Никто не забыт...

Никто не забыт…

***
Утром, смотря на чашку с дымящимся кофе, я был рад, что Гелиос наградил нас своим присутствием в том образе, который я помню со времен своей беззаботной юности. Наблюдая за яркой действительностью, с каждым новым глотком я будто впитывал в себя ностальгию, чувствуя запах безразлично смотрящего на нас леса.

Завораживал летящий ворон в гигантской небесной пустоте. Но все же, взяв себя в руки и отбросив метафизическую тоску, загрузив потертый и неудобный рюкзак, мы двинулись по краю леса вдоль старых, зевающих траншей. Дело не в меркантильности, честно говоря, мы уже давно перестали мечтать о спрятанном кладе или прочей чепухе, которая мотивирует людей взять в свои руки металлодетектор.

Возможно, дело в свободе? В пьяном забвении разума бежать за лесными нимфами, которые показывали мне места, где наши предки падали смертью храбрых. Тяжелая энергия ржавых металлов манила нас в любую погоду, чтобы, раскидывая тонны земли, быть в ожидании того самого жирного скребка лопаты о частицы истории, которые пришли к нам из прошлого.

Миновав пару муравьиных мегаполисов, нам предстояло переправиться через болото, где, собственно, меня и угораздило окунуться в холодную осеннюю воду почти по пояс, но об этом позже. По словам моего старого камрада, мы идем на место, где сам Арес прогуливался босиком по плодородной земле, оставляя под своими ногами глубокие шрамы.

Я шел первым, держа свой металлоискатель горизонтально, и выпрямив руки, пытался валить тростник, который без преувеличений был метра три в высоту.
Так мы миновали навскидку метров 500. Чтобы перейти старое болото, оставалось метров 200. Вдруг я увидел, что под ногами появляется вода. И, как уже было сказано выше, идея увенчалась провалом. Меня стало засасывать в трясину, и все тот же старый камрад схватил меня за рюкзак и начал тянуть на себя.

Данная операция была не до конца успешной. Когда моё тело оказалось на суше, мои ботинки были все в том же болоте. Выковыряв их корягой и потеряв уйму времени, мы немного в подавленном настроении двинулись дальше. Перед нами уныло растянулся старый дубовый лес. Я повесил свои носки сушиться на солнышке, всунул ноги в намертво промокшую обувь, и мы, наконец, приступили к делу. Первыми, как обычно, пошли мосинские патроны и… И ничего больше.

Уже около трех часов мы бродили по забытым людьми местам. И ничего. Пару ржавых гвоздей. Негатив нарастал будто морская волна, которой нас вот-вот накроет, но падать духом — это совсем не наш вариант.

Чавкая промокшими ботинками, я обдумывал, почему мы потерпели фиаско. Вдруг в старом окопе прозвенел настойчивый сигнал. Я взялся за лопату и с энтузиазмом начал копать. Ребро. Не может быть. Мы переглянулись, это то, что всегда очень пугает. Уголки ящика, старые гвозди и все это вперемешку с костями.

Вдруг я уперся во что-то лопатой. Что-то железное. Аккуратно тяну на себя. Это цепь, на конце которой ошейник. Какой-то деревенский Кузьмич похоронил своего пса прямо в немецком окопе.

Сил больше не было, мы решили сделать перевал, посушить одежду и отправиться домой, так как начинало темнеть. Горел костер. Я лег на мягкие осеннее листья и, положив голову все на тот же рюкзак, смотрел на бескрайнее небо славян. Да, каждая капля нашей крови пропитана этими лесами, вот почему мы не можем отсюда сбежать.

И с каждым шагом вглубь ржавых долин хочется наивно выдавить из себя, да так, чтобы мурашки по всему телу пошли: «Никто не забыт, ничто не забыто».