржавого железа; расстояние между прямоугольниками – пара шагов взрослого человека, отпираются обыкновенными ключиками; попадая в замкнутое, кирпичной кладки, пространство, сравниваешь себя с пассажиром лифта, чей механизм застигла поломка промеж этажей. Двери вели в просторный подвал высотой с полтора баскетболиста, но Филипп называл положительную своим наличием территорию кухней.
Он спустился вниз по деревянной лестнице без перил, машинально отсчитывая ступени на торной тропе. Ржавый вход закрыл на два оборота врезного замка, для титана же оставил щель величиной с черепную коробку представителя расы разумных. Маршрут до мелочей известен, и три толстых восковых свечи заиграли пламенными кисточками от огня зажигалки. Скоро их будет четверо.
Две – в студенческие годы, «пропавшие без вести» умершие. После – длительный перерыв. И вновь она – жажда. Трое – в течение последних четырёх лет. Здесь, под «неумолчные сны кирпича». Четвёртая цикл закончит, наступит затишье. С переменой места жительства. Ему предложили перевод на более финансово прибыльную должность, но далеко, удачно далеко отсюда. Разные части страны. Выбор «единичек» хаотически бессвязен. Два. Четыре. Шесть. Восемь. Вожделенная Двадцатка… Единственное, что объединяло жертвы, это нить. Ею он сшивал им губы. «Боль будет усиливаться с каждой минутой, пока ты не порвёшься и не завопишь во всю глотку. Постарайся. Давай. Потому что я тоже намерен стараться.» С первыми двумя пробами оперяющийся не достиг к цели направленного звука, они ушли немыми. Мастерство причинения физических мук росло, лилась несравненная, чарующая песня. Множилась музыкальная твёрдость. Филипп подошёл к тумбе-старушке, отодвинул древность. Вытащил парочку кирпичиков из стены, а из тайничка – звон слаще денег. Всего. Всего в геоиде Земли. Сел на пол и звенел содержимым стальной цилиндрической ёмкости. Отвинтил крышку, высыпав на ладонь меньшинство абсолютно всех зубов предыдущих дарительниц. Сомкнутые нитью губы служили неодолимой преградой для получения индивидуального природного материала, он не мог добыть их «против воли». Сжав дорогие, жизненно важные ему частицы в кулак и потрясая в цилиндре остальными, Филипп ждал нисхождения пика, когда состояние дойдёт до полной получательской способности. Он пошатывался, ощущал нагревание тела на промежуточном временном отрезке, осознавал, как тонки грани, сдерживающие пределы чувств, слышал продвижение червей в почве. Потел от возбуждения и предвкушал…
— Сеяние. Жизнь. Смерть. Я пройду три стадии. Когда они соберутся во мне, я услышу голос, определяющий бытие дальнейшего… Я услышу. Я услышу. Услышу я…
Филипп вскочил и ринулся к клетке, больше ждать не имеет смысла – взобрался на пик. Восприятие обострилось. Рука выхватила ведро с ледяной водой из подвального холодильника, жгучий поток обрушился на заключённую в прутья. Похититель, сшив ей складки рта, после вену накормил снотворным во избежание пробуждения раньше срока. Секунд не осталось.
— Вставай! – Женщина, запястья которой сковали наручники за спиной, пришла в себя не полностью. Средняя степень бодрствования. Мучитель для большей ясности заколотил ломом по клетке. – Вставай! Вставай! Ты! А-а-а! – Низший уровень дома шумы не выпускал, съедая звукоизоляцией. Худосочная брюнетка наконец-то сознательно очнулась, мотая головой и трепыхаясь в камере временного содержания с вертикалью прута в половину своего роста. Филипп вцепился в спутанные волосы бедняжки и рывком выволок из прибежища.
— Пошла. Пошла вверх по лестнице. Живо! – Её ноги тряслись, но слушались, начался набирающий скорость отсчёт. Змеиный охотничий шёпот до мокрого ушка не донёсся: — Я хочу загнать тебя.
