Дух раздора

Встретились как-то подземный червь и навозный жук. Встретились совершенно случайно, на стыке двух миров. В пологом овражке, где традиционно, исторически, можно сказать, существовала огромная компостная куча.

Жук поднимал здоровенный навозный шар, который свалял на самом дне кучи. Чем выше он поднимался, тем больше и тяжелее этот шар становился. Жук изнемогал от усталости, но утешался мыслью, что исполняет дарованное природой предназначение и что это первостепенный долг любого, кто хочет называться настоящим навозным жуком.

Червь тем временем вынырнул из земли перегородив жуку путь. Он деловито «осмотрелся» своими червиными органами восприятия. «Дело — дрянь, — подумалось ему. — Впрочем, как и всегда на поверхности». Но делать было нечего. Отчего-то вся ближайшая почва пропиталась влагой, и червю стало нечем дышать. Теперь ему велено ползти по поверхности до тех пор, пока он не найдёт сухую землю, в тесных объятиях которой вновь сможет скрыть свое жирное тело. Но лишь одним червиным богам известно, какие опасности могут подстерегать его на наземном пути.

В это самое время, пока червь предавался беспокойным думам, жук, изнывающий от тяжести навозной ноши, не на шутку разозлился на подземного жителя, преградившего ему путь наверх:

— А ну… твою мать, с дороги червивый. Не видишь, я дело делаю?! Чего воткнулся здесь? Сам ничего не делаешь и другим мешаешь. Лезь обратно в грязь, из которой уродился, и не мешай приличным созданиям вести бизнес.

Червь оскорбился. Сам он был не из робких, к тому же настроение его было безнадежно испорчено, а потому сегодня хамство не сойдёт говнючему жуку с рук (с лап). Червь решил уязвить жука, да посильнее.

— Это какое такое дело? — издевательски спросил он, — говеный шар толкать из одного места в другое? Это твой бизнес? Такова твоя жизнь?»

Жук опешил от такой дерзости подземного шнурка, но уступать не собирался. Стало обидно. «Отчего это распространение навоза по лицу земли перестало быть уважаемым делом?» — подумал жук. Его дед катал говно, отец и он сам — и все имели успех.

— Да что ты понимаешь, грязекоп глистатый! Выбрался на белый свет всего на секунду и имеет наглость обличать меня. Лучше бы и дальше сидел в кромешной тьме, отродясь заживо погребенный. Что ты знаешь о жизни на поверхности? Вы — уродливые создания из лишенного красоты мира. Твоя доля — жить в грязи и кончить распятым на рыболовном крючке. Для того ваш брат и создан. Таков ваш бизнес.

Теперь настал черед червя удивиться сказанному: «Как можно считать уютную, безопасную, плодородную, жизнедающую землю чем-то плохим? Прекрасные каменные своды подземных пещер. Изящные туннели — творение могучих лап великих кротов. Россыпи ценных руд и монолиты горных пород. От какого скудоумия все это можно было считать лишенным красоты? И уж тем более относится презрительно к её возделывателям».

— А что ты знаешь о землице, дурак? Твоя участь — топтаться по её краю, без возможности заглянуть в её глубочайшие недра, богатые на чудеса, где бьётся сердце планеты. Тебе и неведомо такое.

Конечно, червю и самому такое было неведомо, но об этом он решил умолчать.

— Да что мне за радость там — тьма, сырость, теснота, и так во веки веков. Вы слепы и глупы и живете в заточении вечного однообразия. Нет у вас прекрасного, нет свободного — лишь холод камней и тяжесть земли. Все что исходит из почвы — все для нас. А вы обслуга, довольная жесткими корневищами, от которых, как говорят, вы и произошли своим обликом. Земля попирается ногами наземных жителей, все чудеса на её поверхности. И тем паче над головой — там, где расстилаются великие небеса.

Конечно, жук о небе знал лишь понаслышке и сам в них никогда не бывал. И даже не представлял, как такое может быть, но червю это было знать необязательно.

— Слышал я про небеса, — лихо соврал червяк. — Говорят, никакого в них толку. Уж тем более тебе. Кичишься тем, где не бывал и чего сам не делал. Едва ли ты различишь, даже если то самое небо пронесется у тебя перед рылом. До самого дня смерти навозный шар будет закрывать для тебя весь горизонт, а что хуже, даже это напрасно — все труды твои впитает земля, и все твоё наследие поделится между моими детками. Вот для чего ты живёшь — чтобы однажды стать кормом для червей.

Изрядно обжег своими словами червь жучиную гордость. Задыхаясь от ярости, жук искал слова, способные поразить червя острее стальной иглы. Слова правдивые и обидные, неоспоримо раскрывающие суть его никчемного существа.

— Пошёл ты нахер, глиномес! — завопил жук.
— Сам пошёл нахер, говновоз! — огрызался червь.

Неизвестно до чего бы дошла их перебранка, но тут с небес спорхнул маленький серый воробушек, схватил червя, проглотил его и через секунду был таков.

Жук от души рассмеялся чужой смерти — ведь верно, значит он был во всем прав! Так он радовался, что не удержался на лапках, и большой шар его покатился назад и сбросил жука на самое дно компостной кучи. Жук упал на спину и уже не мог перевернуться. К вечеру палящее солнце высушило его тельце, и более жука не стало. А в остальном ничего не изменилось в этом мире — ни под землёй, ни на земле, ни в небесах.