Вьюжный пейзаж

— Я же тебе говорила, что не стоит ехать, — Тая махнула свободной правой рукой на ещё пока вальс снежинок, — прогнозировали дикую метель.
— Ой, девчонка, так и хочется сказать «не гони пургу, подруга». Сбавь обороты, не нагнетай, а я сбавлю скорость. Чтобы ты не сжимала до посинения кулачок на ремне безопасности. Идёт? — нашлась с ответом Лера и умерила пыл скакуна на чистое символическое значение. Внедорожник ведь всё-таки. За которым она так долго гоняла на стареньком «вольфи» по частным конторам прижимистых работодателей. — Чувствуешь разницу?
— Нет. Ты всё так же несёшься вперёд, невзирая на потенциальную опасность для нас обеих. Тамара ждёт гостей целыми и невредимыми, мы никуда не опаздываем, — успокаивала себя брюнетка ласковым голосом. Голову в белой вязаной шапочке с помпоном Таисия развернула вправо и ощущала просветление радужки глаз. Она становилась похожа на голубоватый мрамор воды, где под великолепием лёгкости толщи манил необычайной расцветкой камешек. Его можно забрать на вечную память о днях воплощения давней мечты — океан, солнце, пляж и парео на бёдрах. За окном длилось поле, в нём роились молочные осы. Те, что впивались в назойливые щётки и развеивались ими в прах по лобовому стеклу. Автомобиль остановился напротив дремучей кривобокой постройки, метров за десять от него — бревенчатого одноэтажного подкидыша в естественную среду обитания. Дерево его не молодело, вскрывалось старческими трещинками. Здесь цвёл процесс обугливания бесхозностью обыкновенной, когда забыт и никому не нужен, но держишься на плаву, а время пьёт соки. И высасывает краски с предпочтением светлых тонов и получением чёрной корки на всей поверхности питательного вещества. Косая дверь приоткрыта, снежная масса подпирает её воткнутым колышком и не даёт трепыхаться. Один «глаз» закрыт полностью, этакое фанерное веко, другой — двумя поперечными досками, третий — оконце размером с человеческую голову на чердаке — выбит и зияет пастью со стеклянными клыками. Согревала печная труба, громоздкая относительно просевшей крыши, кирпичная. Лесополоса брала жидкое начало немногим далее домишки с деревцами по бокам, тонкоствольными, заскорузлые представители болезненной худобы. Самое то местечко для болтовни по телефону. После чего Лере пришлось выйти и заглянуть под капот жеребцу. Она неплохо разбиралась в его физиологии.
— Заартачился мерин? — недоумевала хозяйка по возвращении в водительское кресло. — Придётся звонить, куда следует.
— А что было не так с гарнитурой? Для чего этот стоп-кадр? — Тая снова обратила взор к дому. Вьюга словно дышала на него порывами промежуточного занавеса.
— Для конструктивного диалога с тётей работей, вот для чего. Я нуждалась в абсолютной концентрации. И кое-что заработала на ней, а так бы вышел просто нолик на месяца конец. Если ты заметила, звоночек был входящим, — Лера устремила внимание вправо, а подруга — на её ноздри. Сердечко Таи сжималось и разжималось в соответствие их движению.
— Чика, не кипяти, чика, не кипяти. Звучит как заклинание… — Лера говорила тихо. Привести её в чувство и не доводить ситуацию до колючего шёпота!
— Звони в сервис, Лерка! Мне зябко!
Валерия не сразу отреагировала на вопль из нутра пассажира. Снаружи заметно похолодало, и аварийная сигнализация в переплетении с чувственной составляющей индивидуума способствовала понижению температуры. Как долго будут пульсировать огоньки и жить за счёт остановки мотора? Семнадцатый километр. Более двух лет назад. Два года и месяц.
— Знаешь, как обнимает меня мой парень, когда мне зябко? И хочется к теплу, — Лера возвела кисти в вертикальное положение на уровне шеи; ладони соединились подобно отражению и объекту, плотно прижатому к зеркалу; пальцы образовали пять пар с воздушными кармашками расстояния между ними. — Так. В направлении к соприкосновению с каждой крупицей. Если бы мы были совершенством, то и оно получилось бы идеально ровным, без тех участков, которых коснуться нельзя. Я сделаю звонок, не мёрзни. Вьюга разыгралась, это да…