Потребитель извлёк мачете из сундука с колюще-режущим инвентарём. Блестящий нож. Чистенький пока что. Багровой слезинки ещё не испил. Что им сделать? Испуг или царапину? Жертва пытается закрыть титановую перегородку. Пусть. Пустое. Там особая затворяющая конструкция. Филипп поднимался за дичью медленно, постукивая орудием по древесине. Преодолел две трети наклонной дистанции, занёс ступню выше – его отбросило в низ, к подножию ступенчатой поверхности. Звуковым разрывным устройством, казалось, что неведомого происхождения. Воздействие не прекращалось, шевеление провоцировало усиление оглушительного шума в голове. Внутри. В мозге. Спазмы прошили плоть. Мужчине удалось свернуться в клубок и расшифровать послание. Вопли, вой, плач. Голосовые волны трёх последних. Филипп узнал их предсмертное незабываемое «пение». Серое вещество вибрировало от извержения с иного спектра возможности. Это они. Точно они. Шли по пятам наверху. Ревут во всю глотку сейчас, бьются в череп. А он? Созрел и готов слушать мёртвых.
— Твари! – Пришлое стихло внезапно, как и появилось. Воздух дрожал и двое человек в нём так же, но по разным причинам. Жуткая ярость и не менее ярый страх. Рукоять мачете притупляла резкость головной боли. Следует выйти из горизонтального положения, унять тошноту, нащупать ступени. Первая. Вторая. Третья. И четвёртая. Ждёт. Ждёт. Даже взяла волю в кулачишко и совершила-таки наступательный бросок на обидчика. Который ударом по лицу откинул её на ржавый лист со стуком. Три пары глазок замерцали во тьме малогабаритного кирпичного мешка. Когда-то они ими слёзно сияли, теряя свои истерзанные мигом жизни. Понимая отсутствие сохранных перспектив. Собираясь с духом. Подпуская ближе…

Женщина смотрела на очертания человека в яркой одежде. Он будто порывом шквального ветра вылетел в пропасть с вершины лестничного холма, глухо ударившись об бетонный пол. Огонёк свечи рядом с ним слегка колеблется. Алой жидкости под головой становится больше.

Мистика…
Четверо молодых людей вглядывались в экраны двух мониторов. Двенадцать камер видеонаблюдения закреплены по периметру старого парка аттракционов. Он небольшой и был выстроен более двадцати лет назад на вложения одного частного лица, его двухэтажный коттедж виднеется поблизости.
— Вход за символическую плату, господа. Все собранные средства пойдут на благотворительность. — Малыш отпил кофе, поморщившись от горечи. — Я, кажется, заказывал со сливками и сахаром, Сол.
Черноглазый, с русыми локонами до плеч студент факультета исследований паранормальных явлений потягивал горяченький напиток из бумажного стаканчика.
— Без обид, Малыш, ага? Трое из четверых предпочитают простой чёрный. Без каких-либо добавок. Учитывалось мнение большинства. Интересующие тебя наполнители в наличии. Логос, напомни историю этого сонного царства. Фильм пока что без героя. Где-то носит своевольный дух.
К увлечённому срисовыванием в блокнот выдаваемого изображения Логосу пришлось постучаться дважды, прежде чем любитель карандаша и фактов раскрыл страницы прошлой жизни по настоящий момент включительно.
— Миллионы оборотов секундной стрелки назад некий состоятельный гражданин организовал в десяти километрах от городской черты развлекательный комплекс. Оный функционировал около трёх лет. В перспективах на будущее и благотворительных целях… Однажды засушливым летом загорелся лес. Пожар мог бы и не добраться сюда, если бы не жуткий ураганный ветер. Обычно в подобных случаях можно услышать: всё произошло слишком быстро, мы не успели ничего сделать. В общем, огнеборцам удалось спасти лишь треть парка, остальную территорию изрядно потрепала стихия. Каменный дом владельца полыхал изнутри. Перед этим языки пламени облизывали крышу. Аттракционы встали. Жизнь их замерла. Место заброшено, но не позабыто, сюда не так уж и редко наведываются всякие группки людей. Механика, как мы видим, уже обросла зеленью. — Логос легонько толкнул локтем в бок сидящего рядом худощавого Рифа. — Закончи. Пытался с ним связаться именно ты. В эпицентре событий ранее сказанное способно зазвучать иначе.
Риф отрастил себе бородку, ухаживал за ней. Кое-где в растительности виднелись седые волоски.
— Когда мы уже начнём называть друг друга по именам? Я с десятилетнего возраста «Риф»!.. Неделю назад я наткнулся в Сети на информацию о двадцатипятилетнем парне. Он приехал сюда во второй половине дня с компанией друзей на машине. Делали фото, снимали видео на телефоны. Не знаю, может, и живописно здесь. Пребывание затянулось, время иногда такое незаметное в движении, да? Светло. Сумерки. А вот и темнота. Стали собираться на выезд. Все в сборе. Кроме одного. Звонят тому — не отвечает. В течение получаса. Мобильный-то обнаружили. Засуетишься. В пяти метрах от них искомый вопить начал. Почему они его не замечали раньше? Из обрывочных, кому-то вообще не внятных фраз можно было вычленить, что он находился там всё это время. Опутанный, выдаёт, чем-то. «Серое. Серое.» Как заведённый, повторял название цвета весь обратный путь… Когда его попытались поднять с земли, где он сидел без реакции на окружающих, парень заорал так, что заложило уши. В сообщении говорилось: неимоверными усилиями доставлен в медпункт. Сейчас под наблюдением медиков. Да, я горел желанием с ним связаться. Только желание из этого и вышло. Учитывая нестабильность состояния. Того, чья фотокамера зафиксировала один любопытный кадр. — Риф ткнул пальцем в пятую камеру. — Видите продолговатый холм? Раньше это было комнатой кривых зеркал. На фото из его вершины вытекают серые ручьи. Вот вроде обычный снимок, но ощущение такое, будто они движутся. Бурлят. Я показал распечатку снимка, распечатку, не оригинал, случайному прохожему с улицы. Ему двух секунд хватило, чтобы охарактеризовать её как «липкое фото».
— Мгновенная вспышка?
— Да, похоже. Запечатлённый эффект присутствия. Картинка. А реальность? Как с тем парнем? Я надеюсь к нему пробиться как-нибудь. Не знаю, посмотрим.
Сол заприметил лисицу на восьмом обозреваемом участке. Усмехнулся.
— Я столько видео с активностью якобы паранормального за всю жизнь глазам представил!.. Что воскликнуть бы: хорош актёрствовать! убери ты свой монтаж! Стулья, столы, дверцы шкафов, тени, магниты. Фокусы! Дождусь ли, когда волосы дыбом встанут? И я сладко закричу в страхе перед достигнутой целью. Кстати, Логос: жертв в пожаре не было?
Оставивший карандаш поднялся размять мышцы хождением внутри палатки.
— Нет. Сколько на часах? «23:30». Пламя потушили в это время.
— И парня нашли тогда же.
Малыш привлёк внимание участников наблюдения обращением их взглядов на трансляцию от девятого недремлющего ока.
— Это сова? Покататься решила на карусели. С лошадки на лошадку скачет. Какая удобней? Эй!
Крылатое создание с необычайной скоростью метнулось к аппарату, явно войдя с посредником в физический контакт. Одна шестая экрана покрылась занавесью из ряби.
— Очаровательно. — Логос отхлебнул кофе, обжёгши язык. — И горячо.
Команда повторила его действие с собственными порциями. Температура неизменна при определённых условиях. Сол добавляет сахарок в атмосферу, втягивая носом воздух.
— Горелым запахло… Всему ведь есть объяснение, да?